Черный день. Книги 1-8 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич

Демьянов терялся в догадках, кем считать подполковника Иваненко. С равной долей вероятности тот мог быть и дезертиром, и героем. Кто поручится, что он действительно поехал организовывать оповещение, а не схватил в охапку свою бабу и ребенка и не покидал теперь город по проселочным дорогам, чтобы пересидеть горячие деньки где­нибудь в деревне? Сергей Борисович не осудил бы его за это.

Все ожидали распоряжений. Все колебались, даже генерал Прохоров, хоть он и делал вид, что держит ситуацию под контролем. Состояние людей гражданских и вовсе находилось между паникой и обмороком. И тогда Демьянов понял, что должен принять командование на себя. Никто не собирался делать этого за него. Старшим по званию оставался товарищ генерал, но тот претендовал разве что на формальную власть. Брать на себя реальную ответственность за происходящее он не собирался.

«Умно, черт возьми, — с раздражением подумал Демьянов. — Разгребать все дерьмо придется мне. А если все пойдет не так, то он ни при чем и весь в белом. Свалит всех собак на меня».

Но Сергей Борисович не жаловался. Это была его работа. Давно он не чувствовал себя таким нужным. Ему некогда было рассусоливать. Как-­то нежданно-­негаданно оказалось, что он не только самый адекватный, но и единственный дееспособный руководитель в подземелье.

Что удивительно, люди слушались его. Все, от бойцов-ракетчиков, составивших «гарнизон» убежища, до гражданских, стали подчиняться его приказам так же естественно, как если бы он всегда был их командиром.

Может, и бывают лидеры от рождения, люди, сила личности и харизма которых создает вокруг них поле притяжения и заставляет всех крутиться по орбитам. Демьянов таким не был. Он просто выполнял свою работу, и делал это на совесть. Он не был и героем, просто оказался в нужное время там, где без него не смогли бы обойтись.

Сама эвакуация людей с поверхности была мероприятием сомнительным с точки зрения законности. Но первый же приказ, который Демьянов отдал еще до удара, был вопиюще противоправен. Мало того, что он вообще не имел право отдавать никаких приказов, так тот еще противоречил сразу нескольким статьям уголовного кодекса.

Вначале для размещения людей хватало главного коридора. Но народ все прибывал, и вскоре там стало тесно. Встал вопрос проникновения в запертое помещение для укрываемых. Чтобы пресечь колебания в зародыше, он подал пример, лично взломав первую из самовольно установленных дверей. К счастью, железо оказалось мягким, и искать автоген не понадобилось. Хватило лома и кувалды. Так Демьянов показал, что право частной собственности временно отменяется.

Вскрытие оптового склада позволило решить и продовольственную проблему. Продуктов оказалось не так много, как он предполагал. Ящики не громоздились до потолка, как он рисовал себе, а занимали только третью часть помещения. Но и этого должно было хватить на пару месяцев, а он и подумать не мог о том, что они задержатся в убежище дольше, чем на пару-тройку дней.

Работы был еще непочатый край. В первую очередь надо было провести обход всех труб по главному коридору на предмет течи и проверить герметичность сооружения. Кто мог гарантировать, что трещины, тщательно замазанные им, не расширились и сквозь них не сочились грунтовые воды, ставшие теперь радиоактивными?

Параллельно требовалось организовать снабжение укрываемых водой, продуктами и найти теплую одежду хотя бы для части людей. Базарчик в подземном переходе, где зоркий глаз Демьянова успел заприметить распродажу «осенней коллекции», придется кстати.

Надо было помнить и об обеспечении охраны общественного порядка, следить за моральным состоянием людей. Демьянов по опыту знал, как неподготовленный человек может вести себя в кризисных ситуациях. Нужно было раздобыть топливо для генератора. Ведь солярки, которую они успели притащить с ближайшей заправки, несмотря на режим строжайшей экономии, хватит ненадолго.

Демьянов понимал, что если их пребывание здесь затянется дольше чем на сутки, то в убежище придется выстроить четкую иерархию, в которой он займет формально второе, а фактически первое место. Тогда станет проще. Пока же бывший майор не сомневался в том, что львиную долю важных дел придется выполнять лично ему.

Хотя с какой стати «бывший»? В связи с гибелью российской армии, возможно, и большей части страны, он мог снова считать себя находящимся в строю. Такое уж наступило время.

Пока им везло. Насколько вообще возможно назвать себе везучими в такой ситуации.

Внутренняя телефонная связь оказалась исправна, хотя Демьянов совсем не был уверен в том, что она переживет вибрацию породы, вызванную взрывной волной, и, что не менее опасно для проводных сетей, электромагнитный импульс. Но, что самое главное, несущие конструкции пережили встряску благополучно. Иначе всех людей, находящихся здесь, размазало бы как тараканов. Свое генеральное испытание убежище выдержало.

Люди на улицах, поднявшие глаза к небу, могли заметить ее приближение. «Звезда полынь» напоминала самолет, оставляя за собой узкий инверсионный след, только двигалась в несколько раз быстрее и, вместо того чтобы зайти на посадку в Толмачево, устремилась прямо к центру города. Для тех, кто ее видел, все закончилось быстро и легко.

Не прошло и тридцати секунд, как в шести километрах к северу от подземного укрытия родилось новое светило. Там, в эпицентре вспышки, воздух за доли секунды раскалился до температуры солнечной короны, давление сравнялось с давлением в земном ядре. Там горело все, что могло и не могло гореть. Плавились бетон и кирпич, испарялись железо и сталь, миллионы литров воды из великой сибирской реки превращались даже не в пар — в раскаленную плазму. От органической материи не оставалось и пепла. Чудовищная энергия взрыва рвала молекулярные связи и разметывала по кирпичику клетки, белки, аминокислоты. Вспышка оборачивала эволюцию вспять, возвращала жизнь в исходное состояние, в котором та находилась два миллиарда лет назад. В ничто.

Люди не успели испугаться и не почувствовали боли. Налетевшая на них сила распространялась быстрее, чем нервный импульс.

А там, где вспышка брала свое начало, поднимался к небесам чудовищный белесый гриб­шампиньон, памятник всем бесплодным усилиям человечества. Его величие могло бы вызвать гордость как высшее достижение человеческого гения, не превращайся очевидцы в пыль, пепел или горящие факелы, в лучшем случае навсегда получая огненное клеймо на сетчатку глаз.

Если бы на видимой стороне Луны нашлись заинтересованные наблюдатели, то они могли бы в простой бинокль заметить яркие вспышки на двух континентах Северного полушария. Они возникали с неравными интервалами на протяжении восьми часов, всего их было около трех тысяч. Наверняка гуманоиды долго ломали бы головы над причиной этого странного атмосферного явления, и все впустую. Их воображения не хватило бы на то, чтобы представить себе бездну, которую человек разумный распахнул одним нажатием кнопки.

За вспышкой с интервалом в пару секунд следовала ударная волна, которая разметывала железобетонные здания как карточные домики. Попавший под нее человек или другая живая тварь рвались в клочья, сминались как молочный тетрапак. Земля на многие километры вокруг вздыбилась, задрожала, потеряв опору, как море при шквальном ветре.

Как ни велика была мощь волны, постепенно ее напор ослабевал. В населенных пунктах, расположенных в пятнадцати—двадцати километрах от эпицентра, только посрывало крыши и повалило деревья, как при сильном урагане. В поселках, что были вдвое дальше, только задрожали стекла да зазвенела посуда. На большем расстоянии люди просто не заметили катастрофы или приняли ее за землетрясение силой в три­четыре балла, не способное вырвать их из обычной рутины дольше чем на десять минут.

Но беда никого не обойдет стороной. Те, кому посчастливилось пережить первые полчаса, не знали, что судьба приготовила им самое худшее. Образовавшийся «гриб» представлял собой тучи пыли, поднятые в воздух силой ударной волны. Радиоактивной пыли, которую ветер разносил как ядовитые споры, как семена чудовищного «шампиньона». И всюду, где они упадут на землю, люди познают смерть.