Михаил Ахманов - Врата Галактики
Туман посередине рассеялся, и из него выступила фигура существа в таком же синем одеянии, как у Хийара. Телосложение и рост не отличаются, отметил Марк, только волосы короче и темнее, а лицо более тусклое, как бы лишенное ярких красок жизни. Он не первый раз встречался с сервом и знал, что одни из них, те, что контактировали с землянами, походили на людей, а другие, служившие лоона эо, были копиями своих Хозяев. Четырехпалые кисти Регистратора являлись знаком того, что он обитает в астроиде и, вероятнее всего, принадлежит к семейной группе Хийара.
Биоробот склонил голову и произнес ритуальное приветствие:
– Счастье видеть вас равно вашей благосклонности, рини Хозяина. Здесь вы почетный гость. Чем могу вам служить?
– Отнеси сумку в мою каюту, – сказал Марк. – Еще я хотел бы переодеться. Для тхара у вас жарковато.
– Ты слышал, Анат? – Казалось, Хийар обратился к пустоте, но пустота сразу откликнулась – непонятно лишь, откуда долетает ее голос:
– Принято к сведению, Хозяин. Физиологические параметры определены, жилой отсек адаптирован. – Пауза. Затем невидимка полюбопытствовал: – Как называть почетного гостя? Имею честь предложить старинные земные титулы: монсеньор, экселенц, сэр, дон, сударь. Загружены также звания воинской иерархии: лейтенант, коммандер, капитан и адмирал. Приняты в Федерации и подходят к случаю: советник, посол, председатель, губернатор. Также камерад, с более интимным оттенком и…
– Судья. Зови меня Судьей Вальдесом, – сказал Марк и с улыбкой повернулся к Хийару: – Это что за фокусник? Полагаю, третий член команды? Но где же он?
– Везде. – Хийар снова сделал жест, будто пытаясь обнять пульт с ложементами, рубку и весь корабль. – Он везде. Это мой бейри.
– АНК?[43] Астронавигационный комплекс?
– Управление полетом только одна из функций. Анат живой. Не так, как ты или я, но живой. И ему нравится, чтобы к нему относились как к живому.
– Я это запомню.
Марк всмотрелся в туманную стену и отметил, что теперь она выглядит как абсолютно твердая поверхность из камня, напоминающего нефрит. Стена – не под его ли взглядом?.. – тут же раздвинулась, и Первый Регистратор, подхватив сумку, исчез в проходе. Биоробот двигался бесшумно, с грацией существа, привыкшего к низкому тяготению.
– Чем займемся, рини? – спросил Марк. Потрясение первых минут покинуло его, и он уже не удивлялся, что четырехпалый златовласый эльф считает Сергея Вальдеса отцом, а его – братом. Братом не только по разуму и духу, но также по плоти и крови! Ибо одни чресла породили их! Ну, не совсем чресла, если иметь в виду Хийара, но все-таки любовь, любовь земная и небесная… Это ли не чудо?.. – подумал Марк, взирая на рини с той тревожной нежностью, какую испытывал лишь к трем существам во Вселенной – к Майе, Ксении и Сашке.
– Будем ждать, – ответил его инопланетный брат. – Есть сообщение от ваших старших… я правильно их называю?.. – Марк кивнул. – Скоро подойдут боевые корабли, и мы отправимся к Файтарла-Ата. Но пока давай не будем про это вспоминать и не будем говорить о предстоящем. Все в свой черед; сколько ни прыгай, а луну Куллата с небес не сорвешь.
Боевые корабли! Слушая мелодичный голос рини, Марк вспомнил слова Бранича: лучшая эскадра Флота Фронтира… И с лучшим командиром, героем из героев… Об этой новости он Ксении не говорил. Он вообще не мог ей ничего сказать о своей миссии и лишь предупредил, что отправляется на Землю. Дела Судьи есть дела Судьи… Майя и Ксения к этому привыкли.
Хийар коснулся его груди узкой ладошкой.
– Я чувствую, ты хочешь о многом меня расспросить, но с этим тоже не стоит торопиться. Мы в чреве Аната, а он не похож на ваши крейсеры и лайнеры, он живой и должен к тебе привыкнуть. – Хийар на мгновение смолк и будто бы задумался. – Нет, привыкнуть – неправильный термин. Слиться с тобой?.. Встроить тебя, твою личность и разум, в систему ментальных полей бейри?.. Видимо, так, но это звучит по-научному сухо. – Снова сделав паузу, рини пояснил: – Процесс слияния можно описать по-разному. Я попытался найти слова с эмоциональным оттенком, но слишком плохо знаю ваш язык. Что можно сказать о существах, прежде чуждых друг другу, но ставших со временем близкими?
– Они сжились, – произнес Марк. – Сжились, прониклись доверием, подружились, срод– нились… Эти слова обозначают разные степени близости.
– Сроднились – это подходит. Вы с Анатом должны сродниться – настолько, насколько возможно для человека и искусственного существа, – заметил Хийар и вдруг улыбнулся. – Занту рассказывала, что у людей есть потребность в сне, но и в этот период мозг не отключается, и вас посещают видения, то забавные, то неприятные. Когда ментальное поле бейри соединится с твоим, неприятных видений не будет.
– Что может быть лучше счастливых снов? Только счастливая реальность… – Марк улыбнулся в ответ брату, но улыбка получилась грустной. – Однако время войны нельзя назвать счастливым.
* * *Плохих снов он и правда не видел. Остановившись перед каютой Хийара, Марк припомнил, что снились ему сады и улицы Ибаньеса, снился дом и снились Майя с Сашкой – будто вернулись они с Гондваны от маэстро Сабуро, а он встречает их в Западном Порту на взлетном поле. И не один – вроде бы Ксения с ним, Иван и все их дети, родные и приемные, а старший Диего – в форме коммандера и с сыном Эстебаном. Сон этот виделся Марку каждую ночь, только число встречающих возрастало: сначала появился братец Анте, потом Хийар и, наконец, покойные родители, а с ними – женщина лоона эо неописуемой красы, не иначе как Занту. Видно, Анат, проникая все глубже в его подсознание и посылая сны, учитывал, что для Хозяев самое дорогое – семья, и никого из близких нельзя забывать, даже тех, кто умер или находится в сотнях парсеков от спящего.
С такими мыслями Марк вошел в каюту, споткнулся на пороге и едва не взлетел к потолку – гравитация здесь была нулевой.
– Осторожнее, рини, – раздался голос Хийара. – Сейчас я…
Верх и низ обрели свои места. Марк покосился на хрустальный цветок с изящной ножкой, что вырастал из пола, то ли сиденье, то ли неведомый прибор, и решил не рисковать – прочность цветка внушала сомнения. В его собственном отсеке мебель была по-земному надежной, похожей на обычные кресла, столы и диваны, а здесь о назначении предметов оставалось лишь гадать. Он боялся усесться на светильник или особо ценный раритет, какой-нибудь шедевр инопланетного искусства.
Хийар, висевший у потолка, с появлением тяжести спланировал вниз, прямо на хрустальное чудо. Все-таки сиденье, подумалось Марку, но не для людей, для фей и эльфов. Пол позади него внезапно вспучился, ударил под колени, и Анат заботливо проворковал:
– Кресло для почетного гостя! Садитесь, Судья Вальдес!
– Сегодня он в игривом настроении, – заметил Марк, усаживаясь.
– Мы любим играть, да и вы, мне кажется, тоже, – отозвался рини. – Жизнь без игр была бы скучна, как Вселенная без звезд. Но, к счастью, у нас есть и звезды, и игры.
Они помолчали. Затем Хийар промолвил:
– Я вспоминал рассказы Занту, моей тальде. Трое охраняли ее торговый караван, все трое – люди, земляне, но не похожие друг на друга, как светила Ахад, Экур и Одрис. Наш отец был для Занту… – Он прощебетал длинное-длинное слово, возможно, целую фразу, и пояснил: – Свет в Бездне Одиночества, так она его звала. Кроме отца, были еще Страшный и Непонятный.
– Почему Страшный?
– У него на лице росли волосы, очень много волос здесь и здесь, – Хийар коснулся щек и подбородка. – Еще он очень громко говорил и размахивал руками… Тальде его боялась.
– Этот Страшный – Степан Раков, а Непонятный, выходит, – Кро Лайтвотер, – сказал Марк. – Оба сражались с дроми и погибли на крейсере «Урал» вместе с отцом.
– Пусть от их праха зажгутся новые звезды. Они это заслужили. – Хийар совсем человеческим жестом склонил голову. – Они были отважными людьми, и совершенное ими не забыто на Куллате, на Файо, Арзе и в других мирах. Не забыто! Ты видишь сам: мне разрешили вам помочь, и вот я здесь.
Марк нахмурился.
– Разрешили помочь? Что это значит, рини? Мы в Федерации считаем, что лоона эо всегда нейтральны и никому не помогают. Сказать по правде, я был удивлен, когда…
Хийар прервал его плавным жестом.
– Ты Судья, рини. Я думаю, ты размышлял об эволюции законов. Сначала им подчиняются под страхом наказания, но с течением лет для многих и многих, для большинства, законы становятся обычаем, естественной привычкой – например, запрет на убийство. А что потом? Что происходит с законами, когда их соблюдают не сотни лет, как у вас, и даже не тысячи, а десятки тысяч? Что, рини?
– Закон становится социальным инстинктом, – ответил Марк. – Или, если угодно, нормой жизни, которая принята всеми и не требует механизма принуждения.
– Именно так. Но эти нормы различаются по важности, так как лишь иерархия меж ними позволяет избежать противоречий и конфликтов. Например, в ситуации, когда первый закон велит делать одно, а второй – другое. Тогда возникает вопрос: что важнее, что предпочтительнее? Ты, вероятно, встречался с подобной дилеммой.
