Юрий Леж - Перекресток
Разумеется, в гостинице все уже знали о неудавшемся визите желавшего поглазеть на живую Нику студентика и его то ли начальника, то ли просто старшего товарища.
— Тебя как зовут? — осведомился Мишель.
— Тамара я, вот — в седьмой номер несу… — девушка кивком указала на поднос.
— Тома, а черный ход как раз из ресторанной кухни на улицу ведет? — иезуитски, будто уже и без нее всё знает, но проверяет искренность девушки, уточнил Мишель.
— Ну, да, — кивнула та, — через кухню прям на соседний проулочек, между домами и выйдете… ой… как же вы выйдите, если там этот мальчишка жрет…
— А мы его попросим, — улыбнулся Мишель. — Не откажет он самой Нике, я думаю…
Официантка несмело улыбнулась незамысловатой шутке, но все-таки посчитала необходимым предупредить:
— У него ж пистолет такой… аж громадный… он нашей Вальке, администраторша которая, им в живот ткнул, всю блузку испоганил каким-то маслом машинным, стервец…
Видно было, что захватившего кухню анархиста официантка не боится, но чисто по-женски опасается, как бы тот не испортил что и из её форменной одежды.
— Мы видели, — благодарно изобразил полупоклон Мишель. — Но пистолет — это не беда, он же не с пистолетом в руках, вместо вилки, кушает… а ты, Тома, неси заказ и про нас забудь, будто и не встречала. Ведь могла же ты чуток пораньше коридором пройти?..
Официантка с готовностью закивала, подтверждая, что поступит именно так, как попросил её об этом Мишель, и, слегка смутившись, будто выдает нелюбимым в народе полицейским свою подружку-подельницу, чуть сконфуженно сказала:
— Они тут того… говорили, что, вроде, начальство свое ждут… наверное, квартировать у нас будут, ну, их начальники то есть…
— Значит, мы удачно прогуляться собрались, — еще раз кивнул благодарственно Мишель. — Не люблю всякое начальство поблизости от себя… ты ведь тоже, Тома?
— Да уж… — вздохнула официантка, искренне соглашаясь.
— Совет тебе, — серьезно сказал поверенный. — Заказ в номер отнесешь, уходи-ка ты домой, так оно надежнее будет. А пока — иди, иди, не стоит людей задерживать…
И он слегка, едва касаясь женского тела, направил Тамару мимо Антона и Ники, и та, не оглядываясь, быстро зашагала к седьмому номеру, к ожидающим своего заказа молодожёнам. Дождавшись, пока девушка скроется за дверями, Мишель резко взвинтил темп передвижения и буквально через полминуты оказался во главе своей маленькой колонны уже у входа в ресторанную кухню. Здесь, в широком и коротком переходе из пустынного зала, заполненного строгими, в белоснежных скатертях столиками, поверенный остановил Антона и Нику понятным и простым жестом — «ждать, быть готовыми к неожиданностям», а сам как-то невероятно ловко скользнул в ароматные запахи, распространяющиеся из ярко освещенного помещения.
— Чудеса… — едва слышно прошептала Ника, легким движением головы разметав по стене свою роскошную гриву волос. — …никогда ничего такого от Мишеля не ожидала…
«Есть много, друг Горацио, на свете…» — хотел, было, процитировать Карев, но не успел. Из кухни совершенно обыкновенной, спокойной походочкой вернулся поверенный, на ходу поправляя галстук.
— Идемте, идемте, — позвал он. — Нет смысла нам тут задерживаться дольше необходимого…
Ника и Антон не так уж часто оказывались в подсобных, не предназначенных для приема пищи, помещениях ресторанов, потому, проходя, с легким любопытством разглядывали разделочные столы вдоль стен, встроенные холодильники, большую газовую плиту с вытяжкой над ней в центре просторной комнаты и парочку поменьше — в углах, а кроме того — огромное, просто невероятное количество всевозможных кастрюль, сковородок, дуршлагов, подносов, тарелок и тарелочек, ножей, вилок, ложек, поварешек. Все это разнообразие сияло чистотой, металлическим и фаянсовым блеском, и как-то скромно, почти незаметно в этом сиянии устроилось на простеньком стульчике в углу маленькое, худенькое тельце, одетое в роскошную кожаную куртку с серебряными молниями и заклепками. Кроме бесчувственного, а может быть, и безжизненного тела бывшего студента в кухне никого не было, хотя и казалось, что множество людей только-только ушли отсюда, вывалив на разделочные столики груды овощей, куски неаккуратно нарезанного хлеба, сыра, буженины, грудинки и еще какой-то снеди. С трудом верилось, что все это мог натворить всего лишь один человек…
Стараясь не всматриваться в уголок и не задавать ненужных сейчас вопросов, блондинка и романист быстро прошли следом за Мишелем к двойным дверям черного хода, ведущего на тихую соседнюю улочку, к аккуратным, чистеньким, совсем и не скажешь по первому взгляду, что — мусорным, бакам, стоящим у глухой гостиничной стены. Здесь, в дневной тишине и спокойствии провинциального городка ничто не говорило о происходящих событиях, заставляя невольно расслабиться, почувствовать себя в безопасности. Но Мишель мгновенно вернул своих спутников к тревожной действительности.
— Молодец, Ника, — сдержанно похвалил он девушку. — Сам бы не видел, никогда бы не поверил в то, что по кафелю на таких каблучищах можно пройти бесшумно…
И в самом деле, по звонкому полу кухни блондинка проскользнула, как тень, кажется, от сапог Антона было гораздо больше шума, чем от трехвершковых каблуков её туфелек.
— Умею, когда надо, — ответила Ника, отнюдь не польщенная похвалой, а более встревоженная своей, и не только, судьбой. — А что теперь?
— Теперь, подождите здесь, возле баков, слава богу, помойкой от них не сильно несет, — попросил Мишель. — Я гляну, как там, дальше, обстановочка, и вернусь через минутку…
И вновь, как и несколько минут назад перед кухней, скользнул вперед, к тихому перекрестку, похожий на призрака, тень человека, стремительно и незаметно двигающуюся вдоль стен домов.
— Отойдем, — чуть тронул за рукав девушку Антон, увлекая её к широкому стволу старой, непонятно как сохранившейся у стены дома, возле удивительно аккуратных металлических баков, липы. — Тут не так заметно…
— Как думаешь… — начала, было, Ника, но Карев её перебил:
— Думаю, что Сильвестр с меня шкуру снимет за свой мотоцикл, ведь его же бросить здесь придется, и хрен еще найдешь потом, а если и найдешь, то в таком состоянии…
— Отдашь деньгами, — пожала плечами блондинка. — Если выберемся…
— Хорошо сказала, — одобрил её «если» суеверный в этом отношении Антон. — Так о чем ты?
— Как думаешь, Мишель этого… ну, анархиста на кухне… он его… убил? — с трудом, будто выжимая из себя слова, смогла выговорить девушка.
Карев чуть нервно пожал плечами, для него такого вопроса не существовало, выучка парашютистов предполагала не оставлять за спиной врагов, способных нанести удар.
— Спроси у него сама, — предложил Антон.
— Спрошу, если будет момент, — серьезно пообещала Ника.
Но с моментом пришлось подождать. Вернувшийся и в самом деле буквально через минутку Мишель повел своих спутников через проходные дворы, узкие переулки, короткие, казалось бы, тупички и сквозные подъезды прочь от гостиницы и, вообще, от центра города.
Со стороны могло бы показаться, что они просто-напросто несколько странно прогуливаются по городу, то ускоряя шаг, то надолго задерживаясь у перекрестков, поджидая, пока пройдут мимо или простые обыватели, или шумно галдящие для собственного подбодрения небольшие группки инсургентов. В такие минуты Антон, сжимая под курткой рукоятку револьвера, старался своими плечами загородить Нику, что, вообщем-то получалось у него очень неплохо, учитывая миниатюрность девушки, а вот Мишель, казалось, не испытывал никаких беспокойств, совершенно непринужденно глазея по сторонам, будто разыскивая нужный ему, хорошо знакомый, но куда-то — вот беда — запропастившийся дом.
И хотя никто из невольных путешественников не обращал внимания на местные достопримечательности и особенности городской архитектуры, в скором времени Антон и Ника заметили, как небольшие, двух-трехэтажные старинные особнячки с палисадниками, вычурными и не очень фасадами, сменились угрюмыми, больше похожими на казармы строениями темного, бывшего когда-то красно-бурым кирпича. Пышные, хоть и по-осеннему увядающие кусты сирени и жимолости становились все более чахлыми и невзрачными, обязательные клумбы с яркими высокими георгинами и астрами, приземистыми бархатными ноготками превратились в участки сухой, будто выжженной земли, покрытой кое-где серой, пыльной травой.
Примерно через час таких вот, казалось бы, бесцельных блужданий Ника, не страдающая женским географическим кретинизмом, все-таки окончательно потеряла ориентировку в городе. Конечно, при необходимости она смогла бы выбраться обратно к гостинице самостоятельно, затратив на обратный путь вдвое, а то и втрое больше времени, но в данную, конкретную минуту объяснить самой себе, где же она находится, блондинка уже не смогла бы. Тем более, что в последние минут двадцать Мишель, похоже, водил её и Антона вокруг одного и того же дома, то увеличивая, то сжимая круги, видимо, приглядываясь к общей обстановке в квартале прежде, чем навещать своего знакомого в такой компании, да еще и с просьбой об убежище на какое-то время.
