Алексей Степанов - Дезертир
Паля теперь даже не пил водку, а впитывал. Набирал в рот и болтал там, будто старался, чтобы спиртное впиталось в него еще во рту. Глаза у него стали мутные, тоскливые.
– Слепые псы, – повторил он. – Но, кажется, ходят. Псы не любят нападать на группы. Их надо позлить чем-то, чтобы кинулись… Одиночка – другое дело. – Он неожиданно дал в сторону бугорка короткую очередь и сполз по стенке окопа, совершенно не интересуясь ее результатами. – Ты поглядывай, Каша, не зевай.
– Кто такой Мачо? – спросил Никита.
– Торгаш вроде Червя. Окопался тут неподалеку.
Я его и не видел никогда.
– У него такой же… бункер?
– Вряд ли. Это у нас Червь, он копать любит! – Паля хрипло рассмеялся. – Мачо, конечно, тоже выбросы где-то пережидает, но мы не знаем как.
– Надо обязательно прятаться, да?
– Ну, если хочешь еще пожить немного – обязательно.
Никита потер слипающиеся глаза, огляделся. Тихо. Сонный, обычный пейзаж, только все разрушено. Будто налет был недавно. Кажется, что сейчас должны вылезти из всяких щелей оглушенные жители, женщины поднимут плач… Но тут никто не живет, кроме банд вот таких психов.
«Таких, как я, – напомнил себе Никита. – Мы теперь вместе».
Левый пулемет был нацелен на руины поселка. Никите даже стало смешно: у пулемета был такой важный вид, словно это он разрушил населенный пункт. И готов повторить, если хоть кто-то там появится. Сдерживая довольно глупое в такой ситуации хихиканье, Никита полез в карман за куревом, чтобы хоть немного взбодриться, и тут же увидел людей.
Две девушки, обе темноволосые. У одной короткая стрижка, у другой длинная коса. Они спокойно шли мимо развалин длинного двухэтажного дома, будто вывалились в Зону из далекого прошлого.
– Паля!
Но проводник уже стоял рядом, впившись взглядом в нереальных девиц.
– Паля, кто это?
– Подвинься!
От сильного толчка Никита отлетел в сторону и с ужасом смотрел, как Паля целится.
– Может, не надо? – успел сказать он до того, как затарахтел пулемет.
Сперва Никита решил, что Паля промахнулся: пули вышибали бетонную крошку из стены здания далеко за спинами девушек. Но пьяный пулеметчик знал, что делает: поймав горизонталь, он уверенно повел стволом. Гостьи из прошлого повалились на землю, но это их не спасло, Никита отчетливо видел, как летели в стороны куски вырванной крупным калибром плоти.
– Они были в платьях, – зачем-то сказал он. – В летних платьях. Красное и голубое.
– Я заметил, – скромно признался Паля. Он выглядел очень довольным. – Не шевелятся?
– Нет. Зачем ты их убил?
– А нечего под дулом прогуливаться. Ох, Каша, откуда ты такой взялся? Надо будет с тобой еще поговорить…
Паля на ощупь поднял трубку старинного вида телефона, постучал пальцем той же руки по рычажкам и только потом поднес трубку к уху.
– Принс? Я кого-то подстрелил у поселка, мы пойдем посмотрим. Давайте, прикройте.
Через пару минут от дома прибежали Червь и Лопата.
Принса Никита заметил на крыше, чернокожий выглянул из зелени и даже помахал ему рукой. – Кто?
– Девки в легких платьицах! – весело доложил Паля. – Фигурки – во! А я их в клочья. Мы пойдем с Кашей, полюбопытствуем.
– Куда ты лезешь? – нахмурился Червь, одновременно пытаясь в бинокль получше рассмотреть убитых. – Вообще не надо было стрелять. Надо было доложить.
– Они бы ушли. Вон туда шли, к дубу. Каша, помоги дяде Пале из окопа выбраться…
– Пьян, скотина! – Червь силой удержал готового идти к поселку Палю. – Никто никуда не пойдет! Сидим и смотрим.
– Как бы ты беды не накликал, Паля, – процедил Лопата. – Может, они нас и не видели.
– Кто – они? – Паля снова прильнул к бутылке и лишь потом продолжил: – Люди по Зоне вот так не гуляют. А нелюди – наши враги.
– Дурак! – без особой злобы ругнулся Червь. – Проклятье, а это еще кто?
В секторе обстрела центрального пулемета появилось новое действующее лицо: Лысый. Он выбрался откуда-то снизу, из подвала или ямы, и теперь брел к трупам. Червь протиснулся к оружию, и Никита сперва подумал, что и старик сейчас будет разнесен в клочья. Однако Червь замер, наблюдая за бомжом.
– Если его не тронут, то нам надо сходить, – никак не мог угомониться Паля. – Соседей надо знать, босс! Они нам все равно покоя не дадут.
Лысый топтался над телами, внимательно их рассматривая. Вот нагнулся и поднял клочок голубого платья, Никита различил даже пятна крови на нем. Шагнул и поскользнулся, едва не упал. К горлу подступила тошнота: что же там творится? Вот так калибр! У спецбатальонов такого оружия почему-то нет.
Наконец старик налюбовался всласть и направился через пустошь прямиком к окопу. Еще минуту все напряженно следили за ним, но ничего не произошло.
– Завтра сделаем вылазку, – решил Червь. – Утром, сейчас уже время нехорошее.
– Утром там всю кровь уже вылижут! – запротестовал Паля. – Надо сейчас. Мне интересно, что у них внутри.
– Я сказал: завтра! Лысый придет, расспроси его. Лопата, идем со мной.
Никита и Паля снова остались в окопчике одни. Проводник пожал плечами.
– Боится, гадина. Боится без меня остаться.
– Почему?
– Я – проводник. И Сафик – проводник. А больше тут никто ходить не может.
– Что значит: не может ходить? – не понял Никита.
– Поломала им Зона ноженьки, вот и не могут! – Обняв бутылку, Паля уселся на землю. – Ты поглядывай, Каша… Боятся. Аномалий боятся, да и просто тварей. Отведи их в сторонку, брось там – пропадут. Лягут, калачиком свернутся и будут смерти ждать. Не люди, обрубки…
– А ты?
– Я могу ходить. И их за собой вожу, как детей.
– Не пойму я… – сморщился Никита. Слишком много загадок, недоговоренностей и слишком хочется спать. – Малек ведь ходит?
– Он только с Сафиком ходит. Сафик – проводник. А сам по себе Малек только вокруг дома бродить может, и то после того, как мы проверим территорию. Боятся. Вон, видишь круг?
Паля указал себе за плечо. Примерно на середине пути к дому Никита различил прежде не замеченный размытый круг, намалеванный на траве красной краской.
– После одного выброса там комариная плешь завелась. Так они не могли ходить, пока я не очертил им ее. И болты у каждого в кармане, а все равно… Обрубки. Лучше уж, как я, на одной ноге, чем вот так.
Никита даже потряс головой, надеясь, что хоть так в нее что-нибудь войдет. Какие болты? Чушь.
– Что такое комариная плешь?
– Совсем ты занятный парень, Каша, совсем занятный… – скорее простонал, чем сказал Паля. Он уже и глаза закрыл. – Гравитационная аномалия. Стушишь в такую – кости переломает. А то и убьет. Почувствуешь себя на Юпитере, хех…
– Ты не спи! – попросил Никита. – Мы ведь на посту все же.
– Я не сплю. Я никогда не сплю, вот такая у меня особенность… – Паля всхрапнул. – Значит, говоришь, что сбежал сюда?
– Нуда.
– Пожалеешь.
– Уже пожалел, – признался Никита и задал самый главный вопрос: – Как отсюда выбраться, Паля?
– Есть способы, – кивнул проводник. – Есть. Но мы про это потом поговорим. Еще не время.
– А когда будет время?
– Вот-вот. Я же не зря этих тварей пристрелил. Я ничего зря не делаю, такая вот особенность…
Голова Пали упала на грудь. Перепугавшись не на шутку, Никита осторожно потряс его за плечи.
– Паля, не спи! Лысый дошел почти! Поговори с ним!
Это подействовало. Да еще как: Паля резко открыл глаза, совершенно трезвые, и подмигнул.
– Тащи его сюда, Каша!
Бомж, то ли не замечая окопчика с торчащими на три стороны пулеметами, то ли погруженный в свои мысли, уже почти прошел мимо.
– Лысый! – позвал Никита. – Иди к нам!
– Каша! – обрадовался ему старик. – Живой! Я же говорил: твоя беда не скоро придет.
Бомж подковылял к посту; и свалился вниз, прямо на Палю. Тот отпихнул его в сторону, заодно съездив по зубам.
– Ну, рассказывай!
– Хорошо, – начал старик, утирая кровь с разбитой губы. – Тепло. Птички везде. Около забора волки бегают, резвятся. Охотятся, значит…
– Там две девушки лежат убитые, – прервал его Никита, потому что Паля, казалось, слушал этот бред с интересом. – Ты еще смотрел на них.
– Точно! – удивился Лысый и посмотрел на Никиту с каким-то суеверным ужасом. Будто вот-вот скажет: «Твоя шаман, однако!» Но вместо этого бомж полез в карман пальто и вытащил окровавленный голубой лоскут. – Смотри, что я принес.
– Дай-ка!
Паля выхватил находку, поднес к лицу. Никита снова почувствовал дурноту, а Паля, словно специально, не удовлетворился обнюхиванием и лизнул ткань.
– Люди, – удивленно сказал он.
– Люди, – повторил Лысый. – Женщины. Мертвые.
– Да уж точно не живые! Но – давно ли?
Никита встал, чтобы отдышаться. Заодно и осмотрелся. Никого. Выспаться бы да проснуться в казарме, а не в этом кошмаре.
