Николай - Мертвая земля или Чужим здесь не рады
Первый пожарный расчет и карета скорой помощи, прибыли к месту аварии, через несколько минут после того, как самолет, развалившийся на несколько частей, остановился посреди поля заросшего бурьяном.
Глава 1.
Темно-красный шар солнца садился за ближайшим холмом. Легкий бриз, накатывал упругими волнами со стороны моря, приносил с собой свежесть и прохладу. Если в полдень, этот свежий бриз, радовал разгоряченное небывалой в марте жарой, то под вечер, заставлял ежиться и кутаться в куртку. Идти по грунтовой дороге было очень удобно и приятно – мягкое покрытие пружинило под ногами. Степь пылала разнотравьем, одуряющий аромат степных трав и цветов, смешивался с легким запахом йода, которых приносил ветер с моря, превращая воздух в потрясающий коктейль, которым хотелось дышать и дышать. До места, где располагался основной лагерь, оставалось всего ничего – пара километров, надо всего перемахнуть через вон ту сопку, и окажемся в распадке, где стояло шесть армейских палаток.
Посмотрев на впереди идущих пацанов, я удовлетворенно хмыкнул и в очередной раз поздравил сам себя. Все-таки есть чем гордиться! Прошло всего семь дней, а этих пятерых оболтусов, просто не узнать. Идут себе и не жалуются, молча, шагают вперед, сгибаясь под тяжестью рюкзаков набитых песком. Вы спросите - зачем песок? Ну, а как по-другому? Когда выходили из лагеря, то в каждом рюкзаке были банки с тушенкой, картошка, пакеты с крупой и пачки макарон. Но человек, такая скотина, которая жрет постоянно, поэтому с каждым днем рюкзаки становятся все легче и легче. Согласитесь, что это не правильно! Рюкзак должен весить столько же, сколько и впервые минуты похода. Иначе никакого воспитательного процесса не будет.
Вы спросите, зачем я мучаю детей? Ну, во-первых, какие они в свои четырнадцать - шестнадцать лет дети? А, во-вторых, видели вы, что вытворяют эти дети? Вы думаете, зачем пятерых пацанов, во главе с опытным инструктором (то есть со мной) отправили в автономный поход на неделю? Да, потому, что эти пятеро отморозков, не давали спокойно жить остальным двадцати детям.
Наш лагерь принимал, по восемь смен в год, причем из этих смен, четыре были «бюджетные», то есть для детей из неблагополучных семей и интернатов. И в каждой такой смене находилось несколько человек, которые считали, что они должны командовать и понукать остальными. Если не получалось обуздать таких заводил, то мы их, попросту, «выводили» из основного состава. Хотя, конечно, обычно, группу заводил-отморозков, уводили дней на семь-десять и шли они под руководством трех инструкторов. Но эта «смена» не задалась с самого начала – двое моих коллег не вышли на работу, а те, что остались Виктор и Людмила, закрутили амур друг с другом. Поэтому, я понятное дело, не мог их разлучить, вот и пришлось топать одному. Хотя, следует признать, что нынешние мои подопечные были не самые худшие дети. Бывали, знаете ли, и поматерей звери. Эти еще так себе – ни рыба, ни мясо. Относительно спокойные и управляемые.
Я еще раз посмотрел вперед – до основного лагеря осталось всего нечего – подняться вверх по склону и перед нами откроется вид на бухту, где на засыпанной гравием площадке стояло шесть армейских палаток, над крышами которых вился дымок из печек-буржуек.
Вот сейчас, идущий первым, Тимур Кашин, поднимется на самый верх, и не пождавших остальных броситься бежать вниз. Я слегка улыбнулся, представляя себе эту картину. Кашин поднялся наверх холма, остановился, глядя вниз, потом сбросил рюкзак на землю и уселся на него сверху.
Не понял? А чего это он не бежит сломя голову вниз? Идущий следом за Кашиным, Артем и Олег, поднявшись на холм, тоже сбросили свои рюкзаки и уселись на них, дожидаясь прибытия остальных.
Я прибавил шаг, чувствуя, что что-то идет не так, как надо! На холм, я поднялся вместе с двумя парнями, которые шли последними – братьями Огурцовыми, Пашей и Сашей.
Лагеря НЕ БЫЛО! Площадка была, а палаток и людей не было. Остался только прямоугольник земли, засыпанный гравием и четыре «скворечника» уличных сортиров. Не понял?! Это, что за фигня? Где лагерь? До конца смены осталось еще три дня! Они не могли, вот так вот взять и уехать. Даже если произошло, нечто экстраординарное – например, массовое отравление грибами, то палатки то должны были остаться. В лагере был сторож – дедок из соседнего села, он должен был охранять имущество лагеря. Кому могло прийти в голову собрать палатки и вывезти их отсюда, вместе с кроватями, печками и остальным имуществом? И это в самом начале сезона? Наоборот, должны были привезти еще несколько палаток и каркасных домиков.
- Андрей Викторович, а где лагерь? – устало, спросил Паша Огурцов. – Нам, что надо дальше идти? Далеко?
- На хрена, я в этот Крым поехал? – тихо, прошептал Артем. – Я бы и дома мог часами ходить с тяжеленным мешком за плечами.
- Молчать! – привычно рыкнул я, пресекая разговоры своих подопечных. – Быстро рюкзаки от мешков с песком освободили!
Подростки, радостно загомонив, принялись вытаскивать из рюкзаков полиэтиленовые пакеты, туго набитые морским песком. Через пять минут, рядом с дорогой высилась приличных размеров груда пакетов.
- Встали в колонну, по одному, я иду первым. Замыкает колонну Пашка. Идем след в след! Если кто-то из вас дернется, и собьется с шага, то получит по башке, - строго произнес я. – Все поняли?
Парни закивали головами, но по их насмешливым взглядам, я понял, что они думают, будто, я попросту, придумал им очередное испытание. Их можно понять. За четыре дня проведенные вместе, они от меня натерпелись такого, что и врагу не пожелаешь: многокилометровые пешие переходы, тяжелые рюкзаки, ночные марш-броски, под дождем и даже тушение пожара.
Когда мы подошли к месту, где раньше располагался лагерь, я понял, что произошло действительно, что-то не хорошее – на камне, который торчал посреди гравийной площадки, были написаны три цифры – 178.
178 – цифровой код, который означал – «опасность» или «тревогу». Директором нашего лагеря был Степан Федорович Ознайчук, дядька весь из себя такой бывший военный, повернутый на всяких разных кодах, сигналах и прочих конспирациях. Особист, одним словом. Его хлебом не корми, дай выдумать очередную загадку, которая осложняла жизнь нам – инструкторам детского лагеря. Еще несколько лет назад, когда в практику вошло пользоваться рациями, наш босс, разработал систему цифровых кодов, которыми нужно было пользоваться в эфире. Придумано это было с одной целью – «прикрыть свои тылы», в случае чрезвычайных событий – например, сломал наш подопечный ногу, передается сигнал и на место происшествия выезжает группа эвакуаторов, а потом, все это оформляется задним числом, как бытовая травма, произошедшая по вине самого подростка.
