Ерофей Трофимов - Становление
Мрачно вздохнув, Араб снова лёг, терпеливо дожидаясь решения вождя племени. Ожидание явно затянулось, когда неожиданно резкий, протяжный звук заставил его вздрогнуть и встревоженно осмотреться. Раздвинув ветви, из которых была сплетена стенка шалаша, он выглянул наружу.
Но люди не метались в поисках укрытия, а никаких других звуков, кроме пения птиц, не раздавалось. У шалаша прошуршали чьи-то шаги, и на пороге появился сам вождь племени. Следом за ним в шалаш вошёл Люк, неся в руках глиняный кувшин и глиняную тарелку с аппетитно пахнущей пищей.
Забрав у мальчика завтрак, Араб кивком головы поблагодарил его и с удовольствием впился зубами в поджаристую свежую лепёшку, которую Люк принёс, держа под мышкой. Даже всё ещё ноющие дёсны не заставили его сдержать желание срочно поесть. Быстро уничтожив всё, что ему принесли, Араб удовлетворённо вздохнул и, отдав тарелку Люку, глотнул молока из кувшина. Оно оказалось поразительно вкусным. Бросив на вождя удивлённый взгляд, Араб спросил:
— Что за животное даёт такое молоко?
— Наши боски, — пожал плечами вождь.
— Они большие?
— Да. Большие и лохматые. Боски — это наша жизнь. Мы получаем от них молоко, мясо, шерсть. Используем мы даже их рога. Из них получаются хорошие наконечники для копий. Прочные и острые. На босках мы перевозим наши вещи, запрягаем их в повозки и пашем землю. Не станет босков, не станет и нас.
— Понятно. А что за звук я слышал недавно? — задал Араб следующий вопрос.
— Это был сигнал к принятию утренней пищи. Услышав его, всё племя собирается у общего стола.
— И после этого вы ещё удивляетесь, как краги находят вас? Да вы же сами сообщаете им, где находитесь, — возмущённо сказал Араб.
— Но если мы не будем подавать сигнал, люди не будут знать, что еда готова, — ответил Чин.
— Вам нужно придумать другой способ собирать людей. Почему вы не пользуетесь своими способностями? Вы же слышите друг друга.
— Древние запретили использовать наш дар по мелочам. То, с чем может человек справиться сам, он должен делать сам, не прибегая к помощи дара. Это правило выполнялось очень много лет подряд и никогда не нарушалось, — торжественно ответил Чин.
— Древние правила — это очень хорошо. Исполнять их нужно. Но в случае, когда племени грозит опасность, от них нужно отступать, если они мешают, — медленно произнёс Араб, тщательно подбирая слова.
— Но эти правила завещаны нам предками. Они священны, — упрямо покачал головой вождь.
— А никто и не предлагает забыть их или отказаться от их исполнения. Я просто думаю, что древним вряд ли понравится гибель племени только потому, что оно продолжало упрямо исполнять все заветы. Ведь если не станет людей, то и соблюдать их будет некому, — продолжал настаивать Араб, понимая, что действовать в этом случае он может только убеждением.
— Всё равно. Это неправильно. Перестав соблюдать правило один раз, люди откажутся от него совсем. Как объяснить им, что это только на то время, пока есть опасность? Если в минуту опасности можно, то почему в другое время нельзя?
— Да потому, что от этого зависит их жизнь, — развёл руками Араб, понимая, что старик не просто упрямится. Ему приходится слушать то, что он всю свою жизнь считал святотатством. — Я понимаю, это идёт против того, что вы почитали всю жизнь. Но это жизненно необходимо. Пойми одну простую вещь: жизнь не стоит на месте. Если человек не будет меняться, приспосабливаться к новым условиям, он просто погибнет. Это не я придумал, но там, откуда я пришёл, это одно из главных правил существования.
— Разумом я понимаю, что ты прав, но сердце моё не готово принять такие перемены, — грустно ответил старик после долгого молчания.
— Почему? Ведь только этой ночью ты просил меня научить вас сражаться, одновременно говоря, что вы мирное племя. А ведь это тоже перемены. Пойми, не бывает так, чтобы они коснулись только чего-то одного. Когда приходит время что-то менять, то менять приходится многое.
— Наверное, ты прав. Я слишком стар, чтобы легко принимать такие перемены, но я должен спасти племя. Это сложное решение. Знаешь, я даже начинаю жалеть, что встретил тебя, — криво усмехнувшись, признался старик.
— Неважно, кто именно придумал это, — пожал плечами Араб. — Рано или поздно твои люди сами пришли бы к такому решению. Я всю жизнь воевал. В разных странах, с разными врагами. Но я знаю точно, что когда стоит выбор между жизнью целого народа и его правилами, нужно выбирать жизнь.
— Я не хочу и не могу спорить с тобой. Ты воин, посвятивший себя войне, а я простой пастух. Всю жизнь я занимался выпасом стад и поиском новых пастбищ. Мне не сравниться с тобой. Но я твёрдо знаю только одно: с твоим появлением наша жизнь сильно изменится, — тяжело вздохнул Чин.
— Дело не во мне. Это просто жизнь. Рано или поздно эти перемены должны были придти. Так всегда бывает, — вздохнул в ответ Араб. — Но давай вернёмся к разговору о крагах. Как они охотятся на вас? Что используют как оружие? На чём ездят?
— Ты задал много вопросов, — задумчиво ответил старик. — Я попробую рассказать тебе, как они это делают. Обычно на охоту выезжает вся семья. Сам владетель, его жена, дети, братья, сёстры, племянники и племянницы. Все вооружены. Сопровождает их, как правило, свита из десяти охранников и множество слуг. Но охранники нужны только для того, чтобы охранять лагерь. Краги и сами отличные воины. Они владеют всеми видами оружия. Мы так не умеем. Они охотятся верхом на таргах. В руках у них пики, на поясе — длинные мечи и кинжалы. К седлу приторочены аркан и верёвка с грузом на концах. Эту верёвку они сильно раскручивают и бросают вслед бегущему. Верёвка опутывает ему ноги, и человек падает. Есть ещё несколько ножей, которые они ловко бросают. У них много оружия. Многих названий я даже и не знаю.
— Верёвка с грузом называется боло. Так по крайней мере это называется в моей стране, — задумчиво отозвался Араб. — Боюсь, мне придётся подождать того момента, когда они выедут на охоту, и я смогу увидеть всё сам.
— Они и сейчас охотятся, — устало отозвался старик.
— И, несмотря на это, вы подаёте громкий сигнал? — возмутился Араб. — Но это же просто самоубийство!
— Я уже говорил, что это завет древних, — нехотя ответил Чин.
— Проклятье! Слушай, старик, я думал, ты умнее других, раз уж стал вождём племени. Твои люди умирают от рук крагов, на вас охотятся, как на диких зверей, от племени остались одни ошмётки, а ты твердишь о каких-то заветах! Очнись! Если так продолжится и дальше, то вскоре все твои заветы просто исчезнут вместе с последним членом твоего племени. А в том, что краги не остановятся, я даже не сомневаюсь. Они нашли себе новое развлечение и будут преследовать вас до последнего человека.
— Это правда, — невозмутимо отозвался старик. — Они поклялись, что или узнают нашу тайну, или уничтожат нас всех. А клятве крага стоит верить.
— Кто они вообще такие, эти краги? — после короткого молчания спросил Араб.
— Я уже говорил тебе, они владеют этой землёй. Они владетели.
— Значит, этот лес принадлежит какой-то семье?
— Нет. Запретный лес не принадлежит никому. В нём никто не живет, и все боятся уходить далеко в чащу.
— Почему? Отчего он вдруг стал запретным?
— Точного ответа не знает никто. Есть только истории, пришедшие из давних времён, — ответил вождь, почёсывая макушку. Араб уже заметил, что он начинает делать так в минуту задумчивости или принятия трудного решения.
— Тогда расскажи мне, что знаешь. Может, нам удастся что-то придумать.
— Что тут можно придумать? — удивлённо спросил старик. — Я не знаю, что может нам помочь. Во всех этих историях рассказывается только о диких тварях, что готовы напасть на любого, кто осмелится зайти далеко в лес. Говорят, что они убивают всех. Воинов, охотников, звероловов, просто путников, которым не посчастливилось заблудиться. Только краги осмеливаются заходить далеко в лес, чтобы пощекотать себе нервы опасностью.
— И как их описывают, этих тварей?
— Не знаю. Этого никто не знает. Говорят, в зверинце Сархана держат множество зверей из этого леса. Все они страшны и свирепы, а в садах Сархана растут деревья-людоеды. Их тоже привезли из этого леса. Но точно никто ничего не знает. Ведь никто не смог дожить до того момента, когда мог бы рассказать об этих местах правду.
— Весело, — криво усмехнулся Араб. — С одной стороны — краги, с другой — лес, о котором никто ничего не знает. У нас это называется «между молотом и наковальней».
— Что такое молот, я знаю. А что такое наковальня? — тут же спросил старик.
— Только не говори мне, что вы не умеете обрабатывать железо, — сказал Араб.
— Мы — нет. Это умеют в городах, — пожал плечами старик.
— А чем же вы обрабатываете землю? Из чего сделаны все ваши инструменты?
