Андрей Ерпылев - Кровь и честь
«Ну что он, в конце концов, сделает с одним патроном? — подумал поручик, выщелкивая из рукояти магазин и опуская его в карман вместе с другим, вынутым из кармашка кобуры. — Будет прорываться мимо броневика с пулеметом? Абсурд. В конце концов — мне-то какая разница: будет он повешен по приговору трибунала как вражеский шпион или примет благородную смерть разоблаченного разведчика? Я что: нанимался помогать господам в лазоревых мундирах?»
— Вот, кладу на стол, — положил он оружие среди непонятных деталей и вынул из кобуры свой «люггер». — Предупреждаю: одно лишнее движение — и я стреляю!
— Какое движение, — горько улыбнулся Деревянко. — Разве что это… — он поднес руку, сложенную «пистолетом» к виску. — Пафф!..
— В любом случае, я вас предупредил.
Прапорщик поднялся, отряхнул колени, и без того черные от технической грязи, и подошел к верстаку.
— Может быть, вы выйдете на минутку, — нерешительно пробормотал он, не прикасаясь к оружию. — Интимное дело ведь, что ни говори… Куда я денусь? Туда только, — указал он пальцем в потолок.
— А не туда? — указал пальцем в пол Александр. — Или вы непременно в рай надеетесь попасть?
— Ну, это спорный вопрос… Так мне прямо при вас мозги выпускать?
— Ладно. — Поручик отвернулся. — Я выйду. Но буду недалеко и в случае чего…
— Я вас не задержу. — Прапорщик осторожно, будто ядовитую гадину, взял пистолет.
Бежецкий вышел, а вслед ему донеслось:
— Вы настоящий человек, Александр Павлович…
* * *«И что я буду объяснять Кавелину, — думал Саша, покачиваясь с пятки на носок перед какой-то механической громадиной, больше всего похожей на поставленный на попа автомобильный двигатель размером с сам автомобиль. — Мол, довел человека до самоубийства. А по какой причине? Может быть, надо было заставить его признание написать?.. Полноте! — оборвал он сам себя. — Кому и чего я должен объяснять? Что какой-то прапорщик выстрелил себе в висок?»
Роковой выстрел запаздывал.
«Может, действительно решил признание написать? Облегчить, так сказать, душу напоследок…»
Время шло, но ничего не происходило. В мастерских царила тишина, лишь где-то далеко-далеко мерно капала вода из неплотно прикрытого крана — в здешних местах едва ли не преступление. Поручик начал терять терпение.
«Ну что он тянет? Струсил в последний момент?»
В мозгу всплыли его собственные метания в тот момент, когда он, тогдашний блестящий гвардеец и неудачливый любовник, решил свести счеты с жизнью. И он решил не торопить прапорщика: что ни говори, а такое решение любой принимает лишь раз в жизни и, чтобы довести дело до конца, нужно немалое мужество…
Он присел на ящик с какой-то технической белибердой, выбрав при этом наименее масляный, и положил раскалывающуюся голову на ладони. Больше всего он сейчас хотел бы оказаться в чистой постели, и чтобы никуда-никуда не нужно было спешить…
— Просыпайтесь, поручик, — услышал он над собой.
Бежецкий с трудом поднял тяжелую голову, усилием воли сфокусировал взгляд на расплывчатой человеческой фигуре с белым пятном вместо лица.
— Вы передумали…
Рука вяло скользнула по пустой кобуре, и это совсем не удивило Сашу. Его вообще ничего уже не удивляло.
— Э-э! Погодите падать в обморок! — удержал его за плечо Деревянко. — Что же это вы совсем расклеились, милый мой охотник на шпионов? Нас, негодяев, нужно брать бодро, молодецки, с огоньком в глазах! Вы что, фильмов Нахалкова не смотрели? По крышам за нами побегать, по канализационным трубам полазать… А вы? Даже не интересно. Пришли, предъявили обвинение… Оружие в руки дали.
— Вы подлец…
— Думаете, обидели? Если бы у нас была хоть толика благородства, то шпионаж сам собой прекратился бы. Исчез как явление. Ишь чего удумали: поверить в благородство шпиона! Ну, вот что мне с вами теперь делать?
— Верните пистолет, — кривовато улыбнулся Саша.
— Ну да! Дуэль тут с вами устроить? Нашли дурака. Нет, меня больше волнует, что с вашим бренным телом делать.
— В дробилку его, — раздался хриплый голос, и Александр повернул голову.
Оказывается, кроме него и прапорщика в мастерской появились еще два персонажа. Говоривший был смутно знаком. Где-то они уже сталкивались…
— Узнали, ваше благородие? — осклабился мастеровой. — А мы вот по вашей милости тогда всю работу переделывали. За бесплатно, между прочим.
Бежецкий узнал обоих: сварщики, что запаивали тогда покойников в цинковые ящики в госпитальном морге. Неужели и Иннокентий Порфирьевич как-то связан с этими подонками?
— Нет, не верю, — вслух произнес Саша.
— Во что не верите? — не понял шпион. — В свою близкую смерть? Придется поверить… Что ж, Никифоров, — мысль верная. Добавим побольше песка, щебенки — и через пару часов никто не разберется, что там за каша. Вас ведь никто искать не станет, поручик, — доверительно сообщил он Бежецкому. — Для всех вы пропали без вести там, в горах. И так одному Господу известно, каким образом вам удалось выбраться.
Александр хотел было сказать про казаков, ожидающих его во дворе, но прикусил язык: не хватало еще, чтобы хорошие русские парни пострадали из-за него — самонадеянного идиота. Виданное ли дело: сунуться в одиночку прямо в пасть хитрому, коварному и безжалостному зверю! Тоже выискался граф Монте-Кристо. Д’Артаньян недоделанный…
— Так что хватятся вас нескоро, если хватятся вообще.
— Закавыка, барин, — сообщил второй сварщик, до сих пор безымянный. — Я видел — хлыщ энтот на броневике приехал. Казачьем. Как бы не хватились его скорее, чем думаете.
— Он правду говорит? — быстро наклонился Деревянко к Саше. — По глазам вижу, что правду… Ну что же: придется и им тоже, следом за вами… Колодун, поставь-ка мне этого героя на ноги!
— Чего вам, барин, ручки зря марать? — угодливо хихикнул подручный. — Мы по-простому, не по бла-ародному! Держи его, Никишка!
Второй сварщик навалился на плечи поручику, в руках Колодуна блеснула проволока…
«Задушат! — мелькнула мысль. — Как крысу… Нет уж! Лучше пуля прапорщика!..»
Он напрягся, словно пытаясь выпрямиться и заставляя мастерового налечь всем телом, а потом резко сломался в пояснице, принимая убийцу на хребет. Этому его научил в училище инструктор, в прошлом прошедший школу пластунских рот. И действовал этот прием безотказно, особенно с неподготовленным противником.
Мгновение — и сварщик со сдавленным криком полетел на пол кувырком, а в глазах прапорщика Саша прочел удивление. Вежливое удивление лощеного европейского палача, увидевшего, что жертва, уже уложенная на плаху, осмелилась выражать несогласие с приговором. Пистолет в его руке начал медленно подниматься.
«Будь что будет! — Молодой человек чиркнул ребром ботинка по замусоренному полу, приводя в действие клинок, спрятанный в подошве. — Поиграем?»
Он успел перекатиться в сторону, и пуля выбила облачко бетонной пули возле его плеча, а в следующий момент резко выбросил ногу.
Да, тот, кого он знал как прапорщика Деревянко, был профессионалом. Он легко уклонился от удара, пропустив носок ботинка в нескольких миллиметрах от своего тела. Этакий небрежный финт виртуоза своего дела: могу, мол, и в десяти сантиметрах, но несколько миллиметров — самое то. Погляди, какой я мастер!
Но лезвия он в расчет не принял…
Торжествующая улыбка на лице шпиона сменилась искренним изумлением. Не веря себе, он опустил глаза на разошедшийся прямым разрезом комбинезон, откуда мгновением спустя хлынул кровавый поток и комком вывалилось что-то серовато-белесо-розовое, трепещущее.
— Что это? — прошептал стремительно бледнеющий прапорщик одними губами…
* * *Ротмистр Кавелин предавался сиесте.
В последнее время он находил, что южные народы не настолько уж глупы и ленивы, как кажется обитателям северных, суетливых и деловитых стран. Зачем укорачивать себе жизнь, стараясь поддержать привычный твоему организму ритм в совершенно чуждой для него среде? Не проще ли подстроиться под него и сделать его своим союзником вместо врага. Разве не приятнее перед телевизором с приглушенным звуком потягивать в благословенной тени холодный напиток через соломинку, наслаждаясь покоем и негой, чем носиться по городу, рискуя заработать инфаркт или инсульт, а то и обе прелести сразу? А дань заботам отдавать ранним утром или вечерком, в прохладе…
И как мерзко в такую минуту слышать телефонный зуммер!
— Господин ротмистр, — послышался в мембране искаженный помехами (да, связь в Кабуле не выдерживает никакой критики) голос поручика Нейварта. — Ситуация «А». В мастерских.
— Черт побери! — Стакан с лимонадом полетел на пол…
Кортеж автомобилей влетел во двор мастерских, плавящийся под солнцем, и уперся в перегораживающий вход внутрь броневик с намалеванной на борту оскаленной лошадиной мордой. Не без знания дела, надо сказать, намалеванной, хотя далеко не Леонардо да Винчи.
