Анастасия Медведева - Рин
– Со мной не надо спорить. – Глаза Троя вдруг стали настолько холодными и пугающими, что я пожалела о своих словах. – Никогда.
Он резко подошёл ко мне, перехватил за талию, развернул, буквально стянул с меня штаны, одной рукой удерживая моё тело, второй открыл дверцу душевой и внёс отчаянно сопротивляющуюся меня внутрь кабины.
– Вода. Режим – холодная, – скомандовал он и буквально скинул меня на пол.
Тут же с потолка побежала ледяная вода, и я ощутила себя побитым котёнком, зашипев от холода.
– Как поняла меня? – голос Троя был ещё более ледяным, чем вода.
– Поняла, – едва попадая зубом на зуб, выдохнула я.
– Вода. Режим – тёплая.
И тут же холодные струи сменились на приятно тёплые.
– Зачем ты это делаешь? – стоя под водой в одном нижнем белье, не глядя на него, спросила я.
– Когда я обучу тебя, ты сможешь убить меня, – рассматривая моё тело какими-то отсутствующим взглядом, сказал Трой.
Он совсем больной. Нет, правда. Он – психически не здоров. Это очевидно.
– А ещё, ты должна привести мне Аста, – продолжил он, переведя взгляд на моё лицо. – Той порции антидота, что он выкрал вчера, хватит ненадолго. Он обязательно вернётся за второй.
Я не стала ничего спрашивать. Я не стала ничего говорить. Я понятия не имела, догадывается ли Трой, кто передал Асту первую порцию.
– Я не нужна тебе для этого. Аст придёт в любом случае, – вместо этого сказала очевидное.
– Не в любом случае. – Трой покачал головой, растянув губы в какой-то странной усмешке, затем вновь опустил взгляд на моё тело. – Покажи себя.
Я напряглась.
– Сними. Свою. Чёртову. Одежду, – по словам процедил Трой, глаза которого начали вновь отдавать бешенством.
Я послушно сняла с себя спортивный лиф, затем проделала то же с шортами из комплекта.
На лице Троя тут же появились черные пятна, а у меня загромыхало сердце. Зачем он это делает? Зачем издевается над собой?! Я слышала, как утяжелилось его дыхание, видела, как напряглась его плоть. Но Трой не делал ни одного движения, он просто замер, глядя на меня голодным возбуждённым взглядом, – а затем резко вышел из кабины и закрыл за собой дверь.
Я видела через стекло, как он отошёл к стене, предоставив мне возможность смыть с себя грязь. Я ничего не понимала. Но чувствовала. Что-то чувствовала, – и сама не понимала, что именно.
Смыла с себя кровь, подняла с пола кабины своё бельё и вышла наружу.
– Иди, – сказала ему, и Трой послушно прошёл в душ, не снимая с себя грязной одежды.
Я смотрела, как он встаёт под струи, как стягивает с себя мокрую ткань, скидывая её вниз, как начинает мыть своё тело, – и опять не могла понять, что чувствую к нему. Я ненавидела Троя за то, какой мразью он был. И я жалела его за то, что он ничего не мог с собой поделать. Он был болен. Болен Миром После.
И я не могла ему помочь.
Я быстро завернулась в полотенце, оставленное в открытой ячейке, оттуда же вытащила новую одежду и вышла в коридор, направляясь в свою с Барб комнату. Там оделась, вытерла свои волосы и задумалась над тем, как сбежать с этой чёртовой базы.
– Не уходи.
Голос Барб прозвучал так жалко, что я не смогла не повернуться к ней.
– Ты не знаешь меня. Почему ты хочешь, чтобы я осталась? – спросила прямо.
– Тройчик не такой плохой, каким хочет казаться, – помявшись, тихо сказала девочка.
– Я знаю, что он неплохой, – спокойно ответила я, – но наши с ним взгляды на жизнь несовместимы. Фатально несовместимы.
– У Барб так давно не было подруги, – опустив взгляд в пол, сказала та, – не уходи, пожалуйста.
– Ты ведь знаешь, что я не смогу так просто покинуть это место, – попыталась успокоить её я.
– Да, это практически невозможно, – кивнула Барб. – Но желание уйти написано на твоём лице.
Я не знала, что на это ответить. Потому спросила о другом:
– Почему ты называешь себя по имени?
– Барб не с кем было общаться. Очень долгое время. Пока Тройчик не нашёл её, – ещё тише сказала девочка. – Повторяя много раз – намного проще запомнить своё имя.
– Сколько тебе лет, Барб? – глядя на неё, спросила я.
– Тринадцать.
Да, Трою ещё долго будет не разгуляться.
– Тебе нравится делать то, что ты делаешь? – забросила крючок я.
– Да. Барб любит убивать Грешников. И Барб любит прыгать с помощью легкоступов – так она может дотянуться до звёзд! – воскликнула девочка, на лице которой появился румянец.
– И Барб слишком много болтает, – сказал Трой, появляясь в дверях нашей комнаты.
Я обернулась к нему: он стоял, одетый в новую чистую форму; его волосы всё ещё были влажными и слегка убранными назад, а на лице не было ни пятнышка скверны.
Вновь воспользовался антидотом?…
– Гаморичка останется с нами? – в лоб спросила его девочка, и командиру отряда пришлось перевести взгляд на меня.
– Останется, – спокойно ответил он, но его глаза говорили – только попробуй поспорить; я и не пыталась. – Через сорок минут будьте на полигоне. Легкоступы вам выдаст Вельз. А сейчас – свободны.
И он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
– Он тебя простил, – расплылась в улыбке Барб.
– А ему было за что меня прощать? – Я подняла бровь.
– Конечно, – на лице девочки появилось искреннее недоумение, – ты же напала на него!
О. Я уже забыла об этой подробности своей биографии.
– Жаль, что безуспешно, – сухо сказала, не обращаясь собственно ни к кому.
– Ой, это невозможно, – отмахнулась девочка. – Застать Тройчика врасплох мог разве что командир. Больше это никому не под силу.
– Ты называешь Аста командиром, – заметила я, садясь перед ней на пол – на мягкий ковёр.
Даже странно, что не какой-нибудь «Астаротик».
– Командир – это командир, – как-то странно произнесла Барб. – Тройчик очень по нему скучает.
Не сомневаюсь.
– А что будет со мной, когда Аст вернётся? – спросила её я.
Барб подняла на меня взгляд счастливых глаз:
– У нас будет целая семья!
Понятно…
– Подойди ко мне.
Я сама не понимала, зачем это делаю, но почему-то слова вырвались раньше, чем я успела их остановить. Барб несмело подошла и села на ковёр.
– Повернись спиной, – попросила девочку и, когда та выполнила мою просьбу, взяла её волосы в ладони. – Ты всегда ходишь с хвостиками. Почему?
– Я знаю только эту причёску, – тихо ответила та.
– Хочешь, я заплету тебе волосы?
Зачем я спросила об этом? Я не знала. Наверное, мне было жалко эту девочку, – но имела ли я право её жалеть?
Не дожидаясь ответа, я начала плести косу на одном из хвостов, обмотала её вокруг своей оси и спрятала конец под резинкой. Затем проделала то же самое со вторым хвостом. Всё это время девочка сидела, замерев на одном месте, словно боясь шелохнуться и спугнуть мои руки со своих волос…
Когда я закончила, Барб продолжала сидеть на месте. Может, она хотела продлить мгновение, а может, думала, что я тут же всё и расплету, не дав ей увидеть результат… Я ощутила что-то странное в своём сердце. Не жалость, не тоску… что-то иное.
– Готово, – сказала ей, мягко положив руку на маленькое плечо.
– Можно посмотреть? – негромко и с какими-то священным любопытством спросила Барб.
– Иди, – кивнула я.
Та подошла к зеркалу и некоторое время молча смотрела на своё отражение; затем медленно повернулась ко мне и, растянув огромную счастливую улыбку на лице, сказала:
– Барб красивая!
– Ты всегда красивая. И с хвостами, и с култышками, – улыбнулась я.
– А ты улыбнулась! – Барб ткнула в меня указательным пальцем и подпрыгнула вверх. – Гаморичка улыбнулась благодаря Барб! – Она так же резко, как начала радоваться, развернулась обратно к зеркалу и потрогала всей пятернёй объёмную култышку. – Култышка, – медленно повторила она, глядя на своё отражение как зачарованная.
– Барб научит меня пользоваться легкоступами?…
Говорить было легко, а вот надеть странные тяжелые кроссовки на ноги и попытаться уловить в них равновесие во время прыжков…
– Кажется, я слишком стара для этого, – кое-как удержавшись на ногах – и то лишь благодаря вовремя схватившей меня за предплечье руке Вельза, скептично протянула я.
Мы «занимались» уже около часа. Вердикт был скуп и суров: непригодна. Трой вновь пребывал в своём ироничном полуиздевательском режиме и вообще активно делал вид, что ни вчера вечером, ни сегодня утром между нами ничего такого не произошло.
Что ж, я готова была принять эту его смену, если бы не язвительные комментарии, отпускаемые им на протяжении последних минут сорока.
– Ты же не можешь быть настолько бесполезной, Покахонтас? – лениво протянул он, стоя в теньке под навесом крыши.
– Не обращай внимания, Гаморичка! Он специально выводит тебя из себя, чтобы ты разозлилась и стала лучше стараться, – весело крикнула Барб, прыгая на месте на три метра от земли.
