Гнев истинной валькирии - Мид Райчел

Гераки покачал головой и вздохнул. А потом, словно колеблясь, произнес:

– В видении мне предстал золотой орел.

Джастин подождал продолжения, но Гераки больше не вымолвил ни слова.

– Знаешь, как-то не очень информативно. Извини.

«А вам, ребята, это что-нибудь говорит?» – спросил он воронов.

«Нет, – признался Гораций, – хотя… орлы надменны. Вот».

«И еще, – добавил Магнус. – Если Один решил послать пророку видение, это зловещий знак. Серьезнее к подобному раскладу надо относиться».

«Эй, ребята, пожалуйста, поподробнее! Я слушаю вас внимательно, так что объясните мне все насчет этого видения!»

Однако вороны умолкли, и Джастину ничего более не оставалось, как плюнуть и снова сказать себе, что общение с богами – тяжкое дело.

– По крайней мере подготовься, – сказал Гераки. – Пусть оружие будет у тебя под рукой.

– Я оружие не ношу, – отрезал Джастин.

– Ты же понял, не так ли? – усмехнулся Гераки. – Мы с воронами передали тебе мудрость Одина и открыли много тайн.

В какой-то мере это было правдой. За последние месяцы Джастин, глубоко страдая в душе, проходил нечто вроде интенсивного курса по скандинавской магии и северным рунам. Мистические символы жрецы Одина использовали и для гадания, и в заклинаниях. Джастину пришлось выполнять уговор, несмотря на то что ему претили всякие магические штуки. Однако острый ум служителя охотно впитывал древнюю премудрость, хотя Джастин буквально наизнанку выворачивался, чтобы избежать применения полученных знаний на практике. Тем не менее в Нассау он использовал амулет, чтобы его не опознали как избранного.

– Выучить и применить – это не одно и то же! – парировал Джастин. – Мне вполне хватает теории.

Гераки вздохнул и сложил на широкой груди мускулистые руки:

– Глупец. Если бы бог сказал мне, что меня подстерегает опасность, я бы принял все меры предосторожности.

– А я не нуждаюсь в нем и его советах. Вообще-то в военных я верю больше, чем в него, ты уж извини меня, пожалуйста.

– Ты воистину глуп, – отчеканил Гераки.

Слова пророка не произвели на Джастина никакого впечатления – ему приходилось регулярно их выслушивать во время встреч с Гераки. Впрочем, он честил Джастина не зло, а сердито и одновременно нежно, как непослушного ребенка. Потом Гераки еще немного постращал Джастина, и тот понял, что его визави об Аркадии ничего полезного не скажет. Вороны тоже помалкивали, правда, успели упомянуть, что у Одина для Джастина есть поручение. Смирившись с тем, что ему не удастся выжать из собеседников ценную информацию, Джастин взял кофе на вынос и побрел к себе в офис – чтобы встретиться с Мэй перед брифингом.

К счастью, она пребывала в деловом расположении духа: ни о чем не умоляла и в благодарностях не рассыпалась. В Сенате их отвели в конференц-зал, в котором уже собралось примерно десять сотрудников СК в строгих официальных костюмах, плюс несколько облаченных в черное преторианцев. Мэй с Джастином сели с краю длинного стола. Мэй держалась настороже, но Джастин заметил, как тепло она улыбнулась преторианцам – и как бойко и доброжелательно они откликнулись на ее приветствие. Собравшиеся негромко переговаривались между собой, организаторов встречи пока было не видно. Спустя десять минут после назначенного времени в зал влетел Лусиан в сопровождении помощников и толпы телохранителей.

Сенатор озарил всех присутствующих фирменной улыбкой.

– Прошу прощения за опоздание! – воскликнул он. – Задержали лоббисты! Парни искренне не понимают, что интересы государства – гораздо важнее, чем встреча в гольф-клубе!

Раздались вежливые смешки. Джастин огляделся по сторонам. Судя по количеству сияющих глаз, Лусиану не стоило беспокоиться за рейтинги. Люди пойдут за ним в огонь и в воду.

Лусиан удобно устроился в кресле, и слово взял некто Аттикус Марли. Оказалось, что именно он курировал отношения РОСА с Аркадией и обладал полномочиями чрезвычайного посла. Аттикус провел множество переговоров, а еще он прекрасно ориентировался в особенностях местной культуры и социальной жизни. Лусиан был живым символом их визита, но настоящее руководство миссией осуществлял Аттикус. Большая часть сидевших в зале штатских были советниками, не входящими в состав делегации, и Аттикус представил их членам рабочей группы, которая, собственно, и намеревалась отправиться в путешествие. Одного звали Фил Рамирес, он отвечал за сотрудничество в области технологий и торговли – что-то вроде знака доброй воли по отношению к Аркадии. Его сосед, Джордж И, официально числился преподавателем сравнительной культурологии, а в действительности трудился на военном поприще и должен был отследить враждебную деятельность аркадийцев. Он был приятно удивлен, узнав, что Джастин на самом деле является экспертом по религиозным вопросам.

– Здесь мы будет жить, – говорил тем временем Аттикус, включая экран на стене зала. – В Аркадии, конечно, есть отели, но считается, что высокопоставленных гостей заселять в гостиницу неприлично.

На экране возникла спутниковая фотография, на которой четко различался комплекс построек вокруг большого луга, заросшего желтеющей травой. Аттикус ухмыльнулся и оглянулся на группу:

– Мы можем гордиться, что нам оказаны столь высокие почести по приезде.

Фил Рамирес с сомнением в голосе пробормотал:

– Я бы лучше поселился в небоскребе с доставкой еды в номер.

Джастин лишь молча кивнул: стоявшие на отшибе домики выглядели как постройки подремонтированной фермы. Аттикус продолжал объяснять, что их принимает в своей усадьбе весьма высокопоставленный чиновник. Этот аркадиец отправил жить в другое место своих жен и детей – и все ради того, чтобы принять у себя делегацию из РОСА.

– Жен? – переспросил Джордж И. – А я‑то думал, такое только в фильмах бывает, нечто вроде художественного преувеличения, знаете ли…

– Для влиятельных аркадийцев – вполне реальный, даже обыденный расклад, – отмахнулся Аттикус. – Они могут себе позволить содержать множество жен и наложниц. А представители низших сословий просто уводят женщин силой. Похищают.

Одна из преторианок мрачно сложила руки на груди:

– А какая разница между женой и наложницей?

– В том, сколько денег тратят на одну и на другую? – предположил Фил.

– Верно, – согласился Аттикус. – Жену в Аркадии берут навсегда. Иногда случаются разводы, но очень и очень редко. Муж обязан содержать супругу и ее детей, хотя нам могло бы показаться, что аркадийцы не слишком хорошо выполняют свои экономические обязательства. Кстати, у жен есть права, прописанные в законодательстве. А наложниц берут на определенный период – для сексуальных утех и работы по хозяйству. Мужчина может предложить свою наложницу для совместного использования или продать ее и даже ее детей. По нашим стандартам местные жены не могут похвастаться особыми привилегиями, а наложницы там практически порабощены.

Аттикус обвел глазами Мэй и сидевших в зале преторианок:

– А вам, боюсь, придется исполнить роль наложниц во время визита.

– Прошу прощения? – холодно переспросила одна из женщин.

Аттикус густо покраснел:

– Простите, я неясно выразился. Я имел в виду… исполнение роли… в сценическом смысле. Естественно, никаких реальных поползновений данная роль не предусматривает. То, что в нашей группе неравное число мужчин и женщин, – не случайность.

Он кивнул на Лусиана, Фила, Джорджа и Джастина.

– Они и я – ключевые фигуры делегации. Это вполне укладывается в ожидания аркадийцев. Они даже вообразить себе не могут, что важный дипломатический пост способна занимать женщина. Влиянием в обществе, с их точки зрения, обладает только мужчина. Хотя их армия, естественно, будет иметь подавляющее численное преимущество, они также предполагают, что мы приедем сюда с профессиональной охраной – каковую будете представлять вы, господа, а также некоторое число кадровых военных.

Аттикус указал на преторианцев-мужчин.

– И какие роли предстоит сыграть нам в этой вашей пьесе? – мрачно спросила женщина-преторианка.