Григорий Рожков - Американец
— Да, сэр.
— Молодец. Сейчас иди знакомься со своим взводом, Сэмми тебя проводит. Да, Сэмми? — Кинг тут же вытянулся по стойке «смирно».
— Сэр, да, сэр!
— Ну, тогда свободны.
Неоднозначная личность этот капитан. Дал бы бог не сталкиваться с капитаном, когда он будет во гневе по-настоящему…
До казармы нашего взвода мы с Кингом шли молча — я молчал, потому что пытался составить для себя план знакомства с будущими подчиненными, Кинг — потому что тревожить размышляющего командира есть признак дурного воспитания и вообще плохая примета. Это я так мысленно хохмил, судорожно осознавая, что здесь, среди рейнджеров, у меня шанс засыпаться еще больше, чем на «родине», в США… Да, я служил в армии, да, занимаюсь много лет в военно-патриотическом клубе, и что? Старых советских и американских уставов я видел мало, и внимательно я их не изучал. А то, что изучал, — капля в море. Реалии начала сороковых годов своего мира для меня были известны лишь со стороны военных дел, что и как сейчас на гражданке — черт его знает! Каков здесь уровень прогресса? Какие социально-политические события в стране и мире? Я видел-то всего ничего, но уже сталкивался с деталями, совершенно расходящимися с прошлым моего мира. Спалиться на мелочах — проще простого. Хм… Это минусы, а что у нас в плюсах? Наличие приличной репутации отважного офицера-героя, спасающего и защищающего и своих ребят, и союзников, обо мне в местных СМИ рассказали, да, скоро наградят, а это, без всяких сомнений, еще добрая порция статей в газетах. Еще мне сделали предложение, от которого я не отказался, — и попал сюда, в первый батальон рейнджеров. Так, это плюсы, заработанные в этом мире, а что у меня в багаже из будущего? Во-первых, знаю множество военных хитростей, что зародились как раз во время Второй мировой, и ими могу поделиться, а моя причастность к армейской элите упрощает в разы продвижение инноваций. Во-вторых, в будущем существует много всяческих довольно простых приспособлений, позволяющих солдату выживать и сражаться гораздо дольше. Ну, например, бронежилет, или разгрузочный жилет, или замечательные шапки-маски, они же — балаклава, хотя они вроде уже в ходу у немцев и придуманы давно англичанами, а применение в спецподразделениях для защиты глаз мотоциклетных или летных очков? Если подумать, то еще вспомню… В-третьих, у меня на плечах есть голова, и я умею ею пользоваться как надо. Да, кстати, есть еще несколько странных, но все же плюсов… У меня изменился голос, он стал… мелодичнее и красивее, это раз. Два — здесь я заговорил по-английски, причем ТАК, как не говорил в своем мире при всем своем уровне знаний и любви к этому языку. Я спокойно пользуюсь всеми речевыми оборотами, сложными терминами и, главное, все это делаю правильно. Еще в первый день я это заметил, но со временем вывел для себя некоторые особенные факты изменения речи. Три — у меня очень сильно улучшились навыки и умения, полученные в армии и клубе. Четыре — очень сильно притупились всякого рода страхи и «отходняки» по поводу убийства человека. Пять — мне везет, и везет так, что во всех энциклопедиях меня можно спокойно вписывать как самого везучего человека за всю историю человечества. Странно? Еще как странно, и чует мое сердце, неспроста все это…
— Atten-shun![15] — Кинг вошел в казарму вперед меня и привлек внимание всех солдат взвода к моей персоне. Секунда шума, и, когда я переступил порог, все затихло, а солдаты стояли по стойке «смирно». И все…
Меня заклинило. Из головы вылетели все слова, что я наметил себе для знакомства. Делай что-нибудь, лейтенант! Выкручивайся. Двигайся, не стой на месте. Заложив руки за спину, я стал медленно вышагивать по казарме. Проходя мимо солдат, на мгновение останавливался, смотрел на них, даже узнал Пайса и Брока, а в голове завихрилась мысль о том, что первые слова должны создать мне определенный облик в глазах солдат, а этих слов нет! Рейнджеры смотрят на меня, ждут. А-а!.. Будь что будет. Развернувшись на каблуках у дальней стены казармы, я наконец решился обратиться к подчиненным:
— Вольно.
— Взвод, вольно! — продублировал мою команду Кинг. Он чует, что я его уже записал в свои помощники. Или он надо мной шефство взял? Такие сержанты — люди непростые. Первый сержант — уж тем более серьезное звание…
— Я ваш новый командир. Меня зовут Майкл Пауэлл. — Среди солдат прошел одобрительный бубнеж, но как он появился, так и исчез. — Если хотите задать вопросы, задавайте, и я заведомо предвижу самый главный из вопросов. Да, я тот самый первый лейтенант Майкл Пауэлл. — Попал прямо в яблочко! Бойцы, ощутив мой доброжелательный настрой, вновь загомонили, вроде доказывая друг другу свою правоту или ошибку. — Иные вопросы, на которые я могу сейчас ответить? Похоже, нет вопросов. Тогда побеседуем после церемонии…
Около получаса я разговаривал о новой, неизведанной ранее, рейнджерской жизни со старыми знакомыми — Кингом, Пайсом и Броком. Знакомство с рейнджерами во взводе буду проводить потом, сейчас нет времени. Мысленно сделал для себя небольшой план мини-опроса на будущее. Сэм подбросил несколько идей, как проще подойти к знакомству, и я их для себя мысленно отметил. Также выяснил, что во взводе не тридцать рейнджеров, как думалось поначалу, а все сорок пять. Четыре отделения по десять человек и еще пятеро вне взводов, значит, «особенные», то есть какие-нибудь специалисты типа медиков или саперов, а может, командиры… Командиры отделений — Кинг, Пайс, Брок и штаб-сержант Ричард Кейв. Рик после короткой беседы произвел на меня хорошее впечатление серьезного, внимательного и сообразительного отделенного командира… Вообще у меня уже есть план реформирования моего взвода и, если получится, донесу идею и комбату. Но об этом позже, а сейчас нам нужно было чистить перышки и готовиться к церемонии награждения…
Время во взводе пролетело незаметно… Временами кажется, моргнешь, а какое-то событие чудесным образом промотается вперед, и уже происходит что-то другое. Именно такое было ощущение сейчас. Только что весь взвод суетился, приводя себя в порядок, бац — и уже все в строю, смотрим, как на трибуну поднимаются американские и советские генералы. Я узнал Константина Рокоссовского, Ивана Панфилова и Омара Брэдли… Живые легенды… При этом они мне сейчас, по странному стечению, совершенно по фиг. В голове туман, сердце колотит в ребра, колени дрожат, но виду подавать нельзя! Лицо серьезнее, взгляд воодушевленнее, спину прямее! Первым к микрофону подошел Брэдли. «Солдатский генерал» — так американские военнослужащие прозвали генерала Брэдли, своего командира, за заботу и стремление сохранить жизни обычных солдат… Генерал-майор (в этом мире до войны он успел дослужиться до этого звания) говорил будущей элите армии США что-то о великом наследии рейнджеров прошлого — наверное, он вспомнил партизан Мэриона. Потом он говорил напутственные слова и что-то о боевом братстве двух народов — американского и русского, просил нас быть примером для всех солдат армий Соединенных Штатов и Советского Союза. Брэдли затронул тему мужества и достоинства некоторых из солдат батальона, уже проявивших себя с лучшей стороны, и генерал очень надеется, что все рейнджеры последуют примерам героев.
Опять намекают на меня? Блин, все мысленно перекладываю на себя… И одновременно начинаю понимать, зачем все это: миру нужно лицо героизма американской армии. А кто может быть лучше простого первого лейтенанта, за один-единственный день совершившего уйму подвигов? Вот именно… Меня ради славы всей армии вознесут до небес… С трибуны тем временем толкает эмоциональную речугу круглолицый коротыш, дублируемый на английский переводчиком… Это… Это Хрущев, млин!
Классическая ситуация со всеми попаданцами во Вторую мировую? Так, вспомним список обязательных дел попаданца в эту эпоху. Убить Гудериана (посмотрим…), убить Хрущева (вот оно!), внедрить автомат Калашникова (подумаем…) и перепеть Высоцкого (святотатство!..). Вернемся к колобкам… Хрущев. Вот… Илья Лисов же этого карапуза грохнул ради светлого будущего, а мне что делать? Я ему не враг, и личного мнения в отношении сего кадра у меня просто нет… Как же тогда список? Он же умными людьми разработан был. Кукурузу — на Север, Крым — соседям, туфли и мать Кузьмы — американцам… Не-э-э, такого шустрика валить надо… Эй! О чем я думаю? О посторонних вещах, тем самым отвлекая себя от реальности. Правильно! А теперь вернулся в реальность!
Хрущ отвалил, и за трибуной засуетились корреспонденты. Похоже, награждение начинается… Для награждения советских солдат, сейчас входящих в состав группы инструкторов нашего батальона, к микрофону вышел сам Рокоссовский и неизвестный мне генерал-майор. Сначала были награждены двое рядовых бойцов-пограничников, одного из них я узнал — это был подчиненный Аверьянова, кажется, Кудряшов его фамилия. Пограничникам под вспышки фотоаппаратов вручили медали «За отвагу» за личное мужество, проявленное в боях с врагами Советского Союза при защите государственной границы.