Артем Мичурин - Умри стоя
Звено пронеслось над головами штурмовиков и, заложив широкую дугу, приступило к патрулированию воздушного пространства на маршруте следования вертолетной эскадрильи.
– Рота двадцать два, взвод три, по машинам! – скомандовал лейтенант, включив микрофон.
Висящие над землей «Скарабеи» один за другим начали снижаться, чтобы принять на борт подтягивающийся десант.
Через три минуты лету, как и обещал Зуев, показался форпост. Хотя Глеб не сразу это понял. Глядя в иллюминатор, он ожидал увидеть небольшую военную базу: казармы, гаражи, склады, мастерские, бронетехнику под тентами и в окопах, патрули вдоль забора с вышками, прочесывающими лучами прожекторов темную степь. Но на деле все оказалось иначе. Из земли, в чистом поле, выглядывали три бетонных козырька и четырнадцать бурых от ржавчины бронеколпаков: четыре больших, с торчащими наружу орудийными стволами, и десять поменьше. К югу от форпоста в степи угадывались три черные полосы траншей с соединяющими их проходами, а также множество окопов для бронетехники.
Сигнальные огни, обозначающие место посадки, включились, когда эскадрилья «Скарабеев» подлетела на пятьсот метров, и погасли сразу после ее приземления. Высадившие десант вертолеты решено было отвести за близлежащие холмы и держать там наготове.
Прибывших встретил майор в сопровождении лейтенанта. Коротко поприветствовав друг друга, офицеры спустились к открытым массивным воротам на единственной видимой снаружи стене бункера и вошли внутрь. Следом переместились и ведомые сержантами взводы.
Опасения Глеба насчет нехватки свободного пространства не оправдались. Полузакопанный бетонный козырек с воротами оказался всего лишь «крыльцом» подземного комплекса, объединяющего сводчатыми коридорами все надземные фортификации. Встречались в этих коридорах и многочисленные ответвления, ведущие к жилым секциям, полноценным казармам, на пятьдесят койко-мест каждая. В одной из таких и разместили третий взвод роты двадцать два, приказав соблюдать десятисекундную боевую готовность.
– Эй! – крикнул Преклов и прислушался к отраженному бетоном эху. – Черт. Как в гробу.
Занявший соседнюю койку Ульрих недобро покосился.
– Рот закрой, – предложила «естествоиспытателю» Волкова. – Вентиляция и так еле справляется.
– Суеверные какие, – усмехнулся Толян, пытаясь уложить запакованное в броню тело с максимально возможным комфортом. – Ладно, раз эти сраные буддисты опаздывают, я вздремну. Разбудите, когда появится в кого стрелять.
– Они исламисты, – поправил Демидов.
– Да какая разница? Пулям похер, – с этими словами Преклов надвинул на глаза шлем и засопел, будто с вечера и не просыпался.
– Интересно, – Ульрих снял с плеча выданный сержантом «Таран» и занялся подгонкой ремня, – а у этих исламистов и вправду есть смертники?
– Не просто есть, – взял слово Глеб, – их большинство.
– Как это?
– А вот так. Смысл жизни смертника – забрать с собой как можно больше «неверных». Им с рождения промывают мозги на эту тему. Обещают за мученическую смерть место в раю. Халифат формирует целые батальоны фанатиков-самоубийц – шахидов. Сложную технику им, конечно, не доверяют, потому как там сплошные наркоманы. Бомбу ранцевую за плечи – и вперед, на свидание с Аллахом. Самых отмороженных, которым даже наркота не нужна, сажают в «Джаннат» – это пилотируемые тактические ракеты «земля – земля». Спутников у Халифата нет, вот и нашли дешевый способ наведения.
– Откуда знаешь?
– Надо посещать хоть изредка гарнизонную библиотеку.
– А остальные? – заинтересовался Демидов. – Ну, мотострелки там или танкисты?
– Примерно то же самое, разной степени помешательства.
– Вот дикари.
– Уймите дрожь, – ехидно улыбнулась Волкова и погладила ствол своей винтовки, – я этих тварей к вам близко не подпущу. Ну, по крайней мере, не офицеров.
– Господин сержант, разрешите вопрос, – обратился Глеб к расположившемуся неподалеку Зуеву.
– Валяй.
– Каков дальнейший план действий на вверенном участке фронта?
– Фронта, – повторил Зуев, усмехнувшись. – Нет никакого фронта, ефрейтор. И тыла нет, кроме твоей собственной жопы. Тут ведь как – сегодня тишина, а завтра война. То «Джаннат» прилетит, то снайпер подберется. Абдулы давно уже в сторону нашего АЭКа кипятком ссут. Видно, осмелели без регулярного пропиздона, боем решили разведать. Пусть разведают. – На лице сержанта заиграли желваки. – А мы подождем. Этот форпост не обойти. С запада море, с востока горы, минные поля по обе стороны. Вот сейчас техника подтянется…
Оглушительный грохот прервал монолог сержанта. Отдыхающий после «ратных дел» Преклов едва не упал с койки. Из стыков плит сводчатого потолка посыпалась цементная пыль.
– Началось, – спокойно констатировал Зуев и добавил уже значительно громче: – Не бздеть! Вы в бункере! Здесь окон нет!
Артобстрел продолжался около минуты, после чего все затихло, но приказов от командования не приходило. Едва взвод успел опомниться, как спустя пять минут за первым ударом последовал второй, уже более продолжительный, а за ним, с интервалом в две минуты, третий и четвертый.
По прошествии еще минут пятнадцати тревожного ожидания сержанты поочередно откликнулись на вызов офицера и энергично приступили к служебным обязанностям.
– А ну, поднять жопы с коек! Марш на выход, недоноски! Живо-живо-живо!!!
Коридоры одновременно со всех сторон наполнились бряцанием и топотом.
Выбежав из бункера, Глеб едва не упал. Нога угодила на край глубокой воронки и поскользила вниз. Лишь вовремя подставленная ладонь Преклова помогла удержаться. Всего полчаса назад ровная, покрытая низкорослой сухой травой степь вокруг форпоста превратилась в перепаханное поле. Ветер еще не успел развеять дым и едкий запах нитротолуола. Ржавую поверхность бронеколпаков испещрили следы сотен поражающих элементов. Железобетонная стена бункера стала бугристой и черной.
– За мной! Не растягиваться!
Сержанты вели отделения в траншеи.
Чуть просветлевшее к утру небо заволокло копотью выхлопов. Десятки стальных чудовищ, подошедших из Актау, месили землю траками, изрыгая ядовитый смрад. Лязг металла и рокот могучих турбин лились в уши штурмовиков чарующей музыкой. Танки, БМП и ЗСУ выдвигались на заранее подготовленные и расписанные для каждой единицы огневые точки.
Вот, обдав отделение комьями грязи из-под гусениц и звеня цепями противокоммулятивных экранов, ушел вперед «Молот» – тридцативосьмитонная боевая машина пехоты. Ее тысячатрехсотсильный турбированный дизель позволял «малышке» разгоняться до восьмидесяти километров в час по шоссе и до шестидесяти пяти по бездорожью, что вкупе со спаркой из полуавтоматической стомиллиметровой и автоматической тридцатимиллиметровой пушек делало «Молот» настоящей головной болью мотопехоты противника. Отменный баланс подвижности, живучести и огневой мощи принес БМП-7 заслуженное уважение как в армии ЕС, так и в стане врагов. В дополнение к своей основной функции – огневой поддержки пехоты и тяжелой бронетехники – «Молот» был способен исполнять и роль транспортера, перевозя, помимо экипажа из двух человек, семь бойцов в десантном отсеке. Кроме того, чрезвычайно удачное шасси БМП-7 послужило платформой для создания множества образцов спецтехники, от БРЭМов и мостоукладчиков до тяжелых БМПТ последнего поколения.
Усадив свои пятьдесят две тонны в окоп между второй и третьей линиями траншей, вращал РЛСом обнаружения цели ЗРПК «Сторож». Пара четырехствольных тридцатимиллиметровых пушек поднялась из ниш в башне, готовая выдать на двоих восемь тысяч выстрелов в минуту по любой цели, будь то низколетящий самолет, вертолет, БПЛА, крылатая ракета, авиабомба, наземная техника или пехота. В помощь пушкам по сторонам от приземистой башни расположились два блока из пары пусковых установок каждый, с ракетами «земля – воздух», и еще два по два с ПТУРами, на случай угрозы с земли. РЛСы «Сторожей» позволяли обнаруживать и вести две воздушные цели одновременно на расстоянии до тридцати пяти километров и высоте до двадцати километров при минимальной отражающей поверхности, равной трем квадратным сантиметрам. Работать они могли как самостоятельно, в ручном или автоматическом режиме, так и в комплексе до шести ЗРПК, обмениваясь целеуказаниями или координируясь из командной машины.
Промежуток между передней и средней линиями траншей по фронту с расстоянием метров в триста друг от друга занимали два танка. Т-134 «Циклон» – безостановочно модернизируемое на протяжении последних двух десятилетий детище лучших умов, когда-либо работавших на ВПК. Девяносто восемь тонн стали и высокопрочных сплавов вокруг «миниатюрного» ядерного реактора. Неограниченный запас хода и мощность свыше пяти тысяч лошадиных сил. Спаренные гладкоствольные башенные орудия калибра сто пятьдесят миллиметров, зенитный автомат с темпом стрельбы четыре тысячи пятьсот выстрелов в минуту калибра тридцать миллиметров, четыре десятимиллиметровых пулемета П-150Т и восьмиствольный реактивный миномет. Системы обнаружения, захвата, слежения, подавления, экранирования и противодействия в таком ассортименте, что одна только их краткая техническая спецификация занимала главу в ознакомительном учебном курсе. Царь войны. Настоящая гусеничная крепость с гарнизоном из четырех бойцов, на обучение которых армия тратила год, после того как они проявляли себя в качестве экипажа менее грозной и дорогой техники. Стоимость «Циклона», по некоторым сведениям, была близка к стоимости дюжины «Молотов» – современнейших боевых машин, состоящих на вооружении Евразийского Союза. Атомные голиафы никогда не передвигались без сопровождения мотострелков, ЗРПК и как минимум двух БРЭМов на танк. По сути, они представляли собой не самостоятельные боевые единицы, а флагманы сухопутных эскадр, одновременно являясь передвижными опорными пунктами, вокруг которых строилась вся оборона. Кроме того, при необходимости один «Циклон» без труда обеспечивал энергией базу средних размеров, исполняя роль электростанции. Нередко «Циклоны» удостаивались чести носить собственные имена, как корабли. Вот и один из железных мастодонтов, терзающих землю гусеницами прямо по курсу, щеголял неброской, но гордой надписью «Карающий Меч», выведенной по трафарету на свободном участке башни. Внешне танк, если глядеть на него издали, не производил впечатления машины неслыханной мощи. Низкий, буквально распластанный по грунту, он казался даже изящным, хотя в действительности высота «Циклона» составляла немногим менее трех метров. Клиновидная, с сужающимся к переду профилем башня была увешана таким количеством всевозможного оборудования, от корзин под имущество, забитых оным и служащих одновременно противокумулятивными экранами, до различных внешних элементов систем защиты и наблюдения, что ее силуэт терял четкость, превращаясь в подобие клумбы, расцветшей кремниево-стальными «цветами» и «колосьями» антенн вокруг зенитного «дерева». Основной же аргумент – пара стопятидесятимиллиметровых орудий – располагался впереди. Пушки были разнесены на добрый метр и чуть утоплены в ниши лобовой брони. Использование схемы с двумя орудиями и независимыми автоматами заряжания позволило повысить скорострельность танка до четырнадцати выстрелов в минуту, что существенно облегчало задачу борьбы с превосходящими силами противника. Так, более легкие, вооруженные стодвадцати-, стодвадцатипятимиллиметровыми пушками танки уничтожались «Циклоном» до попадания в зону их эффективного огня, а повышенная скорострельность давала экипажу вторую попытку в случае промаха, не оставляя противнику времени на сближение. Расплатой за огневую мощь явились скромный перевозимый боезапас, а также серьезные трудности при ведении маневренного боя, так как спаренные в горизонтальной плоскости пушки, требующие фиксации башни мощными автоматическими стопорами, исключали прицельную стрельбу в движении. Хотя представить себе «Циклон» танцующим вокруг какого-нибудь жалкого вражеского пятидесятитонника никому бы и в голову не пришло. В крайнем случае, оказавшись вблизи с врагом, экипаж стальной крепости мог послать своего монстра на таран, не особо переживая за последствия. Благо броня и масса позволяли.
