Филип Жозе Фармер - Пир потаенный
— Что мне никогда не нравилось в тебе, Вилфред, так это твоя страсть к фразеологии, — сказал Калибан. — Ну ладно, мой дорогой лорд, вы готовы спокойно уйти, не дотрагиваясь до этой кнопки, или вы предпочитаете ковбойские игры типа «Кто первый?».
— Он серьезно говорит! — стонал негр. — Он способен убить нас обоих! Риверс и Симмонс были правы. Дока вывернуло наизнанку. Теперь это настоящий доктор Джекил!
— Спокойно, Вилфред! — невозмутимо продолжил Калибан. — Дорогой Грандрит, я в любом случае скоро буду вынужден взорвать мои джипы и грузовики. Мой черный коллега Али Хамид в настоящий момент взобрался довольно высоко по одному из этих деревьев и осматривает окрестности с помощью бинокля, разрешающая способность которого заставила бы заикаться большинство наших ученых. Так вот, он только что сообщил мне, что албанец во главе своих наемников арабов занят сейчас тем, что тайком подкрадывается к вам. Думаю, что они заметили вас, когда вы спускались с горы. Ай-ай, как же это вы! Постыдились бы! Или вы теряете квалификацию? Очко не в вашу пользу! Во всяком случае, — свет, который вырывается из грузовика через открытую крышу, служит им лучше любого маяка.
Я уже стоял на пороге прицепа, когда меня вновь остановил голос Дока.
— Вернитесь! Вы полностью окружены. Вас изрешетят пулями прежде, чем вы сделаете хоть два шага. Я сейчас взорву два джипа, а потом грузовик с припасами. В это время вы пока оставайтесь в прицепе, а потом, пользуясь сумятицей и дымовой завесой постараетесь улизнуть, ясно? Только бежать надо будет быстро, потому что взрыв всего, что находится в прицепе, будет весьма не слабым.
В зарослях, окружавших лагерь, раздалась автоматическая очередь. Пули взбили землю в центре лагеря и прошили один из джипов. Кто-то крикнул что-то по-арабски. Думаю, это был приказ прекратить стрельбу. Быть может, это кричал сам Ноли, которому прямо не терпелось взять меня в плен живым.
У меня не было выбора, и я вернулся внутрь прицепа. Его крыша уже плотно сомкнулась над нашими головами. Вилфред запер дверь и закрыл все наружные отверстия. Он пытался по-своему успокоить меня:
— Тут стены из двойного титанового листа, с прокладкой внутри из стекловолокна. Чтобы проделать в ней дыру, нужно притащить сюда орудие и стрелять прямой наводкой. Все остальное она выдержит.
Объясняя мне все это, он следил за экраном, на котором было хорошо видно человек тридцать вооруженных людей, медленно и осторожно крадущихся сквозь густой подлесок.
— Как же случилось, что ты не заметил меня, когда я прокрадывался в лагерь?
Вилфред поморщился и досадливо потер себе подбородок.
— Ты родился под счастливой звездой, совсем-белый-мбвана. Я отвлекся в этот момент, следя за пантерой, которую обнаружил на втором холме, и из-за нее прозевал тебя. А когда ты был уже внутри лагеря, радар был бессилен обнаружить тебя. Если бы не это…
Он помолчал, потом добавил:
— Правда, я получил приказ Дока не убивать тебя, кроме как в самом крайнем случае.
Звук первого взрыва был негромким, скорее приглушенным, но он встряхнул прицеп. Почти сразу раздался второй, такой же, и через две секунды — третий. Это должен был быть грузовик с боеприпасами. Прицеп сильно качнуло, и он медленно покатился. Взрывная волна, как кувалдой, ударила по металлу стен и почти оглушила нас. Не имей прицеп звукоизолирующей прокладки в стенах, нам запросто разорвало бы барабанные перепонки.
Вилфред первым вскочил на ноги, открыл дверь и выпрыгнул в клубящиеся вокруг прицепа облака дыма и сполохи огня. Прежде чем исчезнуть, он повернулся и успел крикнуть мне что-то. Я не услышал ничего, но прочел по губам:
— Не стой, как дубина, мать твою!
Глава XVI
Я бежал вслед за негром, но в другом направлении. Я бежал не вниз, а вдоль склона, стараясь создать между собой и приближающимся взрывом как можно более густой защитный слой из деревьев. От Вилфреда я знал, что в прицепе оставалось еще десять ракет, то есть двести килограммов тринитротолуола. Взрыв подобного количества взрывчатки был способен снести всю верхнюю часть холма.
Я успел преодолеть сорок метров, что вывело меня из зоны непосредственного действия взрыва, тем более, что большая часть его энергии должна была бы уйти вверх. Внезапно я почувствовал, как что-то толкнуло меня в спину, но ничего не услышал. Меня подняло в воздух. Откуда-то прямо передо мной возникло дерево и я погрузился в темноту.
Когда сознание вернулось ко мне, я все еще продолжал чувствовать себя оглушенным. Болело все тело, все мышцы и кости, но особенно голова и уши. Дым едва начал рассеиваться. Вершины холма больше не существовало, так же как и большей части деревьев на всей территории, примыкающей к ней. Оставшаяся часть леса была завалена их расщепленными, искореженными, вырванными с корнем стволами и ветвями. Одно из них упало в нескольких сантиметрах от меня. Еще немного и его ствол, толстый и тяжелый, словно обломок скалы, размозжил бы мне голову.
Медленно, преодолевая боль во всем теле, я встал на ноги. В этот момент луна вышла из-за туч и небо внезапно приобрело странный цвет индиго. Я не сомневался, что это ощущение цвета было лишь во мне и небо на самом деле оставалось таким же темным, каким ему и положено было быть ночью. Листва деревьев окрасилась в ядовито-зеленый цвет, а земля стала тошнотворно желто-зеленого оттенка. Все предметы потеряли присущую им устойчивость форм. Удлинялись или сокращались, будто изображения на растянутой резиновой ленте. Энергия, скопившаяся в этой резине, ждала, пока восстановится мой слух, чтобы вырваться наружу.
Я был гол и безоружен, если не считать пояса с подвешенным к нему ножом в ножнах.
Оглянувшись, я увидел неподалеку, метрах в десяти от себя, Вилфреда, лежащего ничком на земле. Я подошел и перевернул его. При первом взгляде, у него не было ни одной раны, но когда я разорвал его рубашку, то увидел в нижней части его спины огромную, размером с тарелку, гематому. Скорее всего, он получил ее от удара колесом грузовика, которое валялось тут же, тремя метрами дальше.
Негр открыл глаза и что-то сказал. Я ничего не услышал. К тому же было достаточно темно, чтобы я мог прочесть по его губам. Я полез к нему в карман, вытащил пачку отрывных спичек и зажег одну из них. Это было, быть может, глупо с моей стороны, но я был уверен, что в окрестностях не осталось ни одной живой души, которая могла бы меня увидеть. А я хотел знать, что он пытается мне сказать.
Пламя осветило его губы.
— …этот раз был настоящий «бумм!», не то что прежнее кудахтанье! Черт… сраная жизнь… скажи этому бронзовому типу… что он проклятый мерзавец… Бог — это сраная белая жопа, можешь мне поверить… Ай! Мамочка!
Я был поражен, что свои последние слова он адресовал той, кто ответил на его первый крик. Я, честно говоря, ожидал совсем другого конца фразы, судя по тому, как он ее начал.
Смерть Вилфреда расстроила меня. В других обстоятельствах я мог бы стать его другом, при условии, что он избавился бы от своей маски, манерничания и предрассудков, которыми обзаводятся люди, считая, что именно это делает их цивилизованными существами, и без чего они чувствовали бы себя весьма дискомфортно. Во всяком случае, большинство людей чувствовало себя в моем присутствии очень неуютно. Должно быть, по моей вине.
Я так и оставил его там: с широко открытым ртом и застывшими глазами. Еще до конца сегодняшнего утра его рот заполнится снующими прожорливыми насекомыми, а стервятники выклюют глаза.
Добравшись до того, что было когда-то вершиной холма, я потратил некоторое время в напрасных поисках чего-нибудь, что могло бы служить мне оружием. Поняв, что занимаюсь бесполезным делом, я прекратил это и неторопливо направился к горе. Как мне думалось, Калибан должен был сейчас как можно скорее спускаться с нее, чтобы удостовериться, жив я или нет. Или он уже засек меня с помощью своего мощного бинокля?
Но даже если мне удастся оторваться от него, я знал, что это будет лишь на короткое время. Я наверняка снова встречу его на моем пути, так как цель у нас была одна и та же, как я понял из болтовни этих двух его стариков. Я не думал, что Калибан рассказал им что-то по поводу Девяти, так как это было нам строжайше запрещено. Он позволит им сопровождать себя до определенного пункта. Но дальше пойдет один. Девять запрещали членам их ордена приводить с собой непосвященных ближе, чем на восемьдесят километров от их пещер.
Я думал под всем этим, молясь в душе, чтобы моя глухота прошла как можно быстрее, когда, внезапно, от ствола дерева в тридцати сантиметрах левее моей головы отщепился и отлетел в сторону здоровый кусок коры. Если бы в тот момент я как раз не смотрел в том направлении, то не заметил бы ничего, и следующий выстрел снайпера мог бы стать для меня роковым.
