Имперец. Том 3 (СИ) - Романов Михаил Яковлевич

Я растерянно оглядел коридор.

И это все, что ли?

Как-то даже несерьезно…

В доме установилась неестественная тишина. Люди не спали, поднятые тревогой, но и соваться ко мне навстречу не спешили. Наверняка замерли за дверьми многочисленных комнат и только и ждут момента, чтобы ударить в спину, когда я беспечно пройду мимо. Но я не собирался давать им такого шанса.

По полу от меня во все стороны заскользили морозные змейки, каждая находила свою дверь и намораживала лед на внутренний замок, не позволяя слугам и домочадцам покинуть комнаты, в которых они сейчас спрятались.

Пешком по лестнице, устланной зеленым ковром, я поднялся на третий этаж без каких-либо проблем. По обе стороны от двери стояло двое бойцов, открывших огонь без намека на предупреждение.

Ну вот, совсем другое дело, а то я уже думал, совсем скучно будет.

Передо мной мгновенно выросла толстенная ледяная стена, не пропустившая ни одной пули. И когда оружие у охраны защелкало впустую, эта самая стена распалась на тысячи мелких осколков. Я рванул к бойцам, и ледяные осколки пришпилили их к стене.

— Неплохо, неплохо, — похвалил я охранников, отправляя отдыхать четкими ударами ладони.

А затем пинком распахнул дверь кабинета главы рода.

Тот сидел за какими-то документами, точнее, делал вид, что сидел за какими-то документами.

Григорий Васильевич Распутин был мужиком ближе к пятидесяти, худощавым, чернявым, с сильной примесью восточной крови. То ли татары потоптались в уважаемом княжеском роду, то ли буряты, тут так сразу не разберешь.

— А вы, собственно, кто? — деланно удивился Распутин, подняв глаза от бумаг.

— Меня зовут Александр Мирный, — охотно представился я, небрежно поведя рукой, чтобы дверь за моей спиной захлопнулась и покрылась толстой коркой льда.

— Что-то не припомню, чтобы приглашал вас к себе, молодой человек, — приподнял бровь мужчина.

— Смотрите, какое интересное совпадение, — произнес я. — А я ведь тоже не припомню, что приглашал к себе вашего сына.

У Распутина-старшего при этих словах потемнели глаза.

— Ваш дражайший наследничек организовал взрыв в моем офисе, — не стал я скрывать причины визита, — так что выбирайте: руки или ноги?

— Кишка у тебя тонка, щенок, князю угрожать, — прошипел Распутин, теряя все показное спокойствие.

Кажется, он хотел встать, но его идеально-выбритой шеи коснулся холод созданной мной ледяной катаны.

— Ну что ты, какие угрозы, — широко улыбнулся я. — Всего лишь голая констатация фактов. Ты же наверняка уже в курсе, что за мной не заржавеет поломать парочку-другую костей?

Мужчина пошевелил пальцами, видимо, пытался создать какую-то технику, но в следующее мгновение обе его ладони оказались пришпилены к подлокотникам кресла.

— Все-таки руки, — резюмировал я, цокнув языком.

Распутин-старший взвыл. Он очень пытался сдержаться, но раздробленные кости кистей — это не бумагой порезаться.

— Я тебя убью! — сквозь боль пригрозил мужчина, медленно оседая обратно на сидение.

— Мог бы убить — уже убил бы, — заметил я, пожав плечами. — К тому же на твоем месте я бы не стал угрожать человеку, способному спокойно войти в твой дом, положив всю твою охрану, и затем приставить лезвие уже к твоему горлу. Я ведь могу позднее вернуться, войти и тихонечко. Без шума и пыли.

— Сюда уже едет полиция… — прошипел Распутин, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить раненых рук. — Тебя повяжут и казнят за нападение на благородного.

— Это вряд ли. Твой сын ведь поспособствовал взрыву в моем офисе. Ты ж вроде глава рода, а пацана не контролируешь, — ответил я. — А это, между прочим, вредит моему доходу.

Я прошелся по кабинету Распутина, рассматривая интерьер. Классический такой английский стиль. Зеленые обои в какой-то рубчик, деревянные панели, темный потолок, также отделанный деревом. Сразу понятно, откуда тут главные инвестиции идут.

— И вот я подумал, — продолжил я мысль, — ты ж, князь, человек не бедный, а потому за делишки своего сынишки заплатишь мне какую-нибудь приятную компенсацию.

— Чтобы князь плебею виру платил⁈ — вскинулся Распутин.

— Нет, ну у тебя по-прежнему есть выбор, — усмехнулся я в ответ. — Ты или платишь, или я сам возьму. И, поверь, второе тебе определенно не понравится.

— Да пошел ты… — прошипел Григорий, забывшись от гнева.

— И что же все пытаются меня куда-то послать? — картинно вздохнул я, и снова обошел кабинет по периметру.

Я был не большим специалистом поиска тайников, но некоторые вещи все-таки максимально очевидны. Типичные места расположения секретов — обычное дело. Вот, например, картина в тяжелой золоченой раме, под которую так и тянет заглянуть.

— А что это у нас тут? — спросил я в воздух, потянув на себя произведение искусства.

Картина, как я и подозревал, оказалась на петлях, так что мягко откинулась, демонстрируя спрятанный под ней сейф. Я обернулся к Распутину-старшему и уточнил:

— Может, все-таки вира?

— Этот сейф вмонтирован в стену и защищен шестизначным паролем! — с высокомерной гордостью заявил глава рода.

— Ой, да кого это волнует, — отмахнулся я. — Ну, я предлагал виру.

А затем взял и пальцем прорезал прямоугольное отверстие прямо в дверце сейфа. Все-таки не зря меня Разумовский гоняет! Есть польза от его зверских тренировок.

— Су-у-ука-а-а!!! — завопил Распутин-старший, потеряв всякое самообладание.

— Ну что ты кричишь, князь? — пробормотал я, выуживая разные бумажки и флешки из сейфа. — Ты же сам выбрал.

— Хочешь денег? Да я тебя всего деньгами завалю, ты в своем нищем приюте столько в жизни не видел!!! — орал мужчина, все больше убеждая меня, что я потрошу курочку, несущую роду Распутиных золотые яички.

— Это бонусом возьму, надеюсь, ты не против, — пробормотал я, смахивая улов в валяющуюся на одном из кресел кожаную мужскую сумку.

— Я тебя убью!!! — пуча глаза от бессильной ярости, пригрозил мне Распутин.

— Нет, ну ты, конечно, можешь попробовать, но я бы не рекомендовал, — проговорил я, встав напротив пришпиленного мужчины и опираясь ладонями на столешницу. — И я сейчас скажу один раз и больше повторять не буду. Если еще раз ты, твой сын, брат, сват, жена, любовница… хоть кто-то из твоего рода попытается навредить мне или моим близким, или мне покажется, что это так, я приду уже не за вирой, а за головой каждого в этом доме.

Распутин-старший смотрел на меня с такой ненавистью, что если бы мог пошевелить хоть пальцем — уже б попытался убить.

— Я понятно объясняю? — спросил я, игнорируя страшные рожи, которые корчил мужчина.

Глава рода еще хранил остатки гордости, а потому высокомерно поджал губы, считая ниже своего достоинства отвечать какому-то там плебею.

Ну да мы не гордые…

Я сделал круговое движение пальцем, и ледяные клинки, которыми мужчина был приколот к креслу, провернули полный круг в ране. Распутин взвыл тоненько, жалобно. Даже не взвыл — заскулил, как псина.

— Я понятно объясняю? — с нажимом повторил я.

— Д-д-да… — с трудом то ли прошипел, то ли прошептал мужчина.

— Ну вот и чудненько, — подвел итог я, закидывая полную трофеев сумку на плечо. — Можешь не провожать, я сам знаю дорогу. И передавай привет своему дорогому сыночку.

Я призвал туман, чтобы не доставлять Распутину удовольствие видеть мою спину, и белое молоко заполонило не только прилегающую к особняку территорию, но и все здание. Запертые в своих комнатах люди отчаянно паниковали, кто-то пытался выломать дверь изнутри.

Туман развеялся лишь в тот момент, когда мой «Руссо-Балт» отъехал уже на приличное расстояние.

И ни одна полицейская машина так и не остановила меня по дороге домой.

Глава 11

Москва, Хамовническая набережная, Олег Юрьевич Корсаков

Олег Юрьевич Корсаков мало покидал свой особняк в последнее время: здоровье подводило мужчину все чаще. Но когда дочке прямо посреди их напряженного разговора о ее сомнительной личной жизни позвонили люди Нарышкина и попросили явиться к арендованному Василисой офису, мужчина понял — оставаться в стороне невозможно.