Василий Сахаров - Солдат
Глава 10
Нейтральные территории. Кагальницкий район. 15.06.2057
Куда ни взгляни, буйство зеленых красок, все расцветает, тянется вверх, к Солнышку, и природе, видимо все равно, живет ли человек на планете Земля или его давным-давно уже нет. Однако на красоты природные отвлекаться не стоит, не до того сейчас. Лежу листвой укрытый, на взгорочке лесном, наблюдаю за рекой Кагальник и понимаю, что ничего хорошего для нас в ближайшие дни не предвидится. Придется работать с полной отдачей и именно по нашему профилю. Зерноградская орда «беспределов» все же тронулась в путь, и идут они вдоль железнодорожного полотна на Ростов.
После возвращения Еременко из Кисляковской, и справедливой дележки вооружения, найденного нами в поселке Мускатном, наша рота стала готовиться к боевому выходу. Все ничего, вполне стандартно, изучаем местность по картам, собираем сведения о населенных пунктах в Кагальницком и Зерноградском районах, да рюкзаки пакуем.
Никогда не любил собираться в дорогу, сидишь перед рюкзаком и тупо граммы считаешь. Выход рассчитан на две недели, а значит, еды надо взять хотя бы на шесть-семь дней, и это уже килограмм десять. Добавляем три литра чистой воды, поскольку нет никакой гарантии, что в полевых условиях сразу же найдется хороший и чистый источник. Есть. После этого, саперная лопатка, плащ-палатка, кое-что из одежды, и мелочи всякие, от ложки и кружки, до зубного порошка и щетки. Нормально, но это еще три с половиной кило. Затем, основное, оружие и боеприпасы, пятьсот патронов россыпью и восемь рожков в разгрузке, к ним же шесть гранат и ИПП, сам АКС, нож, пистолет ТТ и к нему три обоймы патронов. Прикинул, произвел подсчет, и на мне тридцать шесть килограмм. Легко собрался и, по сравнению с пулеметчиками, которые тянут на себе пятьдесят кило веса, помимо своего родного тела, я практически пушинка.
Вся рота была готова к погрузке на бронированные «Уралы» и к выдвижению на Мокрый Батай, дальше этого населенного пункта, ныне безлюдного, дорог не было. Однако выход перенесли на сутки, так как из Краснодара прибыл самый наиглавнейший специалист по «беспределам», профессор Кирпичников. Что удивительно, откуда в нашем обществе профессор, при нынешнем положении дел? Наверняка, невысокого роста человек с залысинами на голове, в «пинджаке с карманами», это звание сам себе присвоил или за долю малую купил у какого-нибудь безалаберного чинуши. Впрочем, не младшему сержанту выдвигать претензии целому «прохвессору», и оставалось только молча выполнять приказ вышестоящего командования, то есть собраться в здании бывшего мореходного колледжа на улице Седова и прослушать лекцию о нашем противнике.
И вот, сидим мы всей ротой в разбитом и разграбленном актовом зале, а профессор Кирпичников, бегает по сцене и толкает нам в мозг такую чепуху, что уши вянут. Почему чепуху? Ответ прост. Этот столичный хмырь, ни разу не видевший дикарей живьем, оказывается, разработал целую теорию, согласно которой, «беспределы» это новый вид человечества, наиболее близкий к природе, а потому, убивать их нельзя. Что с ними делать? Разумеется, дикарей надо всем скопом изловить, запереть в резервации, сытно кормить, поить, одевать, обувать, а самое главное, перевоспитывать. Ну не полудурок ли? Самый, что ни есть, а натуральный. Интересно, кто его крышует, и что этот чиновник, оказывающий ему протекцию, хочет в итоге получить? Судя по виду нашего майора, терпеливо слушающего этого умника, после лекции, первое, что он сделает, свяжется с СБ, и расскажет безопасникам занимательную историю про подрыв боевой готовности в гвардейских частях. То-то веселуха кому-то будет.
Профессор двигал свою тему два часа подряд без остановки, и в самом конце, остановился, оглядел всех нас и, назидательно вонзив палец в сторону дырявого потолка, провозгласил:
— Исходя из вышеизложенного мной доклада, я обращаюсь к вам, храбрые воины Конфедерации, с просьбой, щадить этих бедных и ни в чем не повинных кочевников, которых вы называете «беспределами». С ними необходимо обращаться осторожно и надо найти общий язык. Мы должны быть гармоничным демократическим обществом, но до тех пор, пока мы безжалостно уничтожаем других людей, это невозможно в принципе.
— Профессор, — видимо, майор решил посмеяться над лектором, — к вам есть очень хорошее предложение.
— Да-да, я весь внимания? — Кирпичников сделал очень заинтересованное лицо.
— А пойдемте с нами на выход. Там будут кочевники, которые живут в естественных для себя природных условиях, и мы выпустим вас к ним навстречу. Представьте, вы станете первым человеком, который установит с «беспределами» не силовой, а интеллектуальный контакт. Ведь из вашей лекции, насколько я понимаю, следует только одно, не надо в них стрелять, и они не будут нас кушать, а вы, продемонстрируете нам вашу теорию на практике. Так как, профессор, вы с нами?
Кирпичников, как и ожидалось, стушевался:
— Ну, знаете ли, господин майор, я бы с радостью, но много дел, постоянные лекции, симпозиумы, научная работа. Может быть в другой раз.
— Как знаете, — усмехнулся Еременко, — однако, хотелось бы узнать ваше мнение относительно кастовой составляющей среди кочевников. В вашей, несомненно, очень увлекательной лекции, про это совсем не упоминается.
— А разве у них есть касты? — удивился профессор.
— Конечно, есть, — теперь уже майор удивился.
Вот тебе и профессор, если мы, рядовые солдаты, знаем, что у кочевников есть вожди, патриархи, воины, охотники, работяги-носильщики и прочие, то странно, что этого не знает реальный специалист и крупнейший теоретик. Хрень, получается, и возникает резонный вопрос, а кто, собственно, этот гражданин?
— Нет, этого не может быть, — изрек Кирпичников. — Согласно моей теории, которую поддерживают на самом высоком уровне, «беспределы» есть жертвы массового стресса, испытанного их предками во время Эпохи Хаоса. Это болезнь, синдром, который необходимо вылечить.
Решив не спорить с идиотом, майор закруглил разговор, проводил псевдо-ученого к машине, на которой он приехал, и нам оставалось только разойтись да еще раз перебрать свои рюкзаки. Скоро боевой выход.
К Мокрому Батаю наша небольшая бронеколонна, ротные «Уралы» и два БТРа сопровождения, выдвинулась еще затемно. К полудню, преодолев разбитую дорогу, высадились, разбились на группы, и направились в сторону реки Кагальник. Еще через сутки были у реки, по броду форсировали ее и, вот здесь, на развалинах местного районного центра, столкнулись с передовым отрядом «беспределов», которые двигались нам навстречу.
Кочевников было немного, около тридцати самцов при десяти боевых собаках, задавили их быстро, да так удачно, что они и сопротивления оказать не смогли, хотя при них имелось как минимум десяток стволов огнестрельного оружия. Похватав, что понравилось, вновь отошли за речку и заминировали брод. Группы рассыпались по окрестностям, предстояло подсчитать кочевников по головам, а наша, во главе с командиром роты осталась у реки. Именно нам предстояло встретить основное вражеское кочевье.
Орда появилась на следующий день, тысячи и тысячи людей в сопровождении сотен собак, двигались по остаткам железнодорожного полотна. Голова этой нескончаемой колонны подошла к реке, обнаружила разрушенный мост, и растеклась в разные стороны. Через час разведчики «беспределов» нашли брод, через который мы проходили на другой берег, и направились в нашу сторону. Следом за ними повалила основная масса двуногих животин. Зрелище, конечно, не для слабонервных, но я сидел на подрывной машинке метрах в двухстах от реки, и хочу я того, или нет, а мне приходилось наблюдать за ордой, которая бессмысленным горным потоком шла только вперед. Понятно, что эти толпы идут не одной колонной, но только в этой, я видел не менее двадцати тысяч особей, и это только голова орды, и всего лишь один поток, а сколько их всего, можно было только догадываться.
Передовые разведчики «беспределов», с полсотни грязных и замызганых ушлепков в шкурах, но при автоматическом оружии и с собаками, не задерживаясь, проскочили мимо, и нас не почуяли. Мы ведь тоже, не пальцем деланные, закопались в траву и пожухлую листву в ближней березовой рощице, а вокруг все пахучим табачком засыпали. Так мало того, еще и сами грязью измазались, чтоб, значит, собачки нас наверняка не унюхали. Единственное на чем чуть не спалились, это на проводах полевки, за которые один из дикарей зацепился, но значения он им не придал, такого мусора на любой дороге полно, и двинулся дальше. Пусть идут, нас дозор не интересует, и наша задача состоит в том, чтобы основную толпу накрыть, притормозить ее хотя бы на время, а затем потаскать «беспределов» за собой по дебрям.
На берег Кагальника выбралась уже сотня дикарей, за ней еще сотни три, и без задержек, они двинулись за своим передовым отрядом разведчиков. Эх, хотелось подождать еще, но эти животины так по земле своими лапами шоркали, что могли наши провода на свои ноги намотать, так что, поехали. Машинка готова и приведена в боевое положение, удар ладонью по красной кнопке и три негромких хлопка, это сработали вышибные заряды, выбрасывающие ОЗМ из земли. Три цилиндра выметнулись из под травы, на долю секунды зависли в воздухе и взорвались. Учитывая, что мины перекрывали брод полностью, и в каждой более двух тысяч поражающих элементов, можно было только вспомнить древний анекдот, и сказать: «Хана, ослику!»
