Игорь Поль - Путешествие идиота (Ангел-Хранитель 2)
– У меня нет, – сказал я убежденно.
– Тогда ты счастливый человек. Ты не сердишься на меня?
– За что?
– Ну, не знаю… Мне отчего-то кажется, что я тебя использовала. Ты – как окошко в тот мир, куда мне уже никогда не попасть…
И она потерлась щекой о мою грудь.
– Мне с тобой здорово. И спокойно, – ответил я.
– И мне с тобой, – она снова подняла голову и посмотрела мне в глаза. И я в который раз поразился их бездонной черноте.
А потом Лив устроилась у меня подмышкой и уснула. А я лежал и смотрел на нее. Она улыбалась во сне. И я боялся пошевелиться. Чтобы ее не разбудить. Потому что кровать была уж очень узкой. Но потом я тоже задремал. И спали мы долго-долго. Так мне показалось. И пробуждение оказалось не слишком приятным.
Глава 22. О пользе пробуждения в чужой постели
В двери кто-то громко начал стучать. И голос сверху произнес: «Мисс Зори, здесь служба безопасности судна, лейтенант Макариос Масафакис. Прошу разрешения войти по безотлагательному делу». Лив проснулась, посмотрела на меня недоуменно и смутилась отчего-то. Потом натянула на себя простыню.
– Неплохо бы тебе одеться, Юджин, – так она мне сказала.
Почему-то она отводила от меня глаза. И отворачивалась, чтобы я ее лица не видел. Наверное, это от того, что я голый был. Совсем. Тут я спохватился и начал свои трусы разыскивать. И только я успел в брюки влезть, как дверь уползла вверх, и на пороге остановился красивый молодой человек в тоненьких усиках и голубом кителе. Он был выбрит так, что щеки стали синими, и еще он оказался весь в блестящих пуговицах, разноцветных значках и звездочках. На груди у него болтались какие-то сверкающие висюльки на толстых шнурах. И свет от него всюду отражался. И еще у него были большие красивые эмблемы во всех местах. В общем, он был неотразим.
– Мисс Лив, прошу извинить за вторжение. По данным систем наблюдения в вашей каюте находится капитан Юджин Уэллс. Нам срочно необходимо с ним побеседовать, – так он отбарабанил без запинки, а мы с Лив только глазами хлопали. А еще он ко мне повернулся и распорядился: – Прошу вас пройти со мной, сэр.
А потом Лив сказала возмущенно:
– Систем наблюдения? То есть за всем, что в каютах происходит, ведется наблюдение? Ничего себе – «корабль любви». Я подам на вашу компанию в суд, лейтенант!
И блестящий со всех сторон молодой человек отчего-то смутился и начал бормотать, что госпожа его не так поняла, и никакого наблюдения не ведется, точнее, ведется, но исключительно в целях безопасности, при этом не всегда и не обязательно визуальное, а чаще просто посредством биодатчиков и… И, в общем, он совсем запутался и стал пунцовым. И на меня жалобно так посмотрел, словно я ему помочь чем-то мог. А из-за его плеча в каюту норовили какие-то люди заглянуть. И возбужденно в коридоре переговаривались.
А Лив тогда встала и простыню отбросила. И стала надевать чулки. И так сказала:
– Коли все равно за мной подглядывают, кому не лень, так чего уж теперь…
И мне незаметно подмигнула. А лейтенант уставился на нее и совсем дар речи потерял. Только блестел со всех сторон. А люди из коридора стали его сзади подталкивать и шеи тянуть, чтобы лучше видно было. И всё шипели что-то вроде «скандал, скандал». А потом лейтенанта кто-то схватил за плечо и назад дернул. И он как кукла в коридор вывалился. Только его висюльки и звякнули. И его место заняла Мишель. Она полуодетой Лив кивнула и сказала мне:
– Слава богу, ты жив! Я черт знает что думала!
И хотела ко мне подойти, но уж больно в каюте тесно было, и стол ей мешал. И еще она снова на Лив посмотрела, но уже внимательнее, а потом снова на меня. Хотя чего тут смотреть-то? И так все ясно. Даже такой, как я, догадался бы, в чем тут дело. Но Мишель себя в руки взяла и сказала:
– Извините за вторжение, мисс. Искренне сожалею. Вы позволите ненадолго забрать вашего мужчину?
Почему-то она сделала ударение на «вашего». А Лив перестала придуриваться, что-то на себя набросила и на кровать уселась. И ответила устало:
– Я полагала, что ваша пара распалась. Должно быть, я ошиблась. Из-за чего такая суматоха?
– В его каюте был взрыв. Ему повезло, что он не ночевал у себя.
И посмотрела на меня. А я ей улыбнулся. Потом надел рубашку, подхватил коробочку и пошел вместе с Мишель и тем блестящим молодым человеком. Но сначала обернулся и на Лив взглянул. А она так и сидела, придерживая ткань на груди. И смотрела на меня как-то просительно, что ли. А может, ей просто опять грустно стало. Я не успел разобрать. Потому что Мишель меня потянула за руку.
За нами шло много людей, и мужчин и женщин, и все они возбужденно переговаривались, а лейтенант впереди всех был, и вид у него снова стал значительным и гордым. Еще бы – в кои-то веки для него работа нашлась. Люди говорили, что это «безобразие» и что они будут жаловаться, а женщины почему-то больше всех возмущались и говорили, что такому отъявленному негодяю и контрабандисту, как я, не место в приличном обществе, и куда смотрела служба безопасности раньше, а те, что шли совсем позади, меня еще и «разнузданным развратником» величали, но уже не так громко. Правда, мне все равно было слышно. Так уж я скроен теперь – когда хочу, слышу все, что нужно. А Мишель мне говорила, чтобы я ничего не боялся и что скоро во всем разберутся и все будет в порядке. И еще – что она знает, чьих поганых рук это дело. А я и не боялся. Мне просто немного тревожно было из-за того, что так много людей на меня обиделись, а я ничего такого и не делал.
И так мы пришли к двери с надписью «Служба безопасности. Вход воспрещен». И меня внутрь завели. Лейтенант всех попросил остаться в коридоре. И никого не пустил. Только Мишель взяла и вошла следом. И сказала, чтобы лейтенант заткнулся. И еще, что если он будет открывать рот, то в следующий рейс пойдет трюмным матросом на каботажнике. И лейтенант с ней сразу согласился. Он вообще был очень вежливый молодой человек. Кроме того, на него столько всего свалилось, и я, и потом Лив, что он немного не в себе был, хотя виду не показывал.
И стал меня тогда этот лейтенант обо всем расспрашивать. О том, кто я и откуда. И куда лечу. Как будто он сам этого не знает. И про коробочку тоже спросил. Посмотрел на нее внимательно, и спросил, что там внутри. А я ответил, что личные вещи. А Мишель сказала ему, что если бы там была взрывчатка или наркотики, то в космопорту меня бы загребли, как миленького. А лейтенант стал просить меня коробочку открыть. А я отказался наотрез. Потому что обещал довезти ее в целости и сохранности. А еще он говорил, что им тут не нужны неприятности, и что безопасность перелета – его главная задача и еще много чего. И про традиции тоже чего-то сказал. Они тут с этими традициями совсем с катушек слетели. Даже такому, как я, видно. Еще лейтенант спрашивал, в котором часу я покинул свою каюту. И не было ли там чего-нибудь «взрывчатого». Я ответил, что ничего такого, кроме одежды, у меня нет. А он мне рассказал, что утром стюард принес завтрак, открыл двери моей каюты, и внутри произошел взрыв. И что каюта теперь превратилась бог знает во что, а стюард находится в судовом лазарете. А Мишель добавила, что взрыв был направлен внутрь каюты и был рассчитан на то, что я открою дверь и меня «разнесет к чертям». Тут я немного ее не понял, но по голосу догадался, что это не очень приятное дело. И я пояснил лейтенанту, что ничего про взрыв не знаю. Потому что у Лив ночевал. Потом посмотрел на Мишель и глаза опустил. И покраснел отчего-то. И она тоже стала в стену смотреть, будто там что-то интересное нашла. А потом лейтенант сказал, что оставит нас на минуту, и вышел в соседнюю дверь. А у стены остался хмурый охранник. Такой же, как те, что нас из казино провожали.
Мишель тогда села рядом и стала на меня смотреть. А потом вдруг:
– Юджин, я вела себя глупо.
А я не знал, что ей ответить.
– Готлиб действительно друг нашей семьи. И мы раньше… ну, дружны были, понимаешь? И я как-то сорвалась. Ты знаешь, я ведь замужем. Мне очень жаль. Ты думаешь про меня плохо?
Ее взгляд меня жег просто. Что я мог про нее думать? Кто она, а кто я.
– Какая разница, Мишель? Все эти пары – это же просто игра. Мне такие игры не очень по нраву. А ты в таких делах лучше меня понимаешь.
Почему-то мой ответ ее не устроил.
– Скажи, ты… с доктором Зори из-за меня оказался?
А мне неловко было отвечать. На нас этот охранник таращился и слушал каждое наше слово. А Мишель он, похоже, совсем нипочем был. Будто стол какой.
– Я с ней случайно познакомился. Когда стоял в оранжерее. Она тоже осталась без пары.
Мишель после этих слов вся будто закаменела. Наверное, я ее обидел чем-то. И опять не понял – чем именно.
А потом вошел крупный такой мужчина в фуражке. Весь в белом. И на нем все золотом блестело. И погоны, и какие-то нарукавные штуки. И охранник вытянулся и честь ему отдал.
– Госпожа баронесса, – мужчина коротко поклонился.
