Вячеслав Шалыгин - Zападня
Кстати, московский разлом нашла одна из первых экспедиций ЦИК, и конкретно после этой экспедиции в обиход ученых вошло игровое словечко «квест». Второй нюанс не столь важен, а вот первый фактически дал кирсановцам моральное право командовать в Москве, словно у себя дома. С оглядкой на «папу с мамой», конечно, – на военных и контрразведчиков.
Пока из тонущей Москвы вывозилось все, что еще можно спасти, кирсановцы вели себя тихо, ныряли там, где им позволяла ФСБ, следили за обстановкой вблизи донного разлома на Болотной площади и старательно делали вид, что интересуются только научной стороной вопроса. Но к новому 2016 году (как раз к моменту, когда вся верховная власть переехала в Казань – единственный из крупных региональных центров, не пострадавший от Катастрофы) город окончательно ушел под воду, и эвакуация завершилась. Ведь глубины в ключевых точках Московского моря стали недоступными для аквалангистов.
Поначалу государственные структуры держали паузу, надеясь на откат вроде того, что случился в Новосибирске. Там разлом появился в начале ноября, но просуществовал несколько недель и бесследно исчез, оставив в бывшей аномальной зоне номер 5 множество разрушений, но и только. Аномальных явлений, чужеродных существ или изменений реальности в границах бывшей пятой зоны не осталось. Но Москве так не повезло. Время шло, и надежды на откат постепенно таяли.
Через месяц после начала потопа стабилизировалась береговая линия. Она прошла примерно по МКАД, плюс-минус полтора-два километра. То есть некоторые жилые районы стали прибрежными, а некоторые торчали теперь, как фьорды на сантиметровом мелководье. Так что окраины Москвы остались частично узнаваемыми.
А через два месяца стало ясно, что принципиально расширяться акватория больше не будет, но и уходить вода не собирается. Сколько ни пытались сотрудники МЧС ее откачивать и строить водоотводные каналы, ничего не изменилось. Дождь продолжал поливать, восполняя любые потери, поэтому уровень воды не снижался.
Прошло три месяца, и точку в сомнениях властей поставили два доклада, внутренней и международной исследовательских групп, в которых убедительно доказывалось, что Московская зона разлома номер 17 – это всерьез и надолго.
Вот с тех пор ЦИК и контролируемые им фирмы – в первую очередь «Черная жемчужина» – получили карт-бланш и взяли инициативу в свои руки. И у них это неплохо получилось. Москва, которую теперь чаще называли Московским морем, стала фактически вотчиной ЦИК.
Нет, присутствие военных и чиновников сохранилось, но скорее условное. Допустим, в акватории дежурила куцая флотилия сторожевиков во главе с крупной штабной посудиной – бывшей плавучей гостиницей «Валерий Брюсов», на которой скучала рота морпехов. В торговом Внуковском и военно-эвакуационном Раменском портах и на блокпостах перед ними имелась охрана. Более серьезные силы были рассредоточены по границам области на частично подтопленных стратегических объектах. Но толку от всего этого «присутствия» было мало. Если бы не содействие кирсановских бойцов и квестеров, проникновение в зону разлома и миграция внутри зоны всевозможного населения шли бы стихийно и бесконтрольно. Ведь единственное, что рьяно контролировали власти – выход из зоны и вынос хабара. С этого военное начальство имело хороший процент.
Примерно так и разделились обязанности, а заодно и доходы. По длинным понтонным дорогам, проложенным над обширным окраинным мелководьем, тянулись автокараваны с продуктами, предметами первой необходимости, водным оборудованием, а обратно вывозилось все, что еще удавалось поднять со дна. Все входящие, как говорится, бесплатно, а исходящие по тарифам «провайдера», сидящего на Алабинском и Раменском блокпостах.
Непосредственно в портах, особенно во Внуково, кипела торговля, шли какие-то малопонятные сторонним наблюдателям работы, даже свинчивались небольшие субмарины, доставленные грузовиками по частям. И, конечно же, ежечасно швартовались суда и баржи.
Что можно было возить большими баржами в сторону центра? Этим вопросом довольно часто задавались сторонние наблюдатели. Но не получали на него ответа. Каждый второй человек во Внуковском порту был так или иначе связан с кирсановскими фирмами, а потому предпочитал уходить от разговоров на скользкие темы. Работой на господина Кирсанова люди дорожили.
Такой была предыстория. Растянулось становление нового уклада жизни в акватории Москвы ровно на полгода, и за это время произошло много интересных событий, которые изменили обстановку в семнадцатой зоне до неузнаваемости, но одно осталось неизменным. Здесь по-прежнему хозяйничали кирсановцы. А военные и ФСБ лишь контролировали их, чтобы не зарывались. Впрочем, тут можно поспорить, кто кого в этом плане контролировал.
Именно этот безусловный авторитет ЦИК и его «смежников» позволил «смешанной квест-группе» Лунева без особых проблем добраться до границы зоны разлома номер 17 и взять курс на Алабинский блокпост. После него путь вел по двухрядному понтонному тракту, проложенному над мелководьем до Внуковского порта, последней точки сухопутного маршрута.
Ну, а дальше… до бывшей МКАД простирался Внуковский залив, а после – серое море с островками и «скалами» бывших высоток. И так до уровня, где когда-то проходило Бульварное кольцо. Там начиналось резкое понижение дна. По слухам, в центре Московского моря глубина достигала сотни метров, хотя многие считали, что там значительно глубже. Ходила байка, что центр провалился в подземные пустоты еще в начале потопа, и теперь глубина там зашкаливала за триста метров, но так ли это на самом деле, никто не знал. ЦИК держал точные цифры в тайне.
Имелись в море и настоящие острова – тоже не всегда понятно, как возникшие – вроде Университетского, двух Воробьевых или Поклонного. Также имелись десятки и даже сотни «архипелагов» из искусственных скал – то есть бывших высоток. Плюс ко всему – довольно быстро возникло множество плавучих островков. Но в целом картины это не меняло, территория города была во много раз меньше городской акватории. Звучит странно, непривычно, но таковы реалии новой эпохи. Куда денешься?
Обо всем этом неспешно и обстоятельно рассказал Каспер. Когда группа миновала границу, он заметно расслабился и занялся просвещением спутников. Включая Шурочку, которая хоть и была уроженкой этого мира, но интересовалась лишь тремя вещами: шмотками, косметикой и реалити-шоу. Несмотря на глобальные проблемы, шмоток в магазинах меньше не стало, косметика тоже пока выпускалась, а всевозможных «развлекательно-отвлекающих» шоу стало даже больше, потому Шурочка имела только самые общие представления о происходящем в зонах разломов и вообще о сути постигшей мир Катастрофы.
– То есть льет до сих пор без перерыва? – уточнил Муха, глядя в окно на унылый подмосковный пейзаж. – Как в прошлом октябре дождик начался, так и не останавливается?
– Это все, что ты для себя вынес? – Каспер разочарованно вздохнул.
Муха пожал плечами.
– Что все-таки возят кирсановцы в фурах? – спросил Андрей. – Такие караваны приходят… и что дальше?
– Дальше самое интересное! – вновь воодушевился Каспер. – Ходят разговоры, что кирсановские ныряльщики беспрепятственно достают со дна всякий хабар, если прихватят с собой обмен. И знаете, что чаще всего идет на обмен? Мороженая морская рыба и мороженое мясо. В принципе котируются и овощи, прессованные крупы и обычная рыба, но обменный курс на эти товары ниже.
– Погоди, – Лунев поморщился. – С кем обмен?
– Вы чего, с памятью не дружите? – хмыкнул Каспер. – С водяными, конечно. Я ж рассказывал.
– Мы помним, но кто это на самом деле? – Муха оторвал взгляд от окна и покосился на Каспера.
– Вполне приличные люди, если не вдаваться в детали и не бояться, – Каспер коротко рассмеялся. – Ну, как люди…
– Это такие ужасные зомби! – подсказала Шурочка. – Я видела в программе с этим… симпатичным таким, лысеньким. Он раньше для животных рейтинги составлял. Пипец, забыла! Короче, это живые утопленники. Или как сказать… типа живые. Короче, шевелятся, плавают там, жрут всех подряд.
– Уже не всех подряд, – уточнил Каспер. – Поначалу действительно были настоящие битвы. Многие водолазы превратились в мясо и пошли на корм водяным. Но потом кто-то сообразил, что воевать бессмысленно, и начал меновую торговлю.
– Ай, молодца, – без особого восторга проронил Муха. – Представляю такую торговлю. Ты ему ползадницы, он тебе артефакт. Как это мы в своей зоне до такого не додумались? Мутанты были бы довольны.
– Сказано тебе – на рыбу мороженую меняются. Поначалу дело со скрипом шло, но потом этот торговый тренд взяли в свои руки «жемчужные» и кирсановцы. Открыли в центре зоны нечто вроде представительства. На четырех нефтяных платформах, которые были привезены и установлены в сжатые сроки – заметьте, при содействии водяных! – расположились перевалочные базы, склады и офисы людей. А под платформами – считайте, супермаркеты для водяных и русалок.
