Андрей Максимушкин - Не герой
– Зазноба у него в Свияжске живет, – тихонько молвил Юрий, – осенью, после Велесова дня, хотели свадьбу играть.
– Хорошее дело, а сабля зачем?
– Так он год назад родовую наследную прадедовскую саблю потерял. На самоходе с моста в реку сверзился, сам выплыл, машину потом вытащили, а сабли нет. Река унесла. Видно, водяному приглянулась. Род у Торбоя древний, от руянских варягов идет, и оружие в роду передавалось старинное. Торбой баял, у них меч сохранился, которым прадеды в дружинах Ингоря и Свентослава греков рубили.
– Так можно же новую саблю купить, – не понял Владмир.
– Новая сабля, как старая невеста, – усмехнулся казак. – Какая свадьба, если жених без боевого, кровью запятнанного оружия? Так только холопья женихаются.
– Понятно, – кивнул Володя.
На самом деле ничего ему не было понятно. Вроде Юрий все подробно объяснил, а вопросы остались. По разговорам казаков молодой человек понял, что жизнь в Вендии не так проста, как кажется. До сих пор сохранилось кастовое разделение. Этот мир не знал потрясающих общественные основы революций, не было массового вырубания под корень старых элит. Развитие шло эволюционным путем. Новое добавлялось к старому, видоизменяло его, но не уничтожало подчистую.
– Володя, посмотри, какая речка! – восторженно крикнула Лена, ушедшая на край обрывистого берега.
Володя подошел к ней.
Действительно, открывшаяся картина завораживала. По мелкой ряби на водной поверхности плясали яркие блики. За речкой поднималась стена старого кремлевого леса. Над камышами и водой носились стрекозы. У берега плескалась рыба. Благодать! Не хватает только палаток на берегу, костра, традиционного шашлыка – да все что угодно подойдет, лишь бы пахло мясным и было поджарено на шампурах! – и песен под гитару у костра.
– Гитару мы не захватили, – улыбнулся Володя.
– Что? Ах да, – Леночка смотрела на молодого человека восторженными, светящимися любовью глазами.
К сожалению, интимные развлечения придется пока отложить. Это только в дамских романах расписывают прелести секса в лесу на траве. В жизни это не самый лучший способ времяпрепровождения. Трава и сучки колются, кругом иголки, насекомые кусают, над ухом кузнечики пиликают. Хотя… Если нет палатки, можно постелить на траву куртки. Сойдет вместо одеяла.
Совсем немного, еще час пути, и Гнат объявил привал. По его расчетам, до шляха оставалось меньше версты. Высланная вперед разведка подтвердила слова десятского. Дорога пустынна, недавно по ней проходили самоходы, на песке, который нанесло на бетон, остались следы колес. Неизвестная колонна двигалась в сторону Свияжска.
– Не будем гадать на куриных потрохах, – оборвал Гнат разгоревшийся было спор: кто именно проехал по шляху, наши беженцы или кайсацкий разъезд?
Ужин на полянке устроили праздничный. На стол пошли рыбные и мясные вкусности, по кружкам разлили трофейный кумыс. Отмечали свою первую победу над врагом.
– С почином тебя, казак, – Гнат положил ладонь Владмиру на плечо. – И ты, Дмитро, не сплоховал.
– Поднимем за отроков, – предложил старший казак Ждан. – Не пустые люди, нашего рода, воинского. Сегодня кровь кайсацкую пролили, дай бог, чтоб не в последний раз.
– Благодарствую, – Владмир поклонился и пригубил стакан.
Кумыс хоть и из молока делают, но пьянит. Выпив стакан, Воронов почувствовал, что его только сейчас отпускает. Горячка боя, азарт, застывшая на мушке живая мишень, все прошло как бы между делом, бездумно, как само собой разумеющееся. Потом тоже было не до того, времени и сил не хватало на моральные угрызения.
Совесть попыталась выползти из своего укрытия, но Владмир отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, – надо идти, груз тащить, Лену поддерживать, по сторонам смотреть, чтоб не попасть впросак, как те кайсаки.
– Володя, – тихонько прошептала Леночка – а ты не боялся? Ну, когда в черных стрелял?
– Боялся, – честно ответил Воронов. – Боялся, что они первыми выстрелят.
– Ты смелый, – проворковала девушка.
Владмир не был уверен в правоте подруги, но спорить не стал. Он предпочел тихонько подняться и отойти в сторонку, за деревья. Вскоре к нему присоединилась Лена. Они давно не были вместе.
Рано утром всех разбудил рев авиационных двигателей. Над лагерем прошла четверка легких бомбардировщиков. Вендские. Летят бомбить кайсаков. Боевая машина вендской армии разворачивалась.
Войска группировались вдоль границы, собирались в ударные кулаки. Шла спешная мобилизация. Стоявшая под Свияжском дивизия князя Владислава Дроздянского готовилась к рейду в Пустоши.
Задерживаться с выходом не стали, двинулись по утреннему холодку. Отряд быстро дошел до дороги, перешел речку по мосту и поспешил на запад. Не так уж и много у них было времени. Гнат подсознательно чувствовал, что скоро начнется большая потеха с участием крупных полков, и по дорогам уже будет не пройти.
Верст через восемь беглецы догнали прошедшую вчера по шляху маневренную группу. Точнее, нашли то, что от нее осталось. Кайсаки напоролись на засаду, попали в огневой мешок. Два из трех бронеходов были подбиты, судя по всему, в первые же секунды боя. Последний бронетранспортер успел отъехать назад и скатиться с дорожного полотна. Здесь его и настигли ракеты. Две в борт.
Устроившие засаду казаки сразу свернулись и ушли. Хоронить мертвых кайсаков они не стали. На дороге и в придорожной канаве до сих пор лежало около полутора десятков трупов. Клевавшие мертвецов вороны при приближении людей нехотя взлетели на ветви ближайших деревьев и громко каркали. Птицы считали кайсаков своей законной добычей. Круговорот еды в природе. Все идет в дело.
– Теперь мы знаем, что впереди опасности нет, – сделал вывод Владмир, зачарованно глядя на ощетинившуюся ребристыми стволами скорострелок башню тяжелого восьмиколесного бронетранспортера.
– Не задерживаться, не разбредаться! – прикрикнул на людей Гнат. – Не ровен час, к этим поддержка придет, – казак зашвырнул в кусты валявшийся на дороге ручной пулемет.
– А где ваши? – спросила Женя Горбункова.
– Ловят другую группу, – ответил Торбой, – работы у них много.
Незаметно дорога стала лучше. То тут, то там попадались следы недавнего ремонта. Чувствовалось приближение к цивилизованным местам. Верст через пять слева от дороги показался заброшенный хутор. Поля еще не успели зарасти кустарником, бревенчатый дом крепко стоял на земле. Его только подновить, крышу подладить, заборы укрепить – и можно вселяться. Года три назад люди ушли, не больше. По меркам Пустошей это недавно.
Ближе к полудню, когда казаки уже высматривали подходящее местечко для отдыха, навстречу из-за поворота выскочил легкий бронеход. Рефлексы сработали как надо. Люди моментально ссыпались в кюветы, залегли и изготовились к бою. Но стрелять не пришлось, это были венды.
Казаки сотника Томилы Краснова удивились, встретив организованный и вооруженный отряд беженцев с сопровождением из пятерки казаков. Орднунг вел поиск вражеских разведывательных групп и работал совершенно самостоятельно, в отрыве от основных сил. Только вчера бойцы Томилы Краснова совершили бросок на нейтральную территорию, разгромили вражеский отряд на трех пехотных бронеходах и отошли на исходные позиции.
– Это твои воины узкоглазых прищучили? – спросил Гнат.
– Да, это мы засаду ставили, – кивнул Томила. – А с тобой действительно провальцы?
– Они самые, провальцы.
– Мне командиры одно говорили, а вижу другое. Дескать, на Жукову заставу приплыли новенькие, желторотые совсем, обычаев не знают, к жизни неприспособлены. Мы и не надеялись, что выйдут. В такое время урожденным казакам непросто к своим прорваться, а ты посадских пехом вывел.
– Я вот уже и не знаю, посадских или кого, – на полном серьезе ответствовал Гнат. – Не у всех, но есть воинская кровь, может даже, кто и боярского рода.
– Да ты что?
– Есть такое. А ты думал, к нам одни селяне, посадские да холопское семя проваливаются? Помнишь боярина Аркадия Гайдара?
– Того, что два месяца на Яике кайсаков сдерживал?
– Того самого. Сказывают, провалился к нам прямо с войны да на войну. Пошел в поход с дивизией Годилы. Когда старшие полегли, командование на себя взял да так хорошо дрался, что не только вражеский удар на Святославль сорвал, но два месяца в обороне сидел. Вокруг себя целую орду собрал, а потом из кольца вырвался. Ярый был боярин, злой, неукротимый.
– Слыхал, слыхал… – покивал Томила. – Погиб он. Людей вывел, считай, целый полк, а сам шел в хвосте и погиб.
Володя сидел, прислонившись к колесу пехотного бронехода, и прислушивался к разговору казаков. Упоминание Аркадия Гайдара было для него как снег на голову. Слышал он еще в школе об этом человеке. О Гайдаре всякое говорили: и герой он был, и талантливый писатель, и зверь кровавый. Сколько человек, столько и мнений. Батька, помнится, советовал – не верь, Володя, болтунам и интеллигентам, врут они все. Ты верь тем, кто дело умеет делать, у кого порядочность есть. Вот только погиб Аркадий Гайдар в сорок первом, на войне. Выводил полк из окружения, людей вывел, а сам погиб. Выходит, не погиб, а получил шанс на новую жизнь, да не смог мирно на печке сидеть, жизни товарищей ему важнее своей показались.
![Сергей Калашников - Последний полёт Баклана [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
