Марина Казанцева - Свободный Волк
– Звезды? – лениво спросил Стайс, развалясь на остывающих камнях. Мосик помедлил и ответил:
– Наше приключение. Что-то мне странно. Такое чувство, словно кто-то нас пасет. Так вот ходит кругами, рыщет. Ждет, когда заснем. Волки, что ли? Он перевернулся на бок и, засыпая, пробормотал:
– А еще мне кажется, что ты, Стайс, мне соврал. Ты, Стайс, не вор, а гораздо хуже. Ты – Герой.
Стайс промолчал. Он сонно щурился на небо, разглядывая сквозь ресницы звезды. Отсюда, снизу, они кажутся совсем другими, нежели из Космоса. Лучше или хуже, он не знал. Но другими – точно. Он не заметил, как подкрался сон. И погрузился в ночное марево, насыщенное тишиной и слабым, теплым ветерком. Ночная свежесть окутала его, утихли звуки, погасли звезды.
* * *
Горькуша не мог спать. Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Все обмирало в его больной груди. Он едва сдерживал свой кашель. Он прислушивался. И вдруг учуял. Тот, третий, с невидимым лицом, с глухим клокочущим голосом. Он тут. Он зовет его.
Вор сел и огляделся. Эти двое спали. Мосик храпит так, словно спит в гостинице. А этот, молодой, зятек его, тоже спит.
«Надо удирать.» – подумал Горькуша. И тихо встал по-воровски, не потревожив ни камешка, не издав ни звука. Безмолвной тенью он проскользнул и скрылся в глубокой тьме от башни. Лошади щипали травку. Две виднелись на лунном свету, а жеребец был невидим где-то во тьме.
Зов шел откуда-то со стороны. Человечек трясся, но шел. В лощине он остановился и огляделся. От дерева вдруг отделилась тень и неслышно подплыла к нему. Горькуша со всхлипом обернулся и замолк, вглядываясь в темный силуэт расширенными от ужаса глазами. Его мутило. Рот наполнился тягучей слюной.
– Господин, ты прав, – проговорил он дрожащим голосом. – Один из них ментал. Не знаю только, кто именно.
– Хорошо. Ты больше мне не нужен. – ответил гортанный голос.
* * *
Стайс проснулся так резко, словно нырнул в холодную воду. Открыл глаза и быстро сел. Повертел головой, прислушиваясь. Кто-то крикнул. Он перекатился к Мосику. Тот храпел, и этот густой храп мешал сосредоточиться. Стайс поднялся на ноги и огляделся. Мосик все булькал и тарахтел. Партнер пихнул его ногой:
– Папа, кончайте безобразно так храпеть! Волков разбудите! Мосик нервно завозился, заколотил руками.
– Караул, облава. – прошептал он и затих.
Сначала Стайс проведал лошадей. Все трое на месте. Только кобылы по-прежнему сторонятся жеребца. А тот стоит так смирно и только легонько всхрапывает, словно спрашивает Стайса, чего тому не спится. Стайс погладил его по морде и успокоил. Все, мол, в порядке.
И пошел в обход башни, останки которой за много лет заросли всякой сорной зеленью. Он прислушивался. Все было тихо. Чевинк уже собрался повернуть, но тут легкий ветер принес какой-то запах. Ноздри Стайса живо шевельнулись: Вендрикс внюхивался. Конечно, обонятельные рецепторы у человека совсем не то, что у нимры, но даже Юсс, имея только нос человека, мог учуять больше, чем его владелец. «Кровь. – уверенно определил он. – Свежая.»
Стайс шел по запаху, ведомый нимрой. И вскоре обнаружил свежий труп. У него не было при себе огня. Но Вендриксу огонь не нужен. «Это ваш приятель. Горькуша. Можешь не ощупывать. Он мертв.»
– Наверно, он пытался убежать и попался зверю. – предположил Чевинк. – Видно, здесь небезопасно. А почему молчали лошади, если тут бродил хищник?
Утром новость поразила Мосика, как громом. Горчичка растерзан зверем! Прямо тут, неподалеку от них! А они спали, как сурки!
Труп уже остыл, когда они пришли взглянуть на него. Как Стайс и думал, беднягу растерзал какой-то зверь. Выжрал из него куски. Зрелище было таким ужасным, что они оба поспешили скорее убраться прочь от страшного места. Теперь Стайс пересел на кобылу, на которой еще вчера сидел Горькуша. Жеребец шел рядом.
– Надо бы его продать, – рассуждал Мосик. – За такого-то красавца могут дать неплохие денежки.
Стайс был согласен. В самом деле, зачем им такой скакун? Тех двух лошадок, что есть теперь у них, вполне хватает для быстрой езды. Но все же ему немного было жаль отдавать такого красавца в чужие руки.
* * *
Они мчались по равнине, перемежаемой горами. Впереди, как помнил карту Стайс, было довольно много населенных пунктов. Городков и деревень. И один большой мегаполис, наверно, столица одного из королевств.
– Там, впереди, есть какой-нибудь город? – спросил он спутника.
– Через день пути мы достигнем Парманталя, столицы Бурундии. Только нам не туда. Там кишмя кишат шпионы. Как от царицы Аффары, Сеяллас, так и от короля Дианора. Не одним попадешься, так другим.
– А все-таки жалко Горькушу. – проговорил Мосик, немного помолчав. – Конечно, парень был гнилой. Да что взять с него при такой-то жизни! Родился на помойке. Всю жизнь не видел доброго лица, не слышал слова человеческого. Тычки да зуботычины. И я туда же. Давай ему в нос кулаки совать.
– Ладно, Мосик. Чего теперь-то говорить. Как жил, так и помер, на большой дороге. Ты мне вот что скажи. Неужто они все и впрямь поверили, что вернулся Ярс Стамайер? Что за чепуха!
– Да чепуха, конечно. Не стану спорить. Только, видишь ли, время от времени начинает ходить волна. Когда побольше и подольше. Когда поменьше. Нет-нет, а какой дурак опять запустит утку. Герои они, знаешь какие? Явятся, наделают переполоху, а потом слиняют. И сделают всего-то на полгроша делов-то, а потом молва из них такую сделает легенду! Вот и Ярс Стамайер давно уж помер, поди, а про него все рассказывают байки. Я сам рассказывал. Не обессудь, не знаю, где наврал, а где придумал. Кое-что, конечно, услышал от других. Да много ли в таких вот побрехушках проку? Тебе, видать, и в самом деле приглянулся этот галактический пройдоха? Думаешь, Дупло не врал, когда рассказывал, что в Табетте опустился космический корабль торговца? Может, и не врал, да нам от этого пока одни пинки да подзатыльники выходят. Ты, Стайс, на беду свою выглядишь ну точно, как Герой. Ну, что за безобразие: спина прямая, брюха нет. Уж хоть бы ноги колесом! Личико такое гладенькое! Волосики твои кудрявые у многих тоже вызывают подозрение. Если честно, ты похож на переодетого принца. И, сдается мне, что Барракуда ошиблась спьяну и нагадала судьбу совсем не мне. И я не удивлюсь, коли ты, Стайс, вдруг женишься на какой-нибудь принцессе и станешь королем.
– И что мне сделать?! Напялить ослиную шкуру и вымазаться сажей?!
– И то бы дельно! А то, гляди, как бы нам обоим не попасть в Элизиум!
Перед путниками развертывалась панорама маленького городка. Поворот дороги открыл глазам двух всадников убогий быт предместья. Утопающие в весенней распутице дороги. Почему-то они, вполне приличные вдалеке от жилья, становятся поблизости от городов какой-то жидкой кашей. По каше ехали телеги, волочимые унылыми и грязными деревенскими кобылами. По грязным обочинам дороги шли путники, забрызганные жидкой глиной. Небо, такое ясное в ночи, теперь сплошь затянулось тучами, словно обиделось на всех. Ко всему прочему задул противный и холодный ветер.
Зоркий Мосик углядел стоящий немного в стороне трактир. И путники, обрадованные возможностью сытно закусить и вкусно выпить, торопливо ринулись к нему. Там они сбудут жеребца, узнают новости, очистятся от грязи.
ГЛАВА 7
Приземистое двухэтажное строение носило гордое название «Королевский боров», которое немедленно вызывало у всех приезжих улыбку. Свиней тут было порядком. Но королевскими назвать их было сложно. Твари были юркие и худосочные. Конюший двор был полон гама и беготни. Помимо лошадей в стойлах стояли козы, овцы, гоготали гуси, суетились куры.
Мосик насилу ухватил за рукав дворового мальчишку, бегущего с охапкой сена.
– Куда нам ставить лошадей?! – прокричал он в ухо брыкающемуся конюху.
– Пусти, пузан, мне некогда!
– А это ты видал?! – прорычал Мосик, поднося к его носу руку, в руке была монета.
Мальчишка тут же бросил сено и торопливо потащил сразу всех трех лошадей куда-то вглубь, в сарай. При этом он успевал распинывать бестолковых кур, ругать свинью, разлегшуюся на пути, и объяснять:
– Приехала такая важная персона! Не то герцог, не то князь. Хозяин всех гоняет. Скатерти не стираны, комнат чистых нет. Полотенец тоже нет. Княжеские жеребцы терпеть не могут козлов. Ну вот, твои лошади, пузан, тоже терпеть козлов не могут!
Он огорченно воскликнул это, когда в конюшне поднялся переполох. Козлы немедленно восстали против гостей и принялись орать так требовательно, что парнишка треснул каждому чересседельником. Потом с привычной руганью повыкидал обоих рогатых грубиянов во двор. И предоставил место для лошадей.
– Мест в гостинице, пожалуй, нет. Но я сумею вас устроить на постой.
