Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич

У меня от изумления чуть глаза на лоб не полезли.

— Какими судьбами?

Карл немного даже смутился.

— Да ты понимаешь, меня в столицу для прохождения преддипломной практики отправили. Вот и пристроили на попутный борт.

— Ну ничего себе! — восхитился я. — Поздравляю!

— Да с чем? — буркнул в ответ здоровяк. — Век бы эту столицу не видеть!

— Чего это? Радоваться надо!

— Радоваться! — мрачно изрёк Карл. — Чему радоваться-то? Ты же в курсе насчёт Маринки?

— Чего именно?

— Петя, хватит уже! — набычился здоровяк. — Мы с ней встречаемся, а её папа — заместитель начальника СЭЗ! Сто к одному меня не просто так в столицу отправили!

Я фыркнул.

— Ну хочет он на тебя посмотреть, и что с того? Если у вас с Маринкой всё серьёзно, то тебе с ним рано или поздно в любом случае повстречаться придётся!

Карл зябко передёрнул плечами.

— Да ты знаешь…

— Не-е-ет, — издевательски протянул я, торопя замолчавшего приятеля. — Не знаю пока!

— Маринка, когда в комендатуре служила, с одним курсантом сдружилась, так её отец чуть шею тому не свернул. Не выбирая выражений, велел подальше от дочери держаться. Без малого до рукоприкладства не дошло!

Я озадаченно хмыкнул.

— Это она тебе рассказала?

Карл с ответом торопиться не стал, подышал на озябшие ладони паром и только после этого нехотя произнёс:

— Нет, Митя Жёлудь.

— Тю-ю-ю! Ну ты нашёл, кого слушать! — фыркнул я. — Митя — тот ещё балабол! Научный факт, Карл! Научный факт!

— Ну ты уж совсем меня дурнее паровоза не считай! — обиделся здоровяк. — Я потом пролетариев наших расспросил, они подтвердили. И сейчас Макс то же самое сказал. Там выяснение отношений прилюдное было.

— Аргумент, — признал я и нахмурился, припомнив свой давнишний разговор с Маринкой. Если с Антоном всё так и было, то, может, Василий Архипович и вправду ей в своё время от меня подальше держаться велел? Тогда опасения Карла отнюдь не беспочвенны. Как ни крути, образ действий вполне определённый вырисовывается.

Но тут до меня дошёл смысл слов товарища, и я резко вскинулся.

— Погоди! Что значит: сейчас? Макс тоже где-то здесь?

— Ну да! Ему вчера перевод в Пограничный корпус окончательно согласовали, на одном дирижабле полетим!

И точно: когда прозвучала команда строиться и началась перекличка, в конце строя обнаружился и Максим Бондарь. Помимо него и Карла, к бойцам отдельной роты присоединилось несколько молодых людей в форме военврачей, но никого из них я не знал даже шапочно: не иначе это были кадровые сотрудники медицинского дивизиона, а не старшекурсники или мобилизованные работники горбольницы.

Дальше началась погрузка в дирижабль снаряжения, тогда-то к причальной мачте и подкатил легковой вездеход. Выбравшийся с пассажирского места Герасим Сутолока поздоровался с моими подчинёнными и предложил отойти в сторону.

— Ну ты как? — спросил он.

Я пожал плечами.

— Да нормально.

— Волнуешься?

— Есть немного, — признал я. — Знаешь, как нас задействуют?

Герасим покачал головой.

— Задачу непосредственно в штабе СЭЗ поставят.

— Василий Архипович, так понимаю?

— Верно, — подтвердил Герасим после едва уловимой заминки. — Он лично с Дерябой договаривался. Чего, думаешь, подполковник тебя к себе вызывал? Посмотреть хотел, прежде чем на себя ответственность брать и давать добро на вылет.

Я кивнул.

— Так и понял.

— К слову, твой перевод в научный дивизион уже согласован. Правда, структура ещё утрясается, пока нет ясности, в какой отдел зачислят.

— А парни? — спросил я, кивнув себе за спину.

— Их тоже к делу пристроят. Только сначала вернуться надо.

Я ощутил некую недосказанность и спросил:

— Так ты с нами летишь?

Герасим покачал головой.

— Не с вами. — И он указал на второй дирижабль. — С аналитиками полечу. Там каюты первого класса есть.

— Серьёзно?

— Насчёт кают или вылета? — усмехнулся Герасим и вздохнул. — Петь, я серьёзно не в курсе деталей операции, её не мы разрабатывали. Может, меня вообще не задействуют. Или в последний момент всё отменят и вместе обратно полетим. Не знаю. — Он вдруг прищёлкнул пальцами. — Да, слушай! Совсем забыл, тебе передать просили!

Герасим вручил мне конверт, отсалютовал на прощание и уселся в автомобиль, который укатил к соседней причальной мачте, а я отогнул незаклеенный клапан и озадаченно уставился на выпавшую в ладонь фотокарточку. Мою собственную фотокарточку, не чью-то ещё. В руке бокал, на лице улыбка, смотрю в объектив.

На обороте обнаружилась лаконичная надпись: «13.01.1941», но я и без того уже сообразил, что снимок сделан на приёме у Вранов. При этом Ника умудрилась выбрать такой ракурс, что другие гости в кадр не попали, я не просто был в центре композиции, эта фотография была моя и только моя.

Вроде ерунда на постном масле, а на душе невесть с чего потеплело.

Приятно.

Было бы преувеличением сказать, будто в гондолу нас набили будто сельдей в бочку, но потесниться пришлось — факт. К примеру, моей разведгруппе выделили каюту, рассчитанную на четверых, ещё и подселили Карла и Макса. Мол, раз уж я их знаю, то и нести ответственность за них в полёте тоже мне.

У дверей каюты случилось небольшое столпотворение, Алик Балаган первым просочился внутрь и почесал затылок.

— Так это что получается — спать по очереди придётся? — озадачился он.

Глеб толкнул его в спину, заставляя освободить проход, и насмешливо фыркнул:

— Да и нормально! В полёте и по очереди можно!

— Не будет никаких очередей, — объявил Унтер. — На пол ещё два тюфяка бросим!

Заглянувший из коридора Карл скептически хмыкнул.

— Не бьётся арифметика. Научный факт!

Но Унтер лишь покачал головой.

— Шестеро спят, седьмой на вахте. Всё бьётся!

Кое-как мы разместились в каюте, а там гондола качнулась, и дирижабль начал набирать высоту. Алик и Ваня принялись пихать друг друга, отвоёвывая место у иллюминатора, Макс Бондарь снисходительно посмотрел на них, затем перевёл взгляд на меня с Карлом. Как оказалось, привлекли его внимание погоны.

— Интересные дела! — усмехнулся он. — Мефодий — кандидат-лейтенант, но всего лишь младший военный советник или по армейскому подпоручик. А Петя — прапорщик и при этом полноценный военный советник и поручик!

Унтер огладил вислые усы и с усмешкой произнёс:

— Да нет тут ничего удивительного! Опыта у человека, произведённого в кандидат-лейтенанты после выпуска нет и быть не может, а прапорщиками за красивые глаза не назначают.

— Меня тоже не за красивые глаза, а за диплом! — хохотнул Карл и махнул своей мощной ручищей. — Да не важно это! Маршал Рогач приказал уйти от старорежимной системы званий и упразднить всех этих поручиков и штабс-капитанов. Скорее всего с ОНКОР пример возьмут.

— Вот уж действительно — не важно! — рассмеялся Глеб Клич. — Меня другое волнует: кормить нас когда будут, а?

Я с обречённым вздохом поднялся с койки и отправился на поиски Пономаря.

Завтрак — это и в самом деле святое. Равно как и обед с ужином.

Режим питания нарушать нельзя.

В воздухе мы провели без малого двое суток, в столицу прибыли утром двадцать пятого числа. И снова подлетели к городу ещё впотьмах, вновь не получилось поглядеть на дворцы и храмы с высоты птичьего полёта. Мороз тоже оказался под стать тому, что лютовал в мой прошлый приезд. Прочувствовали мы его на себе сразу же, как только покинули дирижабль. Ладно хоть ещё отдельную роту обмундировали по высшему разряду и вместо драповых шинелей бойцам выделили добротные полушубки. Иначе бы в кузовах присланных за нами грузовиков встречным ветром всех бы до костей проняло.

Впрочем, мне в любом случае было грех жаловаться: нас с Пономарём в город повезли на присланном за медиками автобусе. Карла и Макса — тоже.

Последний, впрочем, остался к этому обстоятельству совершенно равнодушен. В тягостные раздумья его повергла передовица купленных в газетном киоске аэровокзала «Ведомостей». Заголовок статьи гласил «Граница на замке!», а речь в ней шла о преобразовании Пограничного корпуса в пограничные войска РКВД.