Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения
— Я тебя понял, Пресс. В душу хочешь к людям залезть. Да еще чтобы все знали, что залез туда именно Пресс или как там тебя по имени-фамилии.
— Можно и так сказать, — не стал спорить Алексей.
— Ты про какое-то задание говорил, — перевел тему сталкер.
Он зашевелился, и Смертин различил в темноте выпирающую скулу и клок бороды. Зона верещала за хлипкой дверью сотней голосов голодных тварей. Похоже, этот подвал скоро станет склепом. Вряд ли в ближайшее время сюда кто-нибудь придет. Так что можно спокойно беседовать — никто не помешает. Тем более что в такой ситуации больше ничего и не оставалось.
— Хрень. Один олигарх просил съемки Чернобыля-2. Деньги дал… те самые, — улыбнулся стрингер, — схемы бункеров. Хочет спецрепортаж. Дед, что ли, у него там работал… Или тайну Радара еще при СССР расследовал. Короче, какая-то семейная фигня. Олигарх знал, что я подпишусь, чтобы всю Зону за его бабки снимать. На самом деле все дело в чертовом тщеславии. Никто сюда из нашей братии прорваться не мог, а если и прорвались, то не вернулись. Но, как ты говоришь, все думают, что они особенные, и им обязательно повезет. Я тоже так думал.
— Ну и как? Везет? — с надрывом усмехнулся толстяк и вновь начал кашлять.
— Как видишь, пока не очень, — показал Алексей на лишай. — Выделиться захотел среди своих коллег, доказать профессионализм. Дать им по носу, я же ведь в профессию много позже всех пришел, ни в каких университетах не учился.
— Съемки-то у тебя теперь есть.
— Не думаю, что пленка вообще когда-нибудь попадет за границы Зоны. И еще… меня постоянно преследует что-то. Знаешь, как будто кто-то хочет залезть внутрь. Ты говорил, что отпустит, но не отпускает. Так и ноет, ноет что-то внутри.
Смертин замолчал. Он уткнулся глазами в пол и достал еще одну сигарету.
— Ты это… Не расстраивайся. У тебя хотя бы есть шанс. Необязательно, что этот лишай смертельный.
Алексей удивился тому, что безнадежно раненный сталкер пытался его подбодрить. Теперь Вик вовсе не выглядел жестоким наставником, толкающим на аномалии новичков, или подонком, задумавшим пустить пулю в затылок напарнику. Добродушный суеверный толстяк. Может, это и было его истинное лицо. Настоящее, не обезображенное Зоной. Стрингер не знал, но ему очень хотелось в это верить.
— А теперь я расскажу про мосты, — продолжал тараторить Вик. — И хрен ты меня остановишь. Решили мы как-то с напарником Малаем — неплохой был мужик, царствие ему небесное, на мосту переночевать. До укрытия не успели дойти. На мосту узко. Отстреливаться удобно. Сбоку прикрыты. Незамеченным трудно подобраться. Сидим, значит, ночь коротаем… И вот приспичило Малаю по малой нужде. Встал он у самого края и давай мочиться. Дудонит, под нос себе чего-то бормочет. Потом смотрим с ребятами, а он трясется так смешно и глазюки выпучил, аки телка перед спариванием. А потом к-а-а-а-ак даст, и каюк пришел Малаю. Внизу, оказывается, «электра» была, а он прям на нее и надудонил… Пресс?.. Да ладно… Говно все эти рассказы…
Смертин уже не слышал. Он отрубился.
Дальше все понеслось куда-то, смешалось в кашу. Алексея затащило в трясину бессознательного, накрывая жестким болевым откатом. Картинки пробегали сменяя друг друга. Блеклые. Черно-белые. Он просыпался. Снова окунался в небытие. Сквозь сон слышал стоны Вика. Опять падал в черноту. Снова просыпался. Только успевал удивляться тишине, как с улицы доносилась яростная грызня слепых псов.
Стрингер словно барахтался в какой-то жиже. Он смутно определял, где сон, а где явь, что реальность, а что всего лишь игра его сознания. Смертин пытался выкарабкаться из этого кошмара, но у него ничего не получалось. А потом кошмар превратился в обычный сон.
Перед глазами мельтешили картины из прошлого. На этот раз они оставались такие, какие есть. Люди не превращались в чудовищ, солнце было ярким, а дождь — почти осязаемым. Алексей видел купола церкви и толпу людей, тянущуюся к храму. Он сам стоял с камерой, замерзая, и дышал на леденеющие пальцы.
«…и не введи нас во искушение… и избави нас от лукавого, ибо Царствие Твое…».
Сталкер шепчет, всего лишь сталкер…
«…есть слава и сила и во веки веков…».
Толпа подхватывала молитву сталкера…
Алексей очнулся, тут же почувствовав опасность. Над Виком навис плотный черный комок. Смертин тихонечко приподнялся на руках. Потом сообразил, что кто-то склонился над толстяком, осторожно прощупывал карманы куртки. Дверь была приоткрыта, в подвал пробивался тонкий луч света.
Алексей хотел крикнуть, но смог только неразборчиво промычать. Он вдруг испугался, что это не человек, а какая-нибудь тварь, но в этот момент незнакомец включил фонарик. Черный силуэт подкрался к Смертину, наклонился и тут же резко отшатнулся, заметив лишай, ползущий по щеке. Едва теплившаяся внутри стрингера надежда на спасение умерла. «Вор, мразота», — догадался Алексей. Смертин сгреб под себя дробовик и рюкзак. Притих, внимательно наблюдая за нежданным гостем. Незнакомец осторожно подался к выходу. Стрингер старался сконцентрироваться и любыми путями остаться в сознании, но он не смог.
«Аминь…» — прошлось по толпе. Или это молился сталкер? Впрочем, было уже неважно.
Вода кончилась. Вик метался в бреду, прося пить. Не было ни капли.
Смертин не знал, ночь ли за железной дверью или день. Он потерял счет времени, забыл про ПДА на запястье. Алексей даже не догадывался, что мог в любой момент отправить сигнал о помощи. Ему это просто не приходило в голову.
Пальцы Смертина непроизвольно снова и снова скользили по покрытой махровым ковром коже.
«Сталкеру нужна вода. Возможно, он даже умрет без воды».
Эта мысль не давала стрингеру покоя. Она не вылезала из головы, постепенно сводя с ума.
Алексей долго собирался с силами, потом все-таки уцепил скользкую крышку фляжки и пополз к выходу. Вик очнулся, начал о чем-то неразборчиво говорить, застонал. Алексей даже не обратил внимания.
— Выброс… будет… — сумел осмысленно выдавить из себя Вик.
Он снова застонал. Возможно, все это время сталкер был в сознании, а может, даже смотрел прямо в глаза незваному гостю, пока тот шарился по вещам.
Смертин думал о воде.
Прохладная, освежающая, которую можно пить без конца жадными глотками. Главное, чтобы не очень холодная. От такой сводит зубы, мешая наслаждаться. Алексей даже представил бутылку минералки без газа на кухонном столе — вот именно такая.
Каждое движение давалось стрингеру с трудом. Его словно облачили в железные латы, налили в пустоты свинца и заставили ползти. Алексей просунул ладонь в узкую щель между дверью и косяком и потянул на себя. Не поддавалась эта чертова дверь, как будто ее приварили. Смертин стиснул зубы и попробовал еще раз. Жалобно заскрипело.
«Чего этой двери нужно? — зло думал Смертин. — Чего она выпендривается? Давай же, кусок ржавого металла, давай…»
Получилось.
Одинокую, скрючившуюся в проеме фигуру ослепило белое, неимоверно огромное солнце. Смертин зажмурился, ему показалось, что мир сгорел, стал белым пятном. Но когда журналист открыл глаза, все вокруг вновь стало серым и убогим. Так же как было вчера, позавчера — всегда…
Нужно было нащупать опору, но Алексей не чувствовал руку. По ней ползло нечто махровое, добравшись уже до пальцев. Стрингер упал на землю и пополз.
Он выбрался на шоссе, скатился вниз по склону, распугав стайку мелких зверьков, похожих на мышей. Поднялся на колени, ощущая мышцами, как раскаленный асфальт нагревает толстую корку лишая. Стрингер встал. Словно пьяный, прошел с десяток метров. Впереди заискрилась лужа. Грязная, окруженная вскипевшей засохшей коркой глины. Но это была вода. Смертин сделал шаг, потом еще один. Потом он сообразил, что если упадет и покатится, то доберется до лужи намного быстрее, грохнулся на землю и покатился.
Алексей, наконец, почувствовал пальцами влагу. Он черпанул фляжкой, поднимая со дна тучки мути, и начал терпеливо наблюдать, как прозрачная пленка рвется и пузырится рядом с горлышком. Крышку удалось закрутить не сразу. Пальцы не слушались.
По воде прошла рябь.
Смертин вновь попытался встать. Пошатываясь, сделал несколько шагов в сторону шоссе и застыл.
Как далеко от нелепой громадины автомойки он ушел. Метров пятьдесят, а может, и больше. Сначала придется ползти вверх по насыпи, потом путь преграждает погнутое железное ограждение. Как же он через него перелезет? Затем снова вниз, к входу в подвал.
В ушах нарастал гул, похожий на топот огромного табуна лошадей в степи. Гул приближался, становился все насыщенней, басовитей. Алексей замер, поняв, что никуда идти уже не надо. Точнее, надо, но он не успеет.
Стрингер опять почувствовал затылком неприятный холодок. Алексей попытался от него отмахнуться, но кто-то грубо повалил его на живот. Теперь в затылок не дышали. В него вгрызлись чьи-то клыки, разрывая на части кожу. Стрингеру казалось, что шершавый язык лижет позвоночник, проникая самым кончиком все глубже и глубже в малюсенькую щель у черепа. Что-то мерзкое скользнуло туда тоненькой струйкой и затопило мозг чернотой.
