Андрей Астахов - Heaven: Сборщики пепла
— Чепуха это все, — сказал Зих, когда учитель замолчал.
— Что чепуха? — Снигирь с интересом посмотрел на подростка.
— Про Бога. Не верю я в то, что он есть.
Зих всей кожей ощутил, что его приятели смотрят на него — все, как один. Крыса, Яшка, Тимоня, Фрукт, Свинопас. Он их удивил. И Снигиря тоже удивил.
— И почему же ты в Него не веришь? — наконец, спросил Снигирь, слабо улыбнувшись.
— Как можно верить в то, что никто не видел? Ты-то сам Бога не видел, правильно?
— Не видел, — согласился Снигирь. — Но это не значит, что его нет.
— Эй, ты что? — шепнул Крыса сердито, толкнул Зиха в бок. — Рассердишь его, он нас без картошки оставит!
— Как так может быть? — спросил Зих, увлеченный своей мыслью, не замечая негодования Крысы. — Бог такой всемогущий, добрый, справедливый, любит всех людей и помогает им. А почему нам не помогает?
— Он помогает, — сказал Снигирь. — Только делает это так, чтобы мы считали, будто сами что-то сделали, без его участия. Иначе человек станет ленивым, инертным, и будет все время просить Бога ему помочь вместо того, чтобы самому что-то делать.
— Он ничего для нас делает, — ответил Зих. — Почему Он не сделает так, чтобы было теплее? Или чтобы люди не болели и не умирали? Чтобы уродилось больше картошки? И почему он не убьет всех Диких? Сделал бы Бог хоть что-то, тогда бы я в него поверил. А я должен верить в твои рассказы, что однажды наступит время, когда все будет хорошо — но меня-то тогда не будет?
— Почему ты так решил?
— Потому что! — насупился Зих. — Потому что не верю.
— Было время, я тоже не верил, — сказал Снигирь. — Это было в те дни, когда я только-только вышел из убежища, и наш командир повел нас на юг, искать хорошее место для жилья. Нас было тридцать пять человек, все, кто решился выйти на поверхность. Мы шли две недели, и все эти две недели продолжалась метель. Идти было очень тяжело — воздуха не хватало, мучила сильная отдышка. У нескольких человек сразу началась пневмония, а потом у всех появились признаки радиационного отравления. Наш доктор Лыков лечил нас, но не всем это помогло. К концу первой недели умерло шесть человек, потом еще трое. У меня страшно лезли волосы и чесалось все тело, но доктор сказал папе, что я буду жить, и я выжил — это было первое чудо. Ночью нашу стоянку окружали голодные мутапсы, на которых приходилось тратить драгоценные патроны. Чтобы задержать стаю, мы не хоронили умерших, оставляли их псам на съедение. Да и как их было хоронить, если разгребать толстый слой снега и копать промерзшую насквозь землю просто не было сил? Мой младший брат промочил ноги, провалившись в полынью под снегом, и отец нес его на спине, а я шел рядом с папиным пистолетом в руке, чтобы в случае чего отогнать мутапсов, которые все время следовали за нами. Мы казались им очень легкой добычей. Но мы все-таки нашли удобное место для поселка, и у нас появился свой дом, в котором мы зажили все вместе — отец, мама, я и мой брат, — и это было второе чудо. А потом на наш поселок напали Дикие, и погибли многие, но случилось третье чудо — к нам вовремя подошла подмога из соседнего поселения, и вся наша семья уцелела. А главное, мой отец учил меня верить, и я благодарен ему за то, что он это делал. Не знаю, как бы я выжил, не будь во мне этой веры.
— Ты веришь потому, что Бог тебе помогал, учитель, — сказал Зих. — А остальным он не помогает.
— Может быть, — Снигирь полез за пазуху, вытащил коробку с табаком и курительной бумагой и начал сворачивать самокрутку. Мальчишки заметили, что у него почему-то дрожат пальцы. — Но если Бог помогает мне, значит, и я должен кому-то помочь, правильно?
— Глупый какой-то, этот Бог, — Зих начал злиться, ему никак не удавалось рассердить Снигиря. — Говорит, что надо всем помогать, отдавать последнее. Дикому тоже все отдать? Мою еду, мою куртку, мой нож, мои патроны. А он меня за это убьет. Неправильно все это. Глупая вера, глупая!
— Эх ты, спорщик! — Снигирь поворошил палкой прогорающие дрова. — Не хочешь, не верь. Может, однажды поймешь, что был неправ… Тимоня, давай сюда нашу картошку. Есть пора…
* * *
— Эй, есть пора!
Зих открыл глаза. Это не Снигирь говорит. Конечно, нет — ведь Снигирь давным-давно умер. Это хозяин гостиницы, в которой он вчера нашел ночлег. Стоит и улыбается во весь рот.
— Ну, ты храпишь, земляк! — сказал хозяин. — Вставай, твой завтрак готов.
— Завтрак? А-а-а, — Зих покрутил головой, осматриваясь. Подвал, в котором он провел ночь, был пуст. Только он сам, хозяин, да какой-то сивый мужичок в рванине, сидящий за стойкой с кружкой в руке. И еще Зих почувствовал восхитительный запах жареного мяса. Но перед тем, как сесть за стойку, охотник все же проверил, не копался ли ночью кто в его вещах. Хозяин оказался честным парнем — все было на месте.
— Слышь, мужик, — зашептал сивый, когда Зих уселся за стойку, — выручи, подкинь на стакашку. Помираю, мочи нет…
Зих промолчал. Сивый еще несколько секунд смотрел на него с собачьей мольбой в глазах, потом вздохнул и отвернулся. Хозяин между тем внес из кухни закрытую крышкой большую сковороду и через минуту поставил перед охотником миску с ломтями горячего жирного мяса, обильно политого коричневым пахучим соусом.
— Это не та самая баба, что ты мне вчера подкладывал? — осведомился Зих, показывая на мясо.
— Не боись, свинина это. У нас в городе людоедство запрещено, за это расстрел полагается на месте, — сказал хозяин. — Жри смело. Тестюшка у меня позавчера порося заколол, вот и мясо тебе. С тебя десять банкнот.
— А запить?
— Ну, это само собой, — хозяин наполнил алюминиевую кружку на треть мутноватым разведенным спиртом из большой бутыли, придвинул Зиху. Сивый мужичок уставился на кружку горящими глазами, но Зиху до него не было никакого дела. Глотнув спирту, охотник вцепился зубами в горячую свинину — она была восхитительна. Она стоила тех денег, что запросил с него хозяин.
— Ты к нам в город по делу, или как? — осведомился хозяин. — Гляжу, снаряжение у тебя доброе и винтарь знатный. Охотник или наемник?
— Охотник. Просто гуляю, новые места для охоты ищу.
— Это хорошо, что охотник. Наша администрация желающих ищет на Ударнике мутапсов извести. Обещают заплатить по пятерке за шкуру.
— Мало, — Зих с наслаждением прожевал еще кусок мяса. — Пусть сами на этих тварей патроны тратят.
— Экий ты… охотник, — хозяин покачал головой. — Ты учти, у нас тут праздношатающихся власти не любят. Тем паче с оружием.
— Да и хрен на них. — Зих сделал еще глоток спирта. — Я к вам ненадолго.
— Что у вас там на Большой земле слышно-то?
— Ничего не слышно. Что везде, то и у нас. Вопрос у меня к тебе: есть тут у вас проповедник один, Сашкой кличут. Не знаешь, как его найти?
— Сашка-проповедник? — Хозяин почесал лоб ладонью. — Не знаю такого. Но ты в храм зайди, там точно знают.
— А где этот храм?
— Недалеко отсюда. Со двора выйдешь, иди направо, мимо большого дома, у которого на крыше буквы: "СЛАВА ТРУДУ!". Дойдешь до конца улицы, сверни направо и топай вдоль трамвайной линии. Выйдешь к рынку, а там и храм рядом — его купол с рынка хорошо видно.
Зих кивнул благодарно, снова запустил пальцы в миску. Уже давно ему не приходилось так вкусно и сытно есть. Покончив с мясом, он допил остатки спирта, вытер жирные пальцы о комбинезон и полез за патронами. Хозяин с довольной улыбкой сгреб патроны со стойки и сунул в карман.
— Спасибо, — сказал Зих. — Если не найду места получше для ночлега, к тебе вернусь.
— За твои деньги хоть Луну с неба, папаша. Милости прошу к нашему шалашу.
На улице было холодно и ветрено, с серого неба летела мелкая снежная крупа. Зих вдохнул холодный воздух, полез за сигаретами. Давешний сивый алкаш уже был тут как тут.
— Слышь, браток, не угостишь сигаретой? — зашептал он.
— А не пошел бы ты, родной? — Зих одарил сивого тяжелым взглядом. — На выпивку у тебя нет, курева у тебя нет. Не кури и не пей, коли нечего.
— Да я понимаю… ты извини, конечно… но все-таки…
— Отвали, нет у меня курева, — Зих зажег сигарету и пошел искать храм Наследников.
6. КАРАНТИН
Дома вдоль улицы, которой шел Зих, неплохо перенесли эпоху запустения. Лишь один или два были частично разрушенные, остальные сохранили почти довоенный вид — только почерневшие стены с отвалившейся штукатуркой да лишенные рам черные провалы окон и входов в подъезды делали их похожими на облезлые, закопченные черепа, глядящие на Зиха пустыми глазницами. Охотник быстро нашел дом с буквами "СЛАВА ТРУДУ!" на крыше — правда, часть букв отвалилась, и патетическая надпись читалась теперь, как"..ЛАВ… ТРУ..У!" Если бы Зих знал английский язык, он мог бы посмеяться над забавной и неожиданной игрой слов, но охотник английского не знал, поэтому пошел дальше, стараясь держаться расчищенной от мусора стороны улицы. На стенах он видел расклеенные листовки, частью отпечатанные в типографии, частью написанные от руки — это были правила поведения для жителей Каменного Леса, наглядная агитация, что-то типа "Пользуйся дозиметром, выходя из дома!" или предупреждения вроде "Мародеров и людоедов убиваем на месте!" Зих читал их, шел дальше. Особенно много листовок было расклеено на фасаде бывшего кинотеатра "Луна" — тут Зих снова увидел плакат с солдатом и ребенком, а еще прочитал напечатанный огромными заметными издали буквами слоган следующего содержания:
