Игорь Огай - Предел обороны
— Что именно? — спросили оба чуть ли не хором.
— Петр предупреждал, что вы явитесь, — процедила девушка, оглядывая пришельцев исподлобья, — полицаи Порядка, поборники Структуры… — Она глубоко вздохнула, и лицо ее вдруг сделалось будничным, а голос расслабленным и скучным. — Только вы опоздали, вселенский Хаос придет…
Следующий вопрос Градобора был ошеломляюще конструктивен:
— Когда?
— Скоро. Он уже почти здесь. Вы дважды отбрасывали его назад, но в третий раз Хаос ворвется…
— Галя, Галенька… — забормотал вдруг полковник. — Что ты говоришь, доченька?..
Он шагнул к ней, обнял, прижал к себе.
— Ну что вы стоите? Не видите, ей плохо? Она бредит!..
— Пусти, па!.. Никто не бредит и никому не плохо. — Ее глаза сверкнули в сторону Павла. — Пока что!
— Господи, ну я-то тебе чем помешал? — искренне возмутился тот. Щека от оплеухи все еще горела, словно обработанная наждаком.
— Ты?! — Она оттолкнула отца, подскочила к бывшему ухажеру. — Ты меня бросил! С ребенком!
— Не с ребенком, а беременную! — поправил Павел.
— Тем более!
— И не бросил, а ты меня сама послала!
— Да, послала! Чтобы ты все равно потом вернулся! Навсегда! А ты… Ты… Сволочь, видеть тебя не могу!..
— Совсем рехнулась? Нам по восемнадцать было! Какое тогда могло быть «навсегда»?!
— А вот могло! Все могло быть!.. Если бы ты… Подонок!.. Ненавижу гадину!..
— И потому ты занялась вот этим? — перебил Сергеев, который за время перебранки успел пройтись по комнате. В руках он держал тряпичную куклу, истыканную иглами. Пояснил для полковника без намека на извинения: — Никакого обыска — на самом виду висела.
— Это Ленка придумала. — Галя скривила личико. — Вуду — баловство детское… Сказала, что душу отведу, полегчает…
— Ну и как? — осведомился Сергеев.
— Да никак! Не сработало, конечно!
Она метнула в Павла новый огненный взгляд, но тот не отрываясь смотрел на куклу. Булавка во лбу, булавка в сердце, пара в животе…
— Когда это было? — спросил он охрипшим вдруг голосом. И тут же сорвался на крик: — Когда ты это сделала, стерва рыжая?!
— Да года через два, как из депрессняка вышла! Жаль, папочка пистолет хорошо прятал, не то бы живьем тебя нашла!
— Не нашла бы. — Павел облизнул губы. Посмотрел на заинтригованного Федора, потом на гиперборея. — Первая командировка в девяносто седьмом, я тогда еще срочником был. Рвануло не вплотную, но, в общем, близко… От кирпича в лоб каска спасла, от осколка в сердце — броник. Два ребра долой.
Сергеев сравнил с расположением иголок на кукле.
— А остальные? Мимо?
— Какое там!.. Шрамы показать? Хорошо, все навылет через мягкие ткани.
— Так, — вымолвил Градобор, с новым интересом глядя на Галину. — А дальше?
— Сдохни, полицай! — отозвалась та.
— А дальше она познакомилась с Петром, — предположил Федор. — Так?
— Не так! Он сам пришел!..
— И сказал, что ты избранная, что призвана совершить великую миссию, а заодно и свою маленькую месть, — подсказал Градобор.
Она стиснула зубы и сжала кулачки. Павел приготовился парировать новую пощечину, но в этот раз обошлось.
— Ясно, — резюмировал главный дознаватель. — Вслух можешь не отвечать. Забираем ее, придется выворачивать память.
— Как забираем?.. — потерянно спросил полковник. — Куда забираем?.. А я?
— А к вам у нас нет никаких претензий, — сообщил Градобор с холодной улыбкой. — Как я и обещал…
— Никуда она не поедет! — Железных-старший оглянулся в поисках пистолета, но Павел предусмотрительно отложил его подальше. — Что за спектакль, в конце концов! Какие еще полицаи, какое вуду!..
— Одну минутку, я сейчас все объясню, — молвил гиперборей и шагнул к полковнику. Его отведенная за спину правая рука вибрировала со скоростью гитарной струны, издавая характерное басовитое гудение. Левую он поднял перед собой. — Повернитесь ко мне и посмотрите на мой палец. Вот так, спасибо…
Ожидавший этого движения Павел успел уловить выпад. Федор же только растерянно моргнул несколько раз. Выброшенная вперед правая рука Градобора… нет, даже не ударила — коснулась раскрытой ладонью лба Железных. И полковник как подкошенный рухнул на диван за своей спиной.
— Папа! — снова взвизгнула Галина пронзительно, как и в первый раз.
— Очнется, — успокоил ее гиперборей. — Примерно через полчаса.
— А ведь он знал все, — проговорил вдруг задумчиво Федор. — Потому и забрал у меня дело сектантов. И ни в какой оно не в прокуратуре — наверняка в сейфе у борова лежит.
— Про секту мог знать, — согласился Павел. — А вот про ее реальную силу… Ладно, пойдемте, пока правда ящер какой не явился.
При его последних словах Галина вдруг радостно и хищно осклабилась.
— Не уйдете!
Она вдруг рухнула на колени. Развела руки в стороны, запрокинула голову и, закатив глаза, заголосила не то песню, не то заклинание…
— Плохо дело, — констатировал Градобор. — Хватайте под руки и на выход. Живо!
Павел с Федором послушались беспрекословно. Не сопротивляясь, Галина позволила заломить руки за спину и протащить себя через комнату и прихожую. Ноги ее безвольно волочились по полу, но губы все продолжали шептать молитву-скороговорку.
— Бедная баба, — сообщил вдруг Сергеев уже перед дверью. — Это ж надо злобу в себе столько лет носить.
— Многие возможности жителей Ствола до сих пор остаются для нас загадкой, — отозвался Градобор. И Павлу почему-то показалось, что это совсем не о способности копить ненависть в течение двенадцати лет.
Однако уточнить он ничего не успел.
Градобор толкнул дверь, и в тот же момент уши заложило от длинной, оглушительно громкой в гулком подъезде автоматной очереди. Рефлекс сработал раньше, чем Павел сумел что-то сообразить. Он отшатнулся в глубь квартиры, роняя задержанную на пол и падая следом сверху. Уже в полете подсек Сергеева под коленки, и тот мешком свалился рядом.
Бесполезные, судорожные телодвижения: все четверо уже должны были быть мертвы. Но пули секли вдоль дверного проема с нижнего пролета лестницы. Два или три ствола торопливо, взахлеб, обрабатывали лестничную площадку. В квартиру летело крошево штукатурки, взвизгнуло несколько случайных рикошетов… И только щиту атланта огонь повредить был не в силах.
Воин патруля стоял у края лестницы поперек прохода, и воздух вокруг него дрожал подобно мареву в тисках мощного силового поля. Предназначенные атланту пули горели яркими и быстрыми вспышками, остальные стучали в стены и потолок. Четверо других патрульных — поровну инки и гипербореи, — прижимаясь к полу, отступили к дальней стене площадки.
Градобор остался на ногах, но от следующей совсем короткой очереди отшатнулся к стене прихожей и с удивлением посмотрел на пробитое предплечье.
— Это больно, — признал он, воспользовавшись внезапной тишиной. — Но не опасно.
Снизу послышалось клацанье железа — нападавшие меняли магазины. Потом чей-то голос длинно выкрикнул что-то неразборчивое, и словно в ответ ему раздался другой, прерываемый характерным треском эфирных разрядов.
— Милиция! — громко предположил Федор. — Небось дед наряд вызвал, хрыч старый!
Атлант у лестницы извлек свой стик и разжег на его торце крошечный мячик шаровой молнии. Вопросительно посмотрел на Градобора, но тот отрицательно покачал головой.
— Не убивать. Парализуй.
— Эй, ты… — неуверенно донеслось снизу. — Лицом к стене, руки за голову…
И, не дожидаясь ответа, оба автомата ударили снова.
— Да они что, с ума посходили?! — проорал Сергеев. — Вот так сразу палить!
Павел ухмыльнулся, посмотрел в лицо Галины. Та больше ничего не бормотала, лишь улыбалась довольно и хитро.
— Ну я-то — ладно! — крикнул он прямо ей в лицо. — Но пацанов милицейских зачем подставила?! Сейчас ведь всех положат!
Галина нехотя сфокусировалась на его переносице.
— Плевать!.. Мясо!..
— Ясно! — Павел сморщился. — Радуйся, гадюка, водитель того троллейбуса теперь действительно мясо. А пацан на «Волге» еще живой, наверно, — тут у тебя промашка.
Полностью ее ответ Павел не разобрал, но и отдельных слов было достаточно:
— …И разорвется ткань… И будет низвергнут клятвоотступник в Хаос…
Он махнул рукой — случай, похоже, клинический.
В этот миг разряд молнии со стика атланта ударил вдоль лестничного пролета. И тут же — второй. Грохот электрических пробоев на секунду заглушил даже автоматную пальбу, а когда гуляющее по этажам эхо наконец стихло, снизу доносился только удаляющийся топот тяжелых милицейских ботинок.
— Уходим! — приказал Градобор. — Они вызвали подмогу.
Вытащив Галину на площадку, Павел быстро огляделся. Воины Ассамблеи удержались от применения тяжелого оружия: кроме пулевых выбоин, никаких материальных свидетельств перестрелки не было. Произошедшее вполне укладывалось во взлом и похищение. Полковник трепаться не станет, а что до бойцов наряда… Да кто же поверит в байки о неуязвимом для пуль бандите?
