Антон Грановский - Тень
– А что такое Маятник?
По лицу Чигура пробежала тень. Он недовольно покосился на Андрея, как бы прикидывая, не стереть ли ему память прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.
– Забудь про то, что я тебе сказал, – сухо обронил он. – Хорос – наш шеф, и этим все сказано.
– А.
– И никаких больше вопросов про Хороса. Андрей послушно замолчал.
4
Владимир Иванович Чигур обожал и боготворил своего шефа. Он понимал, что чувства эти скорее были бы уместны для пятнадцатилетней девочки, хранящей под подушкой фотографию любимого актера, однако ничего не мог с собой поделать. Да и не пытался.
Он прекрасно помнил тот день. Осенний, пасмурный. С утра накрапывал холодный дождь. Помнил Чигур и воду в ручье – ледяную, обжигающую холодом до самых костей. Он выбрался из ручья, упал на пожухлую траву и понял, что дальше идти не может. Ног он не чувствовал, но знал, что через минуту онемение превратится в адскую боль.
Он лежал на траве и вглядывался в хмурое небо, уверенный, что это последний раз, когда он может смотреть на него так спокойно, никуда не торопясь.
В отдалении послышался собачий лай – предвестник надвигающегося ужаса. Несмотря на вялость, охватившую Чигура, сердце в груди судорожно скакнуло. На мгновение у него возникло ощущение дежавю. Это уже было с ним. Не раз и не два. Собачьи клыки, брызги крови и ошметки одежды. А затем грубый окрик на немецком и очередь из автомата, пущенная поверх головы.
Ну уж нет. Пусть сегодня он сдохнет, но не будет смиренно ожидать казни. Он еще поборется. Поборется… как боролся всегда. Чигур сцепил зубы, перевернулся на живот и попробовал подняться. Рывок – и вот он на ногах.
Постоял несколько секунд, покачиваясь и обретая равновесие, затем сделал шаг, другой, третий. Острая боль пронзила ступни, на секунду Чигур потерял сознание. Он не почувствовал удара от падения. А когда пришел в себя, обнаружил, что снова лежит на земле, а собачий лай раздается совсем близко, в каких-нибудь двадцати метрах от него.
– Конец. – хрипло прошептал Чигур распухшими губами.
И тут кроме собачьего лая, который, казалось, заполонил собой все вокруг, Чигур услышал отрывистые звуки немецкой речи.
Он подумал, что испытает животный ужас, как бывало всегда, когда он слышал немецкую речь. Но ничего такого не случилось. Он просто лежал на траве и смотрел на небо. На страх не осталось сил.
Когда из кустов вынырнули две огромные овчарки, он лишь повернул голову и безразлично посмотрел на них. Остановившись на мгновение, псы злобно уставились на Чигура, затем оскалили клыки и ринулись в ручей. Секунда, две – и вот они уже снова на твердой земле.
И тут случилось нечто такое, что по всем раскладам тянуло на чудо. Между Чигуром и собаками выросла мужская фигура.
Когда псы прыгнули, человек отступил на шаг, поймал их руками за загривки и прямо в воздухе столкнул головами. Раздался отвратительный хруст, злобные твари упали на землю. Еще два пса вынырнули из кустов и, завидев близкую жертву, без промедления бросились в ручей. Незнакомец поднял руку и прошептал что-то. Брызги воды, поднятые собаками, застыли в воздухе, а сами они остановились как вкопанные с раскрытыми пастями, из которых не вылетало ни звука.
«Он остановил время», – подумал Чигур, и почему-то мысль эта его совершенно не удивила.
Незнакомец повернулся к Чигуру. Несмотря на гражданскую одежду – сапоги, брюки, телогрейка, – выправка у мужчины была военная, а лицо – спокойное и суровое, как у человека, привыкшего к опасности и знающего, как ей противостоять.
Незнакомец посмотрел на Чигура глазами, цвет которых невозможно было уловить, затем протянул руку:
– Идем, Володя. У нас не так много времени. Чигур ухватился за его руку и поднялся на ноги. Как ни странно, ступни снова повиновались ему, а нечеловеческая боль, скручивающая и разрывающая пальцы, куда-то ушла.
Немецкая речь и лай собак все еще звучали в отдалении, однако ощущение было такое, словно они не приближаются ни на пядь, а блуждают вокруг, как голоса потерявшихся в пространстве и времени призраков.
– Кто вы? – тихо спросил незнакомца Чигур.
– Зови меня Хорос, – ответил тот. – Я пришел за тобой, потому что у тебя есть способности. Иначе говоря – дар.
– Дар?
Он кивнул:
– Да. Это твой четвертый побег из концлагеря. Чигур усмехнулся и сказал:
– Меня каждый раз ловили.
– Верно, – согласился Хорос. – Но ты все еще жив. Выносливость, несгибаемость, упорство – вот то, ради чего я пришел за тобой.
– Это и есть мой дар?
– Все, что мы имеем, мы получили в дар от нашего Создателя.
– Даже злобу и ненависть? Хорос кивнул:
– Даже их. Я отведу тебя в расположение четвертой дивизии. Службу ты продолжишь в разведроте.
– Но.
– Я позабочусь о том, чтобы у тебя не было проблем, – сказал Хорос, предугадав все вопросы Чигура. – Война скоро закончится, Володя. Но для тебя она продлится.
– И с кем же я буду воевать? С фашистами? Хорос покачал головой:
– Нет.
– Тогда с кем?
– Со временем ты это узнаешь. А пока от тебя требуется только одно.
– Что?
Хорос проговорил негромко, но отчетливо:
– Не подведи меня.
С тех пор прошло более полувека. Годы почти не оставили на теле Чигура своих разрушительных следов. Так, пара морщин да небольшая залысина. Энергетические леденцы не только помогали восстанавливаться после тяжелой работы, но и препятствовали износу организма, продлевая жизнь.
Чем бы ни занимался Чигур, за какое бы дело ни брался, он всегда помнил эти слова: «Не подведи меня». Иногда он чувствовал себя самураем, преданным слугой или даже верным псом, готовым отдать за хозяина жизнь. Но сравнение это не было унизительным. Чигур и впрямь готов был броситься в адское пекло, если на то будет воля Хороса.
Кроме того, он не мыслил себя без службы в «Линии». Служба эта давала Чигуру две вещи. Во-первых, вкус к жизни. Хандра и тоска давно убили бы регистратора, если бы он не подвергал себя смертельной опасности. А во-вторых, граничащая с самодовольством гордость от владения тайным знанием. В отличие он миллиардов землян, Чигур знал о существовании других миров и о тайных пружинах, приводящих в движение Вселенную.
Потому-то он так хорошо понял Андрея, когда тот говорил об овцах на скотобойне. И потому испытал настоящую радость, когда понял, что студент обладает мощным даром, пусть и в скрытом виде. И сейчас, шагая к кабинету всемогущего начальника, Владимир Иванович искренне надеялся, что Хорос подтвердит способности парня.
* * *Они остановились. Чигур снял кепку и пригладил волосы.
– Владимир Иванович, а Хорос – это имя или фамилия? – тихо спросил Андрей.
– Скорее прозвище, – ответил Чигур.
Он кашлянул в кулак и хотел постучать. Но дверь открылась сама. В коридор вышел очень высокий, худой черноволосый мужчина. Окинув Чигура и Андрея беглым взглядом, он отвернулся и быстро зашагал по коридору. Андрей посмотрел ему вслед и спросил:
– А это кто?
– Понятия не имею, – ответил Чигур.
Он поднял руку и трижды коротко постучал.
– Войдите! – отозвался голос.
Владимир Иванович распахнул дверь, положил руку Андрею на плечо и слегка подтолкнул его вперед:
– Топай, студент!
Волнуясь, как школьник перед экзаменом, Андрей переступил порог и вошел в кабинет. Он увидел широкий стол и несколько кресел. У окна, сунув руки в карманы, стоял высокий мужчина в белом кашемировом свитере.
Мужчина обернулся, и Андрей увидел открытое, гладко выбритое лицо, похоже на лицо отставного военного или врача.
– Добрый день! – поприветствовал мужчина вошедших. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Владимир Иванович и Андрей уселись в кресла, на которые указал мужчина. Чигур положил кепку на колени, посмотрел на Хороса и спросил:
– Кто это был, шеф?
– Ты о ком?
– О долговязом парне, с которым мы столкнулись.
– А… этот… Так, один мой помощник.
– Я думал, что знаю всех ваших помощников, – сказал на это Чигур.
– Он из внештатных, – пояснил шеф и тут же сменил тему: – Так что там у вас случилось в ломбарде? Расскажи со всеми подробностями.
Чигур сделал жалостливое лицо и попросил:
– Шеф, а может, сами считаете? Уж больно долго рассказывать.
Хорос прищурил глаза. Они у него были неопределенного цвета – то ли темно-серые, то ли светло-карие.
– Я думал, ты не любишь, кода я роюсь у тебя в голове, – спокойно произнес шеф.
– Не люблю, – признался Чигур. – Но происшествие неординарное. Боюсь что-нибудь упустить.
– Хорошо. Нагни голову.
Чигур наклонил голову, и шеф, вытянув руки, прижал указательные пальцы к его вискам.
– Вспоминай, – сказал он.
Некоторое время регистратор и его начальник смотрели друг на друга, но взгляды у них были разными. У шефа – спокойный взгляд уверенного в себе человека, у Чигура – что-то вроде неясного испуга перед силами, которые он не мог себе как следует представить.
