Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму
Чип моргнул.
— Кратер? — он невольно поджал хвостик. — А… Другой дороги нет?..
— Над любой другой дорогой может пролететь вертолет, — жестко отозвалась Гюрза. — Местность здесь плоская и открытая. Видел, как в Сибири охотятся на волков? У пескохода против вертолета не больше шансов, чем у волчонка.
Сглотнув, Чип неуверенно кивнул и подошел к машине. Запрыгнул в кузов, где посреди ящиков и канистр с топливом стояла полупустая ржавая железная бочка с зерном, высотой, примерно, бурундуку до плеч. Гюрза, между тем, усадила Сая на заднее сидение, затянула на нем ремни безопасности и помогла измученной Айжамал забраться в машину. Хлопнула дверца.
Внедорожник с рычанием рванулся вперед.
По колено зарывшись в зерно и цепляясь за бортики бочки, Чип недоверчиво озирался. Пейзаж напоминал марсианский, безжизненная каменистая пустошь простиралась во все стороны на мили. Далеко на западе, в дымке синели горы, небо отливало нездоровым рыжеватым оттенком. В лучах палящего солнца крупные булыжники отбрасывали неестественно-резкие, лунные тени, над плоскими камнями струился воздух. Только заметив это, Чип сообразил, что за страшную жару в ответе не светило — горячей была сама земля…
Капитан Спасателей с болью опустил голову. Ему внезапно с шокирующей яркостью вспомнился последний счастливый вечер на свободе. Боже, ведь это было лишь месяц назад, а кажется — вечность!
…-Звучит заманчиво, — лукаво заметила Гаечка. У Чипа перехватило дыхание.
— Это так прекрасно… — прошептал он, прижимая к сердцу самое дорогое существо в мире. — Как жаль, что у меня нет с собою колец…
Гайка встрепенулась:
— Да, кстати! — она протянула Чипу неизвестно откуда взявшуюся кожаную куртку. — Примерь-ка.
Опешивший бурундук поднял глаза:
— Но… Это же летная куртка твоего отца! Зачем?!
— Ну же, любимый, — мышка тепло улыбнулась. — Я довольно бережливая девушка. Проверь карманы…
Чип, вздрогнув, быстро последовал совету. Лунный свет отразился в многочисленных гранях крохотного, удивительно красивого бриллианта, украшавшего небольшое колечко.
Обручальное.
— Кольцо моей матери, — тихо сказала Гаечка.
У Чипа перехватило дыхание. Глаза златоволосой мышки, отраженные в бриллианте, засияли для него ярче всех звезд во Вселенной. Покачнувшись, он судорожно перевел дух. Огляделся. Гуляя по парку, они с Гаечкой незаметно оказались почти у самого подножия монумента Вашингтону, здесь несколько зверян устроили импровизированный джаз-сейшн. Подхваченный порывом, Чип подбежал к музыкантам:
— Друзья, помогите! — счастье в его глазах, очевидно, говорило само за себя. — Как насчет лунной серенады? Я влюблен!
Джазисты понимающе переглянулись.
— О, влюблен… — усмехнулся саксофонист.
— Сделаем, — подмигнул барабанщик.
Чип бросил на них благодарный взгляд и обернулся к улыбающейся вдали Гаечке. Музыка подхватила его, бросила в объятия любимой. И мир исчез — утонул в ее глазах, расплавился в огне, опалившем сердце.
Прошла минута, или год. Какая разница? Они танцевали в лучах луны, наедине со Вселенной, они…
…Внедорожник сильно тряхнуло, Чип едва не вылетел из бочки. Потирая ушибленный подбородок, капитан с дрожью огляделся. Чудовищный мертвый пейзаж заставил его стиснуть зубы и до боли, до скрежета вцепиться в металл.
Нет, сказал себе Чип. Он не обязан смотреть на такое. Его ждет Гаечка — там, в мечтах. В сердце. Где они по-прежнему танцевали, счастливые и полные любви.
— Гаечка, любимая… — вслух сказали оба Чипа — из прошлого и настоящего. — Я преклоняюсь пред тобой.
Капитан опустил голову. На дне бочки перекатывались зернышки — в полумраке было заметно их слабое зеленоватое свечение.
— Не согласишься ли ты сделать меня счастливейшим парнем в мире, — продолжил Чип из прошлого, — Став моей женой?
Чип из настоящего зажмурился от боли. Он хорошо помнил, что было дальше.
— Боже, Чип! — воскликнула Гаечка. — Я уж думала, ты никогда не спросишь об этом! Конечно же, я согласна… — они слились в поцелуе. Потом были еще поцелуи, еще и еще. Объятия. Тепло родных глаз.
Они вернулись к друзьям, шумно отметили успешное завершение большого приключения. Чип плохо помнил вечеринку — все его мысли и тогда, и сейчас, были сконцентрированы на Гаечке, изумительной златовласке, девушке его мечты… Его невесте. Как поверить в такое? Как?
— Не стоило и пытаться, — горько прошептал Чип из настоящего. Он помнил, как вся команда, уставшая и счастливая, летела домой в новом Гайкином самолете. Полет предстоял долгий, друзья сладко спали, бодрствовали лишь они с Гаечкой — не в силах наговориться, насытиться совершенно новым чувством единства. Ведь только теперь, когда слова были сказаны — и приняты — пали последние препоны, мешавшие счастью…
Они даже не сразу поняли, когда из-за родного дуба на лужайке Центрального парка, навстречу самолету рванулись зловещие тени. Уже опутанные сетями, продолжали недоуменно моргать — переход от полного, неземного счастья к реальности был слишком жесток.
Друзья и вовсе ничего не заметили; когда самолет окутали облака сонного газа, никто еще не успел проснуться. Для них, пожалуй, шок был даже ужаснее. Задремать на пути домой, а очнуться в клетке, на лабораторном столе. Под насмешливыми взглядами самых страшных врагов Спасателей.
Впрочем, все относительно, криво усмехнулся Чип из настоящего, глядя, как внедорожник Гюрзы сворачивает в окаменевшую колею военного «Урала». Даже надменные лица МакМиллана и Нимнула по ту сторону решетки можно переварить, в конце-концов, у любого приключения возможен неожиданный поворот.
Куда страшнее стали голоса. Поскольку ТАКОГО поворота ожидать не мог никто.
— Спасатели, я полагаю? — сухо осведомился Нимнул. — Можете не играть в молчанку. Видите? — он ткнул крючковатым пальцем в золоченный решетчатый шарик на треножнике. — Мое новое изобретение. Транслятор Нимнула, модель Марк-1. В радиусе ста футов от такого шарика, животные могут общаться с людьми.
— Животные? — переспросил МакМиллан. Его лицо, изуродованное несколькими новыми шрамами и следами ожогов, исказила гримаса презрения. Голос за минувшие месяцы заметно осел и потерял звонкость. — Животные нас не интересуют, дорогой профессор. Нас интересуют вот такие, крохотные вредители, способные мыслить и устраивать взрывы в больницах.
После чего, к неописуемому ужасу пленников, МакМиллан протянул руку к клетке и спокойно, размеренным голосом произнес:
— Гайка. Чип. Дэйл. Рокфор. Вжик. Фоксглав. Спарки. Тамми. — по мере перечисления, человек указывал на соответствующего Спасателя. От изумления, Рокки просто сел на хвост, Тамми в страхе спряталась за Спарки. Потрясенная Гаечка, встряхнувшись, вышла вперед.
— Это невозможно, — прошептала она, глядя на людей широко раскрытыми глазами. — Как вы добились? Я размышляла над таким аппаратом много лет, но не смогла победить плавающие гармоники третьего порядка, которые интерферируют с…
— Ты мышь! — взвизгнул профессор Нимнул. — Ты вообще не должна мыслить!
МакМиллан, к удивлению пленников, тона не принял:
— Ну-ну, Нортон, — протянул он покровительственно. — Будьте конструктивней. Они, возможно, и выглядят как грызуны, однако перед нами не звери. Обращаться с ними, как с животными, мы не станем.
— Н-н-не станете? — пролепетал изумленный Дэйл.
МакМиллан нехорошо усмехнулся.
— Так точно, парень, — он склонился вперед и навис над клеткой. — Со зверей спроса нет. Их либо режут, либо продают в зоосад. А вы, малыши — вы не звери. С вас спросят по полной.
— Но мы же раскрыли заговор! — в отчаянии воскликнул Чип. — Спасли президента и его дочь! Почему вас не… — он запнулся, вовремя проглотив окончание фразы. Впрочем, МакМиллан продолжил ее сам:
— …почему меня не упекли за решетку? — он фыркнул. — Дорогие грызуны. Вы хоть раз задумывались, был ли в моих действиях состав преступления?
— Как это? — недоверчиво переспросила Фокси.
— А так, — жестко бросил МакМиллан. — Я, к вашему сведению, от первой до последней секунды исполнял свой долг. Защищал президента.
— Но как же Черный Стол?! — пролепетала Гаечка.
— Черный стол? — МакМиллан улыбнулся. — Я на них никогда не работал. На ЧС работал Сноу, один из многих подрядчиков ЦРУ. И когда Сноу напортачил, создав ТЕБЯ, о смертоносная мышка, я сделал все, чтобы не дать его ошибке принести стране вред.
Он скрестил на груди руки.
— Сенатские слушания длились три месяца. А итогом расследования стало… вот это! — на стол со звоном упала медаль. Пораженные Спасатели молча уставились на награду.
— Надо смотреть шире, — холодно бросил МакМиллан. — Я, конечно, в ваших глазах был чудовищем, но все что я сделал — было моей работой. И выполнял я ее хорошо. Пока кое-кто… — он склонился над столом, упершись обеими руками. — Пока КОЕ-КТО меня не взорвал.
