Константин Якименко-Сегедский - Последняя мировая. История одного снайпера
В этот момент, наконец, подошла и наша очередь. Нам выдали по алюминиевой миске с ложкой, после чего мы подошли к полевой кухне с достаточно объёмным чаном.
Валера, шёл впереди, и когда ему положили его порцию, глядя на скудную еду, он, подбадривая себя, отметил:
— Надеюсь, остатки самые сладкие?
— Остатки всегда сладки! — прищурилась на него раскладывающая еду весьма крупная женщина (и почему поварихи всегда такие?) и положила нам больше каши, чем ему.
На выходе мы встретили Сергея, который громко оповещал всех:
— Свет выключается через полчаса! Прошу всех быстро доедать, сделайте свои дела в уборных и устраивайтесь на ночлег! Отбой через полчаса!
— Нам следует поторопиться, — обратился я к Юле. — Давай займём места в той стороне, — указал я свободной рукой направление. — Там менее людно.
Она кивнула, и мы направились вглубь помещения. В дальнем углу, недалеко от запасного выхода, на что указывала вывешенная на двери табличка, было несколько свободных нар, на крайней из которых мы и разместились. По пути мы миновали двери, ведущие в медпункт, склад продовольствия, фильтровентиляционное помещение и кабинет управления, на которых висели обозначающие таблички.
Присев на койку, я первым же делом разрядил винтовку и положил её рядом с кроватью, затем снял маскхалат и свернул его, чтобы не запачкать. С ног стянул меховые накладки и положил на койку: всё-таки так сидеть на металлической сетке было намного мягче.
— Спасибо, — поблагодарила Юля, устраиваясь на тёплой и мягкой подстилке.
Мои товарищи расположились неподалёку, задвинув ящик с оружием под койку и для безопасности, окружив его со всех сторон. Вскоре к ним подошёл Сергей и, вместе с Олегом Ивановичем, они прошли в кабинет заведующего. Видимо, следовало решить ряд насущных проблем, в частности, определить, что нам всем дальше делать. Ведь очевидно, что долго так продолжаться не может: или продукты закончатся или нас просто разбомбят подчистую агрессоры.
Вокруг ополченцев забегало несколько детишек, возрастом лет по десять, отвлекая нас от грустных мыслей. Выделяющиеся из толпы люди в белых маскхалатах с оружием явно привлекали их внимание.
— Да, немного людей выжило, — произнесла Юля, глядя на детей, играющих между собой.
— Подожди, — сказал я, отыскивая в карманах свои запасы и, вытянув два сухаря, протянул больший из них ей. — Вот, держи, приятного аппетита.
— Спасибо, — приняла она сухарь, сразу же пробуя его на зуб.
— Осторожней, он твёрдый.
— Давно не ела, — призналась она, уплетая кашу, словно с голодного острова.
Каша была действительно не плоха, хотя и совсем пустая.
Глядя на то, как Юля поедает, кашу, я протянул ей и свой сухарик:
— Держи добавку.
— Нет, нет, — попыталась противиться она. — Это твоё.
— Не сопротивляйся, — твёрдо сказал я. — Тебе это нужно больше, чем мне. Я и так ел днём.
Было видно, что она хотела есть, а потому желудок всё-таки победил:
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила она меня. — Ты очень добр.
— Не стоит, — кивнул я, а после паузы добавил. — Как же ты спаслась? Трудно поверить, что в этих руинах кто-то вообще сумел выжить.
— Наверное, мне повезло, — быстро пережёвывая еду, говорила она. — Когда прогремел взрыв, было страшнее всего. Я уже проснулась: чтобы успеть на первую пару да еще приготовить себе что-то на завтрак, приходилось вставать рано. Ну, ты понимаешь, — я кивнул. — К тому же и до академии путь не близкий. Я пошла в ванную, умыться, и тут вдруг что-то грохнуло: стены содрогнулись, я услышала громкий треск ломающегося стекла, лампочка вспыхнула и тут же погасла, а меня откинуло в угол. Кажется, при падении я чем-то ударилась головой, — она потерла рукой затылок, изобразив на лице гримасу боли. — Шишка до сих пор на голове. В общем, я потеряла сознание. Очнулась я, наверное, только через пару часов. Было жутко холодно. Дверь туалета от взрыва перекосило и через образовавшиеся дыры сильно сквозило. Я с трудом сдвинула её в сторону, чтобы вылезти наружу. Вокруг всё было разбросано: вещи валялись на полу, мебель сдвинута. А межкомнатная перегородка треснула так, что казалось, прикоснёшься к ней — и она тут же рассыплется. Я тогда ещё даже толком не поняла, что же произошло: на землетрясение это походило мало, но то, что это мог быть какой-то взрыв, даже в голову не приходило, — вздохнула она. — Все окна оказались выбиты, от чего и было так холодно. Я спешно оделась — при такой холодине больше ни о чём другом думать не могла. А ведь холодно-то было как — зуб на зуб не попадал! — с этими словами она содрогнулась. — Затем, когда немного пришла в себя и выглянула в разбитое окно, я была ужаснулась: кругом всё было разрушено, на улице не осталось и живого дома. Я до сих пор не понимаю, как наш дом не развалился, когда соседние рассыпались, словно спичечные домики.
Доев кашу, она отложила миску в сторону, принявшись разгрызать второй сухарь.
— Соседняя комната, где спала хозяйка, оказалась снесена: дверь была выбита, а за ней вообще ничего не было, — продолжила она. — Только обвалившиеся перекрытия, кое-где державшиеся на арматуре железобетонных стен. Я не знала, что делать, поэтому весь день просидела в квартире, звала на помощь, но никого даже видно не было. Но после той ночи, когда выпал снег, я решила выбираться и искать других людей. Еле выбравшись из дома по сохранившимся лестничным маршам, я набрела на бабушку, которая просила меня помочь какому-то человеку. Мы долго разбирали камни, затем с трудом вытащили и привели сюда. Та бабушка знала об этом бомбоубежище и надеялась, что здесь мы кого-то обязательно встретим и, к счастью, она оказалась права, — дожевала она сухарь и замолчала.
Я тоже доел и отложил миску.
— А ты, как ты спасся? — подняла она голову.
Похоже, она согрелась, расстегнув куртку, под которой был тёплый облегающий розовый свитер с горлышком, подчёркивая её аккуратные формы.
— Я… — несколько растерялся я при виде облегающего её тело свитера.
Она прогнулась, потягиваясь на перилле верхней койки, при этом, выставив грудную клетку вперёд, что заставило меня ещё более растеряться. Теперь я просто был околдован этой чудной девушкой.
— Что ты говоришь?
— Я… — взглянул я в сторону, пытаясь собраться с трезвыми мыслями. — Мне повезло, — наконец, сконцентрировался я, пытаясь не думать о Юле, что сейчас было достаточно тяжело. — Поезд, в котором я ехал, задержался и я не успел въехать в город, когда прогремел взрыв. Но только мы успели отойти от поезда, как его расстрелял вражеский истребитель.
— Да ты что?! — охнула она, хотя если сравнивать с ядерным взрывом, это были всего-то детские шалости.
— Они разбомбили и военную часть, в которой мы позднее взяли оружие, — ограничиваясь только общими фразами, я решил умолчать об остальных ужасах, которые с нами произошли.
— И что же, там тоже никого не осталось в живых?
— Не совсем. Видишь, — указал я на Ваню, сидевший недалеко от нас, — это Ваня, он служил в той части и спасся от бомбёжки. От него мы узнали, что из части перед бомбардировкой успела выехать войсковая группа с оружием и танками. В поисках её мы и забрели сюда.
— Не мало, наверное, прошли, — предположила Юля.
— Да уж, — вздохнул я. — Ещё и по сугробам. Это из-за снега нам пришлось сшить эти маскхалаты.
— Да ты что! Ты умеешь шить? — удивилась она. — Впервые вижу, чтобы парень своими руками что-то сшил.
— Что ж, я многое умею, но если есть желание, то, думаю, можно научиться чему угодно, даже, если совсем не знаешь, как это делается.
— Кстати, а ты хорошо учил гражданскую оборону? — вдруг сменила она тему.
Видимо этот вопрос она уже давно собиралась задать, но никак не решалась.
— Ну, вообще-то не плохо. Кое-что помню, а что? — не понял я.
— Просто я не помню практически ничего на счёт радиации. Ну, той, которая выделяется при взрыве. Ты случайно не знаешь, какую дозу радиации я могла получить? — спросила Юля.
— Трудно сказать, — задумчиво произнёс я. — Сколько времени ты сказала, ты провела без сознания?
— Несколько часов, наверное, — неопределённо ответила она.
— Думаю, — напрягая память, говорил я, — тебе сильно повезло, что ты потеряла сознание и не вышла из ванной в самый опасный период после взрыва. Тогда бы ты точно нахватала смертельную дозу. Всё то время, которое ты была без сознания, тебя окружали два — три ряда стен из кирпича и бетона, что сами по себе представляют неплохую защиту от радиационного излучения, снизив дозу облучения в несколько раз. Уровень радиации, после взрыва быстро падает, так что не волнуйся, ты нахватала не больше нормы.
— Уверен? — внимательно посмотрела она мне в глаза.
— На все сто. К тому же, ты не выходила на улицу до тех пор, пока не выпал снег, правильно?
