Михаил Михеев - Дальний рейд
Впрочем, так и так красивой ситуацию не назовешь. Одно радует – они тогда, несмотря ни на что, победили.
Тогда, во время неудачного абордажа Виктор совершил кучу ошибок: не обеспечил прикрытие отступления, хотя для этого, в принципе, достаточно было оставить несколько плазменных мин с датчиками движения, не распределил правильно секторы обстрела (это, в принципе, не было его задачей, на то есть командиры групп, но раз уж взялся командовать, то будь добр и отвечать за последствия) ну и, наконец, поднял десантников в контратаку, не оценив толком обстановку. Многовато ошибок, и не стоит врать самому себе, что они были вынужденные, первое правило хорошего командира – не сваливать вину на обстоятельства, подчиненных и прочее. Вляпался – сам виноват, а думать иначе – значит, вляпываться снова и снова. Но как ни занимайся самокопанием, результат все равно не отменить – он упустил из виду, что, во первых, противник никакого пиетета к смерти не испытывает и, ведя огонь, своих зацепить не побоится, ну и, во вторых, что убедившись в практически полной бесполезности стрелкового оружия, хозяева корабля могут применить что-либо более серьезное. Результат не замедлил появиться – одна из штурмовых групп использовала что-то вроде старинных РПГ, только гораздо мощнее. Взрывом раскидало всех, оказавшихся в радиусе десятка метров, но если трое десантников были просто слегка оглушены, а солдат противника просто порубило на рагу, то Виктор, в которого и попал снаряд, остался жив чудом.
От мгновенной смерти его спасла прочная десантная броня, но шлем и верхняя часть кирасы все равно треснули, а самого адмирала взрывной волной подняло и вмяло в стену. Результат – сломанный в двух местах позвоночник, трещина основания черепа, сопутствующее этому сотрясение мозга, ну и несколько легких осколочных ранений в шею и плечо. Плюс, естественно, синяки, но кто-же их считает?
Вообще, с такими повреждениями не живут, однако Виктор не зря был выпускником Академии дальней разведки. Мощный мышечный каркас не дал сместиться осколкам костей, а встроенный медблок скафандра вбросил в кровь целый коктейль из обезбаливающих и стимуляторов, которые позволили организму Виктора, пусть и в бессознательном состоянии, продержаться все то время, которое потребовалось, чтобы вытащить его с поля боя, загерметизировать скафандр, дотащить до драккара и доставить на флагманский крейсер. Ну а дальше в дело вступила аппаратура медотсека, для которой все травмы и ранения Виктора были так, семечки. Месяц полной неподвижности в регенераторе – и можно считать себя здоровым, последствий травм не будет. Ну, почти не будет – мышцы за месяц неподвижности (массаж не в счет), да еще и в условиях экспресс-заживления, когда все силы организма будут искусственно перенацелены на регенерацию, успеют изрядно атрофироваться и потом их придется долго разрабатывать, но это уже так, мелкие неудобства.
Гораздо интереснее и важнее было другое. Озверевшие от потери командира десантники, вместо того чтобы воспользоваться секундным замешательством противника, вызванным их бешеной контратакой, отбить своих и отступить, как метлой вымели врагов из отсека. Больше того, они не остановились, а поперли дальше, буквально выжимая вражеских солдат. Разумеется, рано или поздно это бы закончилось – количество врагов с каждым отсеком возрастало, силы людей, уже порядком измотанных первым штурмом, были не беспредельны, да и боезапас имеет свойство заканчиваться, но тут, в нарушение всех приказов, стали подходить десантные драккары со всех кораблей, даже с поврежденных крейсеров. Больше того, вместе с десантниками в драку полезли и остальные члены экипажа. Пожалуй, в этот момент эскадру можно было бы взять голыми руками – на кораблях оставалось по пять-шесть человек аварийной команды, однако атаковать их было просто некому. А объединенные силы десантников взломали и так трещавшую по швам оборону противника и взяли линкор (а это, похоже, был все-таки линкор, только совмещал он в себе заодно и функции десантного корабля) штурмом. Правда, при этом они не выполнили еще один приказ Виктора – не взяли ни одного пленного, даже не пытались их брать, если уж говорить точно, но винить их в этом было трудно. При штурме они потеряли человек десять, что было очень много и это, вкупе с тяжелым боем, не способствовало гуманному отношению к врагу, а фанатизм лезущих в атаку солдат противника и вовсе сводил это чувство не нет.
Но, тем не менее, трофей они захватили, и трофей знатный. Хорошо хоть, никто от большого ума не полез на абордаж второго линкора – люди устали, адреналин из крови медленно уходил, давая место рассудку, поэтому вместо еще одного абордажа капитаны попрактиковались в стрельбе. Совмещенный залп эскадры – штука страшная, неподвижный корабль разносло не в куски даже, в пыль. Виктор, просматривая потом видеозаписи, пожалел, что не видел этого фантастического по своей красоте зрелища своими глазами – никакие записи все-таки не могут этого передать, теряется масштаб. Хотя вид пылающего облака, в которое превратился космический исполин, все равно впечатлял и описать это зрелище словами Виктор бы не сумел.
Кстати, что интересно, больше всего смелости и, надо признать, масстерства, проявил в том сражении только что разжалованный командир крейсера. Виктор, узнав об этом, усмехнулся и подумал, что желание проявить себя и тем самым реабилитироваться может привести к хорошим результатам. А уж с учетом личной храбрости… Пожалуй, надо публично, но в узком кругу командиров кораблей, обязательно до конца похода отменить свое решение с формулировкой «за проявленное мужество». И, наверное, надо задумываться об официальных наградах навроде орденов. И чтобы орден был не просто красивой побрякушкой, дающей право «обслуживаться вне очереди», как во времена приснопамятного СССР, а еще и давал вполне материальные блага. Типа участка земли гектаров в…дцать, плюс деньги… Обязательно хорошие деньги. Жалованье жалованьем, но солдат-помещик очень для многих будет звучать более чем завлекательно и даст гарантию обеспеченной старости. А тот, кто уверен в будущем, будет бороться за это будущее руками и зубами. И обязательно только в пожизненное пользование, не в собственность – тогда следующее поколение тоже пойдет служить, а то бывали прецеденты в истории, когда отец чего-то добивался, а дети проживали. Впрочем, все это следовало обдумать более детально и в более спокойной обстановке.
– Ты, вообще, меня слушаешь? – вернул его в реальность голос Айнштейна.
– Слушаю, слушаю, – со вздохом отозвался Виктор и попытался пошевелить головой. Не получилось, а жаль – стремительно заживающие раны немилосердно чесались, а тело было жестко зафиксировано. Через два-три дня, как обещал доктор, можно будет начать шевелить руками, а еще через неделю даже вставать, но до этого еще надо было дожить, а чесалось уже сейчас.
– Повтори, что я сказал, – тоном строгого учителя потребовал Айнштейн и, видя вытянувшуюся физиономию Виктора, рассмеялся. – Вот видишь, – он повернулся к Кале, – ему сколько не говори – толку все равно не будет. Не так он устроен, я же тебе не говорил.
– Да ладно тебе, – устало вздохнул Виктор. – Нотации читаешь, читаешь, а сам бы на моем месте как поступил?
– Я – не на твоем месте, – нравоучительно поднял палец Айнштейн. – Я, к счастью, пока что на своем месте и уходить на повышение не планирую. Хотя некоторые особо умные прямо-таки все делают, чтобы меня туда пропихнуть.
– И кто же такие умные? – живо заинтересовался Виктор. – Я бы к ним присоединился.
– Посмотри в зеркало – увидишь, кто. Присоединился бы он. Мне что, жить надоело? Мне еще здоровье дорого. Я, пока тебя не было, два кило сбросил, как с куста.
– Ты – не немец, ты – еврей. Нет чтобы помочь, морально поддержать, сказать: «Да, я готов тебя заменить, тебя ждет заслуженный отдых»… А ты «два кило, два кило»… Да тебе не два кило, тебе уже больше надо сбрасывать. Ишь, брюхо-то отрастил.
Айнштейн сделал обиженный вид, но потом рассмеялся. Действительно, за последнее время он изрядно раздобрел – сказывалась кабинетная работа.
– И все же, шутки шутками, а в такие авантюры тебе больше лезть нельзя. Ну, сейчас тебе, можно сказать, повезло, а в следующий раз что будет? – Айнштейн, отсмеявшись, вновь стал серьезен. – Я понимаю еще, когда ты эскадру повел в атаку, это сейчас лучше, чем у тебя, ни у кого, пожалуй, не получится… Но с абордажной группой зачем идти? Что там, без тебя костоломов не хватает?
Вот с этим поспорить уже было трудно, Айнштейн был кругом прав. Десантников было в избытке и подготовка многих из них ничуть не уступала подготовке самого Виктора. У многих, если уж быть до конца честными, даже и превосходила. Особенно у тех, кого, как и самого Виктора, готовили еще там, на Родине.
