Олег Синицын - Потерянная рота
Что это? Ему послышалось, или детский голос действительно окликнул его?
Калинин не мог однозначно ответить на эти вопросы. Определенно он что-то слышал. Возможно, лесной звук, сильно напоминающий детский голос. Он читал, что крик выхухоли напоминает плач ребенка. Но он не помнил, чтобы крик какого-то животного напоминал имя «Алексей», да ещё казался таким знакомым.
В любом другом лесу ЭТО могло быть криком животного. В любом, но не здесь! Потому что ещё никто не видел под гигантскими деревьями ни одного животного. Только старый заметенный след, найденный Ермолаевым.
— Алексей! — повторил голос из темноты.
Сердце Калинина бешено заколотилось. Сколько бы он ни уверял себя, голос принадлежал не животному. Этот голос принадлежал ребенку, которого Алексей знал…
— Катя? — спросил он в темноту.
Опустив тетрадь в карман тулупа, Алексей по сугробам стал пробираться в лес на звук голоса.
Глава 8
Двигаясь неспешно и размерено, Зайнулов обходил временный лагерь роты. Был поздний час, и просеку накрыло темнотой. Политрук подумал, что сегодня солдатам следует лечь спать пораньше, чтобы с утра подняться чуть свет и продолжить путь.
Он обошел красноармейцев, поговорил со многими. Бойцы начали успокаиваться после исчезновения рядового Парамонова. Кто-то рассказал о немецких вещах впереди на дороге, и вот уже у костров в руках солдат стали появляться сумки с фашистскими крестами, бутылки со шнапсом. С разных сторон зазвучали неумелые трели губных гармошек. Кто-то под хохот окружающих выпячивал грудь, натянув на голову фуражку немецкого офицера, кто-то в стороне от других, кряхтя, пытался влезть в неподходящие ему по размеру кожаные сапоги. Солдаты сами развеяли холод и сумрак леса, поэтому Зайнулов не препятствовал тому, чтобы красноармейцы брали немецкие вещи. Только одно обстоятельство не давало покоя старому политруку. Если остались вещи, то где находятся тела?
Он не мог ответить на поставленный вопрос, и поэтому беспокоился. Плохо, если Зайнулов чего-то не понимал.
Если бы у него было только десять бойцов, и командир приказал бы ему лечь костьми, но не дать немцу, у которого дюжина танков и целая рота солдат, занять безымянную высоту возле маленького города, Зайнулов выполнил бы приказ, потому что в поставленной задаче все для него было очевидно. Впереди немцы, высота под ногами, бойцов всего десять. Да, его солдаты полегли бы, обороняя высоту, но приказ они бы выполнили с максимальной отдачей. Однако, когда Зайнулов чего-то не понимал в окружающей обстановке, когда нечто становилось неразрешимой загадкой (как сейчас), в этом случае могла погибнуть вся рота, даже если ей противостоит лишь горстка противника, потому что командир не смог уловить одну маленькую, но очень существенную деталь.
«Я умру к следующему утру, если не разгадаю, куда подевались немцы, подумал он. — Такая загадка должна иметь естественный логический ответ».
Должна, вот только есть ли ответ?
Зайнулов не верил в бога и не верил в мистику. Он прожил на свете шестьдесят четыре года, но ни разу не наблюдал ни божьих, ни ведьминских чудес. На этом и строились его суждения о религии, а точнее — атеистические взгляды. Как и всех детей в царской России, родители окрестили его в детстве, вот только крестик свой он потерял давным-давно, и не позаботился о том, чтобы заиметь новый.
Ротная лошадь Дуня продолжала волноваться, когда он проходил мимо. Она не могла успокоиться с тех самых пор, как пропал рядовой Парамонов. Она ржала, суетно мотала головой и вырывалась из рук успокаивающего её конюха. Что-то её встревожило. Звери острее людей чувствуют опасность. Но что она чувствует? Дуня могла это выразить только беспокойным ржанием и фырканьем.
Зайнулов съел остатки булочки, которую ему все-таки всучила настырная старушка. Даже несмотря на прошедшие семь часов и несмотря на мороз, подбирающийся к двадцати градусам, булочка оставалась мягкой и аппетитной. Особый вкус придавал мак, которым была посыпана верхняя корочка.
— Ну как, получил спиртик? — раздался рядом голос с характерным украинским акцентом. Политрук увидел, что оказался возле группы солдат во главе с Николаем Приходько. Фраза предназначалась не Зайнулову, как он подумал в первый момент, а понуро опустившему голову темному крестьянину из-под Вологды Фролу Смерклому.
Рахматула Ахметович вновь погрузился в раздумья и прошел мимо костра, возле которого начинал разворачиваться активный диалог Смерклого с Приходько.
— Ну как, получил спиртик? — спросил Приходько, хитро улыбаясь.
Смерклый с хмурым лицом опустился на снег возле своей березы.
— Получил, как же! — недовольно откликнулся Фрол. Солдаты, глядя на крестьянина, уже начинали потихоньку хохотать. — Таких собак на меня спустил лейтенант наш молодой, что уши до сих пор от стыда горят.
— Сказочник-то? — разыграл удивление Приходько.
— Конечно! — ответил Смерклый. Солдаты вокруг костра уже не могли остановить смех. Лицо Фрола было недовольным и жалким, в сочетании со сведенными вместе глазами и вологодским оканьем, на него нельзя было смотреть без смеха. — Сказочник… Таких сказок рассказал! Даже обозвал меня очень обидно.
— Это как же? — осведомился Приходько.
— Раковой выхухолью, — недовольно ответил Смерклый.
Грохотом солдатского хохота едва не сорвал хвою с ветвей окружающих деревьев. Больше всех надрывался Приходько. Смерклый устал быть посмешищем на глазах всего взвода. Он молил судьбу, чтобы в этот момент провалиться куда-нибудь.
… (в длинную нору в сугробе)…
Смерклый начал шарить вокруг себя, разыскивая вещмешок. Ему было необходимо прижать его к себе, чтобы успокоиться. Но вещмешка с немецкой коробочкой нигде не было.
— Ой, Фрол! — воскликнул вдруг Приходько, перекрывая солдатский хохот. — Что это за дерево рядом с тобой?
— Сам не видишь что ли? — с совсем помрачневшим лицом ответил Смерклый. — Береза.
— Береза? А я так думаю, что елка.
Фрол на всякий случай бросил косой взгляд на березовый ствол, проверяя себя.
— Ты что, хохол, березу от елки отличить не можешь?
— Конечно, елка! — убежденно воскликнул Николай. — Глянь, какие подарки на ней висять!
Смерклый быстро вскинул голову, начиная догадываться о природе «подарков». В свете костра было видно, что на самой макушке висит темный предмет, похожий на большой куль. Фрол сразу узнал свой вещевой мешок, в котором лежала коробочка с сухим пайком немецкого солдата.
Смерклый быстро вскочил. Солдаты смеялись, глядя на то, как Фрол неуклюже бегает вокруг березы, пытаясь раскачать её, чтобы уронить вещмешок. Но ствол березы вырос довольно крепким, да и мешок был зацеплен на верхушке основательно.
— Шуйки вы! — кричал Смерклый. — Шавки бесхребетные! Сволочи!
— А ты попрыгай, — посоветовал Приходько, — может, достанешь.
Смех внезапно замер. Красноармейцы, затаив дыхание для нового взрыва хохота, смотрели, как Смерклый, обняв березу руками, начал предпринимать неуклюжие попытки вскарабкаться наверх.
— Смертельный номер! — комментировал Приходько. — Под куполом цирка шибко умный крестьянин и любитель дармовщинки Фрол Смерклый! Затаите дыхание! Этот номер исполняется всего один раз!
К удивлению солдат, сбежавшихся к костру, чтобы посмотреть на представление, Смерклый вскарабкался метра на два и продолжал взбираться дальше. Это походило на чудо природы, его неуклюжие руки и ноги, казалось, не могли цепляться за ствол березы, но Смерклый на глазах у всех медленно продвигался вверх.
— Вот, что с людьми делает жадность, — произнес подошедший Ермолаев. Фрол, слезай!
— Нет, — раздалось откуда-то из-под рук, ног, шинели и ватных штанов.
— Слезай, я сказал! — прикрикнул Ермолаев.
— Я свой вещмешок не брошу, — раздалось от карабкающегося на березу крестьянина. Ермолаев махнул на него рукой.
— Коля, — сказал он Приходько, — ты не ребенок, чтобы такими шутками баловаться.
— Все в порядке, Вань! — заверил его Приходько. — Увидишь, каким он мягким и податливым станет, когда слезет с дерева. Негоже, когда во взводе единоличник заводится. Разобщает он солдат, они сразу начинают больше думать о себе, чем о товарищах. А еще, вот из таких вырастают предатели…
Тем временем Смерклый оказался уже на середине ствола, и тут, к удивлению всех, береза начала клониться, не выдержав веса Фрола. Вместо того, чтобы остановиться и вернуться назад, Фрол не прекратил своих попыток добраться до вещмешка и продолжал карабкаться к макушке. С каждым движением Смерклого береза клонилась все больше, постепенно выгибаясь дугой на верхней точке которой и находился крестьянин из-под Вологды.
Неизвестно, добрался бы Смерклый до вещмешка, или тот, закрепленный на склонившейся макушке, коснулся бы сугробов первым, но в этой верхней точке согнутой дугой березы у Фрола соскользнула ладонь. Он не удержался наверху и перевернулся вниз головой. Солдаты ахнули. Высота была около пяти метров.
