Павел Дартс - Крысиная башня
Маме подарили целый пакет фирменной косметики, от Шанель, от Гарнье, от Лореаль, от… Много, словом. Дааа… Такой бы ей подарок, да год назад! А сейчас? «Приоритеты сменились», как говорится. Но не ствол же ей дарить, в самом деле. Можно было бы что-то из одежды, из толковой одежды, что называется; из удобного и практичного. У нее как-то так неожиданно получилось, что одежды-то много… даже очень. А толком одеть нечего. Все какое-то… Ну, не для жизни — для «презентации», что ли. «На выход». Я помню их с батей разговоры-разборки еще «тех времен», когда она его грузила, что он «Одевается как старик или как вышедший в запас и дотаскивающий армейское барахло дембель!» (батя у нее, мой дед, был военный — наверно, с тех пор она и недолюбливает военные шмотки). А батя отвечал, что «Я ношу то, что удобно, практично и нравится; а когда мне надо выглядеть как банкир или свежий покойник, — вон у меня вязанка галстуков, кипа сорочек и три костюма; но носить это постоянно — слуга покорный!» Она: «Есть масса красивой и модной одежды помимо костюмов!» — а он: «Твоя „красивая и модная“ смотрится только на пидорГах на показах в телевизоре!» — ну и дальше обычно пошло-поехало… Каждый, как водится, остался при своем; тогда-то. А сейчас, реально, она постоянно зябла и носила почти одно и то же: спортивный костюм, то с одной вязаной кофтой, то с другим вязаным платьем или этим… как его?… Жакетом. Мама вообще не любила слово «кофта», оно у нее ассоциировалось с чем-то «бубушкинским»; но чем вязаный жакет или джемпер отличается от кофты я, честно говоря, так и не понял; да и не стремился.
То есть можно было бы шмоток надарить — но дело в том, что они и так в наших маркетах были навалены (а потом Володей и Людой аккуратно разобраны и развешены) более чем достаточно («И обувь, обувь! Мужики, берем обувь в первую очередь! Безо всего можно прожить — без белья, одежду можно перешивать или кроить из подручного материала — но без хорошей обуви по ноге совсем кисло! Качественную и крепкую обувь — в первую очередь!» — так настропалял нас батя при вылазках в места, где водились шмотки).
Но мама принципиально (как она говорила) не надевала ничего из «нами наворованного»… Ну… Что тут сделаешь. Хотя еду-то, нами «наворованную» она вполне кушала. Честно говоря, меня рубила такая непоследовательность, когда я стал обращать на это внимание; я даже с мамой пытался на эту тему разговаривать — но безрезультатно. Она почему-то в этом ничего непоследовательного не видела… Батя же, когда я как-то заговорил с ним на эту тему, только махнул рукой и ответил «Вот, запоминай, это есть знаменитая „женская логика!“», — и все.
Словом, подарили ей целую кучу дорогущей (по прежним временам) косметики, вот косметику-то мы как раз «купили», вернее — сменяли на что-то накануне; но, конечно, у такого же «шоппера» как и мы, но купили! — но она что-то без энтузиазма… Ладно, что там.
Гене- Кроту презентовали хорошую крепкую одежду. Мощные рабочие ботинки с армированными носами. Бушлат, черный, рабочий — он ведь постоянно пасся в подвале, а там хоть и не улица, но и не кухня по климату.
А главное — посовещавшись с Толиком, ему подарили устосов клевец — вещь в Башне, можно сказать, уже легендарная. Но мародерка, считай, уже закончилась, как и «фортификация» в Башне, — Толян здорово наловчился острым клювом клевца с одного удара сносить висячие замки, и с встроенными разбираться также много времени не занимало. Но маму аж передергивало, когда она случайно где видела этот инструмент-оружие, она все не могла забыть то побоище, когда погиб Устос; с чего все и покатилось, как она считала. Ну, тут она не права — «покатилось» все значительно раньше; но женщинам ведь подавай «символ», — вот то побоище, и как его символ — клевец, на котором ей так отчетливо запомнились налипшие кровь, волосы и мозг, и стал для нее, что называется в психологии, «якорем», на котором она зациклилась. Толик им много голов тогда разнес, да и Устос, надо сказать, постарался. Но последнее время клевец стоял без дела, а Крот на него конкретно глаз положил — удобный, говорит, ручку только укоротить, — и удобней кирки в норах-то.
Ну и батя решил ему презентовать, — это, говорит, даже символично: железку выковал лет сто или больше назад какой-то кузнец, и была она честным-мирным пожарным топором. А потом времена, вишь, сменились — и стала железка оружием. И много крови пролила. Ну и сейчас, — пусть, говорит, снова станет честным рабочим инструментом, и, типа, «земля кровь смоет» — иногда батю тянет на эпические высказывания. Ну, думаю, Устос бы одобрил. Отдали, короче, Гене этот артефакт.
Мне… Ну а что мне? Батя говорит, «тебе, Крысу Серому Первому, Властителю Башни, Грозе Пеонов, и так нечего больше желать: одеваешься в меха заморские, — сиречь в штаны „Блэкхоук“, да ботинки „Lowa“, да курточку-подстежку от „Агрессор“, а футболки хоть каждый день меняй!.. Спишь в отдельной квартире, в постели под балдахином (это про палатку, ага!) Часы — „Омега“, как у заправского буржуя… Оружия у тебя завались… („Оружия много не бывает, не гоните!“ — поправил я их.) И даже собственным пажом — придворным мародером обзавелся!» — и ржут с Толиком, показывая пальцами на стол.
А там мой Крыс Малой, пользуясь тем, что на него никто внимание не обращает, по рукаву моей куртки спустился на стол, подобрался к вазочке с печеньем, ухватил кусочек печенюшки и теперь пытается ее утащить. Но сам-то маленький, а печенюшка большая. Но — наш парень! Ухватил ее зубами покрепче, задрал башку с зажатой в зубах печенькой повыше, чтоб не уронить; для противовеса задрал также свой розовый голый хвост, — и неловкими скачками, скачками… ко мне.
Хохотали все; и Белка, что до этого говорила, что «какая гадость, как ты его в руки-то берешь, ты посмотри, какой хвост розовый, голый, мерзкий!..Бр-р-р!» Ладно, говорю, не всем же хвосты пушистые, а у Крыса очень даже симпатичный хвостик… Смеялась Валечка — показывая пальчиком «Клыска!» Улыбнулся даже Крот.
Старая перышница Ольга Ивановна только влезла: «Не дело, чтобы по столу крысы шастали, ничего в этом нет хорошего!» — а ее Пушинка, высунув белую башку с зелеными глазищами над столом, стала следить за Малым Крысом с явным гастрономическим интересом.
— Ну все, — сказал батя, — В нашем коллективе прибыло! Не-не, отдай ему печеньку, она честно зашопплена, пусть точит; посади его только в клетку, пока его самого не сожрал вон тот страшный зверь; да и правда — нечего ему по столу шарахаться.
Подарили мне запасную обойму к ТТ. Белка презентовала новую разгрузку с встроенной кобурой под ТТ-шник, — вон она что строчила на машинке, пока мы фортификацией занимались. Батя нож подарил — американский Бак Найтхоук, надо же, где-то сменял.
