Андрей Левицкий - Сага смерти. Мгла
– Бегом! – крикнул Мировой.
Однако впереди шел Хохолок, которому не очень-то хотелось бежать. Он с детским любопытством наблюдал за дракой мутантов, а когда они свалились в киоск, и вовсе остановился.
– Хохолок, беги! – крикнула Катя.
Она отскочила от стены и бросилась вперед мимо остальных, на ходу ударила здоровяка прикладом в бок. Наемники побежали за ней – и в это мгновение аномалия ощутила их.
От симбионта покатилась дрожь, внутри него что-то вспыхнуло. «Крючья» дрогнули и стали расходиться, а потом аномалия выстрелила, словно гранатомет.
Только вместо гранаты из нее вылетела трещина.
На ходу расширяясь, она проломила асфальт и длинными зигзагами рванулась к людям. По трещине потекло что-то невидимое, но очень горячее – будто прозрачная лава.
– Это разлом!
- Быстро отсюда!
– Вперед!
Кирилл, Нешик и Мировой закричали одновременно. Катя бежала что было сил, сзади громко стучали подошвы. Синхроны были совсем близко, они пятились, наблюдая за происходящим с одинаково равнодушным выражением на лицах. Сапоги Хохолка тяжело бухали в асфальт прямо позади Кати, на мгновение у нее мелькнула мысль: если сейчас она споткнется и упадет, набравший ход здоровяк просто раздавит ее.
Жар ударил сбоку, аномалия под названием «разлом» почти достигла стены. Синхроны разом повернулись и побежали, когда Катя оказалась между ними. Гигантским прыжком Хохолок нагнал ее, понесся рядом. Стало светлее – они почти добрались до площади. Заметив сбоку за домом детскую площадку, Катя прыгнула туда, перемахнула через деревянный бордюр песочницы, упала в кучу грязного песка, развернулась и выглянула.
Все остальные, кроме синхронов, повернули за ней. Вокруг стояли обычные для таких мест сооружения: железный жираф-горка, горка в виде ракеты, петух из сваренных металлических колец… А посередине площадки – черная воронка от взрыва, на дне ее труп. Там же валялся АКМ с треснувшим прикладом.
Наемники бросились в разные стороны, Нешик спрятался за жирафом, Кирилл с разгону влетел на вершину ракеты, Анчар и Мировой повалились в песок рядом с Катей, а Болотник, отбежав на другой конец площадки, остановился возле воронки.
В ту же секунду разлом достиг стены дома. Трещина копьем вломилась в нее, плеснулся жар, ударил фонтан огня. Миг – и трещина побежала вверх по стене, проламывая панели. Задребезжал и отвалился жестяной карниз, лопнуло еще целое стекло в окне третьего этажа. Катя и наемники лежали неподвижно, следя за ней взглядом. Трещина, двигаясь все медленнее, поднялась до крыши – и остановилась. С сухим шелестом просыпалась струйка цементной пыли. В одной из комнат что-то с глухим стуком упало на пол.
– Ну вот… – начал Нешик, приподнимаясь. И тут дом рухнул.
Казалось, это сцена из дорогого блокбастера, показанная в замедленной съемке, сделанная не при помощи компьютерной графики, но снятая вживую.
Расколотый пополам фасад начал медленно обваливаться. Первой упала та половина, что находилась ближе к детской площадке – и превратилась в груду обломков. Вторая, пластом отделившись от здания, опрокинулась на асфальт. Вся улица содрогнулась, скрипнул жираф, Нешик крякнул. Огромный блин из бетонных панелей лопнул, разлетелся тысячами крупных и мелких обломков. Взлетел, бешено вращаясь, кусок арматуры, поднялась серая пыль. Взгляду открылись коридоры, комнаты, кухни… Катя как будто смотрела на улей, давно брошенный пчелами.
Грохот стих, пыль осела, все смолкло. Привстав, она огляделась. Отсюда была видна часть площади, лежащий на боку автобус и деревья. Анчар, что-то глухо пробормотав, повернулся и сел на вершине кучи песка, Мировой выпрямился. Из-за жирафа показался Нешик, рядом на земле по-турецки сидел Хохолок. Обойдя воронку с трупом на дне, к ним приблизился Болотник.
– Знатно оно осыпалось, – сказал Нешик, мелкими шажками отходя от жирафа. – Аж земля задрожала.
Раньше он сказал бы это задорно, может, даже с восхищением, и глаза бы его светились радостью – а теперь они были совсем унылыми. После смерти Брюквы молодой наемник утратил часть своей говорливости и погрустнел. Катя понимала, что виновата она, нанявшая этих людей и ведущая их на смерть, – она была уверена, что погибнут все. Несмотря на все старания, девушка не могла думать о членах своего отряда как о тварях в человеческом обличье – нет, они были людьми, каждый со своим нравом, привычками, манерой жестикулировать и говорить.
Катя скинула рюкзак, положила его на землю и присела на корточки, машинально поглаживая бок запакованного в целлофан контейнера. Она сознательно заставляла себя думать о наемниках как о безликих манекенах, роботах, не испытывающих боли – ни физической, ни душевной, – лишь имитирующей ее, как велят им вложенные программы. Робот модификации «Брюква» окончательно вышел из строя и ржавеет сейчас где-то позади, закопанный в землю. В роботе с операционной системой под названием «Анчар» что-то постепенно выходит из строя – вон как он держится за глаз, скоро совсем разладится. А с остальными пока все в порядке, хотя модификация «Хохолок» с трудом совместима с другими роботами, у нее сбит блок выполнения команд. Но зато мощность большая…
Катя встала, кивнув самой себе. Да, вот так – это не твари, но и не люди. Роботы, которые должны помочь ей дойти до конца пути. Просто механизмы, машины-охранники. В дороге они будут разрушены – и черт с ними, не жалко. Зачем жалеть машины? Конечно, это дорогие роботы, но на деньги ей наплевать.
– Нешик, Кирилл, идите к синхронам, – сказал Мировой. – Посмотрите, что на площади, отсигналите.
Двое наемников направились в сторону братьев, отошедших на другой конец площадки. А Кате захотелось раскрыть контейнер и посмотреть на клубень. Захотелось мучительно, у нее даже руки задрожали. Девушка потянулась к рюкзаку… Нет, нельзя. Он увидит ее, поймет, где находится отряд. Но я просто взгляну – и все. Нет, опасно. Да ладно, ничего опасного… Она взялась за край целлофана – и застыла. Сгорбившийся на вершине песчаной кучи Анчар наблюдал за ней. Он мелко дрожал, линза правого глаза поблескивала, будто большое круглое око, левый был прищурен.
Командор глядел внимательно, недобро, и вид у него был слегка безумный.
Она встала, так и не открыв контейнер, подхватила рюкзак. Спросила у Мирового:
– Ну что? Мгла скоро будет здесь.
Командир поднял руку, Катя обернулась в сторону площади – Нешик с Кириллом стояли неподалеку от синхронов. Молодой наемник махнул, и Мировой сказал:
– Да, идем. Анчар, ты как?
Катя выпрямилась. Командор сидел неподвижно, уставившись в одну точку, внутри механического глаза что-то едва слышно потрескивало, медленно-медленно вращалось серебристое кольцо.
– Анчар! – повторил Мировой.
Вздрогнув, тот поднял голову – с усилием, будто она три пуда весила. Левый глаз сверкнул – и погас. Анчар встал, покачнулся, быстро провел рукой по лицу, будто снимая паутину.
– Да, конечно, идем, – произнес он.
Катя отступила от Командора и, пока они шли к площади, старалась не поворачиваться к нему спиной. Перед тем как Анчар выпрямился, в его взгляде мелькнула ненависть – только вот непонятно к кому. Этот робот точно сломался, но у него повреждение не механическое, как у Брюквы, а сбой на программном уровне. Пока что проблема проявляется не часто, но подобные нарушения имеют обыкновение распространяться, как вышедший из строя кластер в винчестере. Поломка может повлиять и на другие программы поведения, заложенные в роботе Анчаре.
Она тряхнула головой, широко шагая вслед за Мировым, положила руку на «Mark-16». Просто не надо поворачиваться к Анчару спиной, вот и все.
Хохолок ткнул ее локтем в бок.
– Ну, ты как? – спросил он, ухмыляясь. – Набегалась, рыжая?
Роботы должны говорить только по делу. Никаких личных чувств, никаких привязанностей, никакого сочувствия. Хохолок открыл рот, чтобы еще что-то сказать, и Катя перебила:
– Заткнись и делай свое дело.
Он смолк. По роже видно было, что здоровяк удивился такой отповеди и, может, даже обиделся, но ей было не до него. Махнув рукой, Хохолок стал нагонять синхронов, маячивших впереди.
Нешик с Кириллом стояли лицом к площади. Катя увидела дома, большой магазин с витринами без стекол, сквер, лежащий на боку автобус.
А потом разглядела и силуэты посреди всего этого.
– Снорки, – сказал Нешик. – Городская порода.
Их было много. Более мелкие, чем «полевые» собратья, пугливые, пятнистые, то есть покрытые лишаем, – они сидели на крышах, прыгали по балконам, высовывались из окон.
– Здесь был приличный бой, – сказал Кирилл. – Вон там трупы, это долговцы. Слева под подъездом лежит монолитовец. Видны следы взрывов. Балкон сломан… короче, дрались тут. Снорки большинство трупов потом растащили, сожрали, но что-то еще осталось.
