Андрей Альтанов - Зона Посещения. Тропами теней
– Ты меня не понял, Стас, – гость помотал головой, – клал я на эту торговлю, на всю коммерцию разом клал. Не деньги зарабатывать я сюда пожаловал.
– А зачем же еще? – искренне удивился Стас. – Сюда все только за этим и едут, тут больше и ловить-то нечего. Ну конечно, и аномальную чуму еще можно выхватить, но не думаю, что ты за ней приехал.
– Ты слышал что-то о «золотой перечнице»? – резко перешел к делу его товарищ.
– Ну-у, брат, даешь! Слышал ли я? А через кого все новые добытые артефакты проходили? А кто первый исследовал их свойства? К твоему сведению, это лично я открыл тот факт, что «перечница» – это вечный завод по выпуску «золотой пыли». А сама «золотая пыль» и не пыль вовсе. Я лично изучал эту «пыль» под электронным микроскопом. Представляешь, Виталька, на самом деле это микрокапсулы, запакованные миниатюрные… э-э-э… инопланетные штуковины. Это какие-то крохотные создания не биологического типа, наномеханизмы, что ли. И когда они попадают в живой организм, то они каким-то непостижимым образом считывают информацию прямо с нашей ДНК и начинают восстанавливать тело согласно считанной информации! Правда, ресурс их не вечен, через сто шестьдесят восемь часов после активации они отмирают или выключаются, хрен их разберешь. И если бы «перечницы» вырабатывали «золотую пыль» не такими ничтожными темпами, то практически все болезни, кроме генетических, канули бы в Лету. Ну, еще и аномальная чума осталась бы – от нее нет спасу. Болячки, полученные там, – Стас махнул рукой в сторону карантинной зоны, – не лечатся в принципе. То есть они лечатся, «золотая пыль» восстанавливает организм, но после прекращения ее действия болезнь опять возвращается и продолжает иссушать тебя…
– Но тебя-то не иссушила. – Товарищ Стаса загадочно улыбнулся. – Значит, она у тебя есть, «перечница»?
– Ты что, Виталик, с дуба рухнул?! – Стас отрицательно помотал головой. – Этих артефактов за все время добычи было найдено всего двадцать семь штук. Знаешь, сколько за эту хрень на черном рынке предлагают? Можно купить маленькую африканскую страну… три штуки. Была бы у меня «перечница», я бы давно свой собственный институт организовал бы, а не ждал бы этих жалких подачек из центра. Нет ее у меня.
– А где ее можно достать? – Давний друг жестко давил на педали. – Ты же, Стасик, явно «золотой пылью» периодически заправляешься. Можешь мне не врать, я не агент отдела по контролю Зон Посещения. Мне эта вещь для себя нужна, точнее – для девочки моей. У Софии рак… Мне и десяти граммов этой долбаной «пыли» хватило бы с головой!
Гость умоляющим взглядом уставился на Стаса.
– Как все плохо, епта… – Стас отхлебнул коньяка и призадумался. – Что касается лично меня, то здесь что-то другое. Меня эта аномальная болячка в могильную ямку скинула, но как-то странно прикапывает. Схожу в карантинку – сушит какое-то время. Вернусь домой – болезнь буквально замирает до следующего похода. Я не знаю, почему так, никто не знает. Конечно, я принимаю «пыль», как могу себе это позволить, но не в тех количествах, чтобы исцелиться полностью. Понимаешь, «пыль» для меня как еще один билет в карантинную зону – поправил чуток здоровье и тут же его полевой лаборатории у грани преломления слил…
– Стасик, я понимаю, что твои исследования очень важны для тебя и для человечества в целом, – прервал академика старый друг, – но меня сейчас за горло взяла самая приземленная вещь. Ты мне можешь помочь? У тебя есть эта «пыль»? Я куплю, щедро заплачу…
– Погоди, Виталь, а что официальные каналы? Ты же неплохо стоишь в Москве, разве тебе не положена государственная помощь?
– Положена, – товарищ Стаса махнул рукой, – через четыре года и пять месяцев, если не нарисуется еще какой-то блатной урод, которому «золотую пыль» вне очереди введут. Я не могу столько ждать, София не может!
– Знаешь что, Виталик, сейчас у меня «пыли» нет. Завтра мне в карантинку топать, и я последнюю порцию этой дряни еще рано утром принял, но могу тебе адресок дать. – Бывший директор филиала достал свой блокнотик, черкнул в нем пару строк, вырвал листик и протянул другу. – Подойдешь туда и спросишь Саню-сибиряка, он «рыбак», в карантинку тоже хаживает и с кочевыми мародерами дружбу водит. Там у шамана одной стаи и водится эта «золотая перечница», наверное, он так своих бойцов от чумы подлечивает. Это Сашка мне «пыль» периодически подкидывает, а я ему за это пропуски от института выписываю, чтобы его наш зонный карательный спецназ не трогал. Подойди, скажи, что от меня. Только, Виталик, о цене сам договаривайся. Десять граммов – это очень много.
– Спасибо, дружище, – мужчина вцепился дрожащими руками в листочек и едва не прослезился, – если тебе что-то в столице надо, на кого-то выйти, с кем-то договориться – ты только скажи.
– Не за что, братишка, – Стас допил свой коньяк, – но еще рано благодарности отвешивать. Возможно, тебе придется с недельку-другую здесь зависнуть, подождать. А потом, как ты собираешься такую контрабанду в Союз протащить?
– За это даже переживать не стоит, у меня есть свои надежные каналы. Кстати! Если тебе что-то такое особенное нужно провезти – ты обращайся…
– Сигаретки не найдется?! – У столика вдруг появилось тело бомжеватого вида.
Скелетообразное тело со впалыми глазами, иссохшее от зонной чумы, казалось, покачивалось от гулявшего по заведению сквозняка. Бедолага тут же разразился чахоточным кашлем, чем заставил столичного гостя вскочить со стула и в страхе отпрянуть.
– Мы не курим, и мелочи у нас нет! – отвадил попрошайку Стас и после того, как тело уковыляло к другому столику, глянул на своего перепуганного товарища. – Чего ты испугался? Ты что, не в курсе, что чума не передается от человека к человеку? Ни воздушно-капельным, ни через кровь, ни через… любовь – никак не передается. Ее можно подцепить исключительно в карантинной зоне. А таких чахоточных здесь вагон и две тележки, от всех шарахаться – по улицам галсами ходить будешь. Их здесь все терпят, бедолаги погнались за удачей, а она их… Это еще хорошо, что он кровью нам тут все не захаркал. Аномальная чума, понимаешь ли.
Мужчина немного успокоился, сел на место и маякнул бармену, чтобы тот повторил Стасу бокальчик коньяка. Бармен тут же булькнул золотистой жидкости в только что протертый бокал, а его помощник, шустрый малый, за несколько секунд доставил заказ. Протерев столик и захватив пустой бокал, парнишка тут же испарился.
– Вот ты при мне уже который раз называешь чуму аномальной, – гость решил продолжить беседу, – а почему не «чума Михеля» или «моя чума»? Это же твоя заслуга, это же ты спас огромное количество народа от верной смерти. Ты же за это даже государственную премию получил! Помню, тогда по всем новостям, по всему земному шару гремела новость о «чуме Михеля». Так чего же теперь скромничаешь?
– Протестую! – Подогретый спиртным Стас сделал еще один щедрый глоток коньяка. – Это сто процентов не мое открытие. Чуму открыл мой коллега Саблин Аркадий Павлович, и ее нужно было назвать «чумой Саблина». Так что этот аномальный фактор моим именем назвали незаслуженно.
– Незаслуженно? Поражаюсь твоей скромности, Стасик! Как известно, Саблин-то лишь начал исследования, но трагически погиб, так и не завершив их. Другое дело – ты! Сам, в одиночку, провел такое колоссальное исследование, закончил работу Аркадия, не побоялся озвучить результаты. Правда, я слышал, что ты тогда на заседании сказал, что это делал целый коллектив… Но признайся, ты же это заявил лишь для того, чтобы придать своим словам больший вес? Никакого же коллектива не было, сейчас это даже школьники знают. Учителя на уроках твою скромность даже в пример детям ставят. Но как по мне – это несколько глупо, Стасик, и так не похоже на тебя молодого. Помнишь нашу аспирантуру, а?
– Помню, забудешь ее… – Неизвестно чем огорчившийся Стас залпом допил напиток и как-то грубовато оборвал разговор. – Тут мне еще с одними товарищами посекретничать надо… Тебе от меня еще что-то нужно?
– Да нет… – Озадаченный приятель поднялся с табурета, смахнул пыль со своей шляпы и примостил ее на голову. – Если ты еще кого-то ждешь, то, конечно, свидимся позже. Я тебя найду… Еще раз спасибо, надеюсь, мы еще поболтаем.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Гость из столицы направился к двери, то и дело оглядываясь на своего резко помрачневшего товарища.
– Ничего ты не знаешь, Виталь. Была у меня группа… была… – пробурчал себе под нос Стас, проводил друга взглядом и добавил: – И только чудом ты сам в нее не попал.
Старый приятель скрылся за дверью, но взгляд Стаса вдруг застрял на каком-то ярком цветном пятне у входа. Бывший директор сменил очки и округлил от удивления глаза. За столиком у входа сидел реальный буддийский монах. Лысый тип с какими-то странными татуировками на лице и на лбу застыл, словно замороженный, и внимательно смотрел в его сторону. Стас огляделся, рядом никого не было – этот кадр пялился именно на него.
