Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Кузмичев Иван Иванович

В то же время вместо прикрытия пехоты фланговым ударом визирь ушел в глухую оборону, отгородившись от наших атак шеренгами янычарского корпуса, намертво вставшего в центре лагеря. Атакующий пыл османской армии угас, а значит, армия лишилась сил биться дальше. Ночной рейд не остался незамеченным простыми ратниками. Вкупе с этим, как сообщил один агент в Стамбуле, при выходе армии визиря в поход ветер сломал древко знамени, так что дурное предзнаменование оказалось вещим – мусульманские солдаты обратились в бегство.

Ну а третья ошибка визиря – отступление янычар с позиций. Да-да, именно так. Ведь турки как рассчитывали вести кампанию? Собрать огромную массу плохо вооруженных солдат, навалиться на наше войско с двух, а то и трех сторон, попутно отрезав от баз снабжения. После чего добить сломленного врага мощным ударом кавалерии, обработав линию фронта артиллерией.

Но план визиря не удался. Быть может, из-за того, что восемьдесят тысяч крымских татар с весны бьются о стены укрепленного лагеря у Конских Вод? Или потому что Буджакская орда, вечно противящаяся крымским татарам, осталась на месте защищать Очаков от возможного вторжения? Много вопросов возникло за последний месяц в моей голове. Но с ответами на них чаще всего приходится помучиться: много непонятного вокруг, много глупого.

– Ваше величество, посланники от черногорцев и сербов просят аудиенции.

Никифор, сохраняющий невозмутимый вид даже во время сражения, стоял позади, чуть ближе, чем генералитет армии, обсуждающий возможные варианты продвижения вглубь вражеских территорий.

– Пусть подождут. Через полчаса приведи их в шатер, – подумав, приказываю обер-камергеру и, вздохнув полной грудью, поворачиваюсь к господам генералам: – Что мы имеем на сегодняшний день, господа?

Все посмотрели на старого фельдмаршала, стоящего рядом с генерал-майором Чириковым и генерал-лейтенантом Рене.

– Из-за того, что часть сил пришлось оставить в Молдавском княжестве, на границе с Булджаком, мы лишились двух пехотных и двух драгунских полков. Но мы одержали победу, к нам стекаются ополченцы православных земель; если так будет продолжаться, то через пару месяцев у нас будут сформированы десять-двенадцать новых полков.

– Ну а все же? – спрашиваю его, медленно направляясь на небольшой холм, срезанная вершина которого образует удивительно удобное место для стоянки.

– Мы потеряли под Беркнишем почти семь тысяч человек убитыми и тяжелоранеными, в большинстве это молдавские полки и казаки с драгунами, калмыцкий отряд почти не понес потерь. В крупных поселках и городах княжества на случай появления разбойничьих банд мы оставили гарнизоны в пару взводов общей численностью в батальон. Но добровольцев сейчас особенно много, думаю, скоро под командованием вашего величества будет не менее восьмидесяти тысяч.

Князь Шереметев шел за моим плечом, постоянно хмурясь, тревога не сходила с его лица последнюю неделю. Ему не понравилась предложенная стратегия быстрого захвата вражеских земель с блокированием крепостей, без немедленного взятия. Ну не воюют так в Европе! Вот и получалось, что моя идея оказалась понятна лишь паре генералов – Григорию Долгорукому и Александру Меншикову. Да еще Прохор поддержал мысль, предложив блокировать только крупные крепости турок, аргументируя это тем, что большая часть земель с радостью воспринимает приход русской армии, а полками добровольцев можно будет свободно осаждать крепости, ведь все равно ополченцы на большее пока не способны.

Эх, жаль, что шведский король из Бендер сумел сбежать. И как, интересно, у него это получилось? Казаки-то Данилы Апостола перекрыли узкую полосу сообщения между Галацем и Измаилом намертво. Впрочем, бог с ним, наверное, по Днестру ушел, а там прямиком до Царьграда.

– А что нам скажет молдавский господарь? Что-то заскучал он здесь, – спрашиваю нахмурившегося Кантемира, сидящего по левую руку от меня.

– Не скучаю я, ваше величество, думаю о судьбе горемычной, – вздохнув, ответил молдавский господарь.

– Так в чем дело? Нарушил кто мои указы, людишек твоих обижает или денег за провиант и квартиры недодали? – удивляюсь столь необычным словам князя.

– Нет, люди радуются, что пришли наши русские братья, они провиант порой вовсе без денег дают. Другое мучает меня, государь… – Словно пробуя на вкус обращение, Кантемир запнулся. – Не будет ли со мной то же самое, что и с Бранкованом?

Князь Валахии первым связался с Петром, предложив ему прийти на православные земли и освободить их от турецкого ига. Именно он стал тем камнем, который направил путь нашей армии на земли Молдавии и Валахии. Как только русские драгунские полки прибыли в Бухарест, Бранкован присоединился к России. Господарь вывел на помощь все войска: семь пехотных полков и два полка легкой кавалерии – гусаров, набранных из валашских подданных, сербов и венгерских дворян.

Генерал-лейтенант Рене, руководивший добычей провианта в землях дружественного княжества Валахии, увел новые полки к границам, на соединение с основной армией – турецкая армия подошла к нашим позициям. В это время, по причинам мне непонятным, князь объявил себя на стороне турок, видимо, решив, что русские войска проиграют предстоящую битву.

В тот же день один из полков сербов под командованием Ивана Текелии взбунтовался, при попытке захвата князя один из офицеров попал Бранковану из пистоля в ключицу, полностью раздробив ее. Два дня князь валялся в горячке между жизнью и смертью, но на третий день силы покинули ослабленное тело, и он умер. Княжеские полки через неделю оказались возле границы с Османской империей, во главе с командующим генерал-майором Иваном Текелией.

Коронный договор с княжеством пришлось переписывать: земли вошли в состав России на тех же правах, что и великоросские территории, за исключением духовных дел и некоторого гражданского делопроизводства. Наследники мятежного князя взяты под домашний арест, никому из них не разрешается покидать столицу под страхом смерти.

– На сей счет можете не волноваться, князь, если только вы не решите последовать пагубному примеру вашего соседа, – успокоил я Кантемира.

– Таких мыслей у меня и в помине нет, государь, – нервно сглотнул он, смотря на руки.

– Что ж, раз вопросов больше нет, то, думаю, нам пора принять делегацию от православных народов, ведущих народную войну с турками…

Я ожидал увидеть полуоборванных повстанцев, но в шатер вошли трое крепких, уверенных в себе офицеров. Камзолы слегка потерты, штаны из плотного сукна облегают ноги, не стесняя движений при ходьбе. На поясе у каждого висят ножны – шпага или сабля.

Подойдя на пару саженей к столу, двое замерли на месте, склонив непокрытые головы, а третий вышел вперед и достал из-за пазухи сложенное вчетверо письмо.

– «О благочестивейший царь-батюшка, красносиятельное солнце правды! Милостивым оком воззри на нас, убогих, и твоими царскими щедротами промысли о нашей отеческой Сербской земле, от многих лет, грехов ради наших, ярмом басурманским обремененной, особенно когда воздвиг Господь Бог крестоносную десницу твою на басурмана проклятого. Не забудь и нас, малейших, приглашением царским и милованием своим, да и мы потщимся службою своею за своего православного царя!»

Прочитав послание, офицер встал на колено, не решаясь поднять взгляд от земляного пола шатра.

– Встань, мил человек, – даю посланнику знак подняться, – назови себя, а мы решим, как быть, чем помочь угнетенным народам.

– Я полковник Волина Потыседа, один из командиров сербского ополчения, восставшего против турецкого ига, прибыл к всемилостивейшему заступнику с просьбой о помощи моему народу, – уважительно поклонившись, ответил офицер.

– Что ж, приятно осознавать, что сербский народ нашел силы встать на защиту родной земли. Этот поступок по меньшей мере достоин уважения.

Генералы частью улыбаются, частью хмурятся, некоторые уважительно смотрят на застывших командиров повстанцев. Сами же сербы замерли в напряженных позах, с дрожью ожидая моего решения.