Александр Конторович - Оруженосец в серой шинели
Сержант, конечно, ворчал, но приходил на помощь. В его присутствии животное успокаивалось и позволяло дотронуться до девушки. Я однажды спросил Лексли, почему он просто не пристукнет этого скандального кота.
– Понимаешь, Сандр, – немного смущенно ответил он. – Мне, конечно, несложно треснуть его ножнами меча или отхлестать веником. Но почему он так поступает, как ты думаешь?
– Он ее защищает, думает, что мы – враги? – догадался я.
– Правильно, Сандр. Есть такая штука в жизни – верность. И все, кто ее проявляет, человек то будь или зверь, достойны уважения. Хороший человек никогда не обидит ни коня, ни собаку, ни другую божью тварь – животные не знают предательства, а если любят, то не за деньги или титулы, а просто так. Понимаешь?
Да, я уже давно понимал цену верности. Без преданных друзей и надежных защитников нас с матерью уже давно не было бы в живых. И все, что мы могли – быть благодарными этим людям и относиться к ним так же, как и они к нам.
– И потом, разве может один кот обидеть другого кота? – подмигнул мне Лексли. Мы рассмеялись.
Пламена быстро пошла на поправку, как только справилась с горячкой, но из-за зимы Мирна долго не разрешала выходить ей на улицу. Она подарила девушке красивое блио и новую котту. От нового чепчика Пламена вежливо отказалась и выбрала себе темно-синий худ с глубоким капюшоном и широкими полями, закрывающими плечи и спину от холодного ветра и дождя.
Кто она такая и откуда родом, никто в замке так и не знал. То, что она поведала матери, так и осталось никому неизвестным. Сама девушка об этом не рассказывала, а люди из вежливости с расспросами не лезли. Что она не местная даже не вызывало сомнений – очаровательный, слегка заметный акцент выдавал девушку с головой. Да и весь ее облик был не совсем обычным. Рослая, крепкая, с короткими, не по здешней моде, волосами, большими глазами необыкновенного голубого цвета и высокими, явно не местными, скулами.
В один из дней она добралась до кузни и там поговорила с оружейником Гантом. На обратном пути Пламена испросила у Мирны разрешения взять из кладовки несколько сыромятных шкур и прочную иглу.
Через несколько дней девушка, в сопровождении своего кота, опять навестила Ганта и получила от него необычный предмет – то ли игрушку, то ли оружие. Две крепких небольших палочки, сцепленные между собой тонкой прочной цепью. На следующий день она вышла во двор тренироваться. Поначалу тело плохо слушалось её. Движения были скованы, а дыхание срывалось. На следующий день дело уже пошло лучше. А через неделю девушка уже с удовольствием двигалась по небольшому двору у задней стены замка, выполняя броски, отражая вымышленную атаку и повторяя знакомые приемы. Лексли с удивлением смотрел со стены, как тренируется Пламена, и только крякал от удивления. А чуть в сторонке обычно присутствовал кудрявый кот. Положив голову на лапы, он наблюдал за своей хозяйкой сквозь полуприщуренные глаза. Иногда он укладывался рядом с сержантом и даже позволял тому почесывать свою спинку. Надо сказать, что такой чести удостаивались весьма немногие…
Чирут, так звали кота, вполне основательно обосновался в замке и принялся наводить там порядок. Для начала он облазил все помещения и большой интерес проявил к кухне и кладовкам. Аппетит у бродяги был изрядный. Мне нравилось подкармливать отощавшего кота кусочками мяса или рыбы, а потом глядеть, как зверь с удовольствием потягивается и моет лапой морду. Когда он у нас появился, то был худющий, хоть меж страниц его закладывай, а сейчас вон как округлился, шкурка лоснится на солнце. Потом я заметил, что не только я один пытаюсь добиться его расположения. Несмотря на ужасный вид – на длинных и тонких ногах, с большими ушами, почти лысый, лишь мелкие кудряшки покрывают выступающую грудь, какой-то морщинистый, в общем, кошмар, а не кот, – у окружающих Чирут со временем вызывал необъяснимую симпатию. Когда он приходил посмотреть, как тренируются солдаты, в его сторону летели кусочки съестного, заботливо припрятанные ими во время завтрака. Монахини приносили зверьку молока, как они говорили – из жалости и сострадания. Он на их сострадание чихал, но молоко лакал с видимым удовольствием. Мать прощала ему хулиганские выходки в замке. Единственным противником кошачьего произвола оказался Логен, наш управляющий. Он даже завел лист, в который ежедневно вписывал урон, причиненный Чирутом нашему замку, как то: «драл когти о стенной гобелен», «разбил глиняную тарелку», или «сбросил на пол шмат мяса и спер» – и так далее до бесконечности. Логен докладывал обо всем матери страдальческим голосом и постоянно причитал, что кот, в конце концов, разорит нас и пустит по миру.
– Логен, хватит причитать, ничего не случится, – вон сколько у нас кошек по всему замку болтается.
– Миледи, так он один стоит десятка, – горячо спорил управляющий. Мать только отмахивалась рукой.
Зато из замка исчезли почти все крысы, которые постоянно досаждали нам, покушаясь на продовольственные запасы. Правда, вместе с крысами как-то незаметно исчезла и баранья нога, висевшая под потолком, но это мелочи. Логен повозмущался дня три и успокоился.
Постепенно Чирут освоил территорию и стал выходить на охоту за замковые стены. Он приносил белок, иногда – куниц или кротов, и складывал их у входа в комнату Пламены. Логен зверьков подбирал и отдавал их на выделку. Постепенно товарообмен между двумя враждующими лагерями «Логен – Чирут» наладился. И управляющий даже стал вести счет шкуркам, добытым котом, с удовольствием записывая все новые и новые охотничьи трофеи Чирута в отдельный лист. Из разряда нахлебников зверь перекочевал в категорию добытчиков – а в глазах управляющего это было очень весомым достоинством.
В конце зимы Чирут начал проявлять беспокойство и доводить обитателей замка своими брачными воплями. Коты вообще орут противно, а уж такой «красавец» вопил просто невыносимо, выделяясь этим среди прочих замковых обитателей. Видимо, он все-таки нашел себе даму сердца, потому что месяца через четыре во дворе появились четыре маленьких лопоухих котенка с пухом на шее – будущей гривой. Несмотря на их непривычный вид, котята сразу же нашли себе будущих хозяев – настолько ласковыми и общительными они все оказались. Стоило взять такого котенка на руки, как он тотчас же забирался под рубашку и, прижавшись к телу человека, замирал в блаженстве. И при этом они ещё и урчали – да так громко!
Пламена подружилась с музыкантами Мирны и часто проводила с ними время. Она немного играла на флейте, которую подарил ей один из музыкантов. Из окна ее комнаты часто можно было услышать медленные и печальные мелодии, полные гармонии и чувств. Однако играть на публике девушка решительно отказалась.
