Виталий Храмов - Сегодня – позавчера
– Лёнь, смотри, ща чё-то будет! – толкаю я бывшего мастера.
Тот тоже перестаёт грести щебень, ставит лопату, черенок – подмышку, опёрся так. И я так же, повиснув на лопате, закурил.
А действо меж тем развивалось. Женька уже не молчал, а яростно «дискутировал», тоже жестикулируя. И тут Дылка (прозвище мастера – на железной дороге нет дырок, а лишь отверстия, кроме того, он картавил, проглатывая «р»), совершил ошибку – встав на пути Женьки, толкнул его двумя руками в грудь. А он пьяный. Полетел назад, запнулся, упал. Но пьяный под защитой неведомых сил – упасть так на спину на путях очень опасно – одни камни да металл. Женька тут же вскочил, ужом метнулся, схватил лопату, замахнулся резко, ударил. Богдан-мастер увернулся, лопата грохнула о рельс, черенок переломился у основания, Женька опять взмахнул получившимся колом и погнал уворачивающегося Дылку по путям через «горловину» «парка» к зданию диспетчерской.
Мы ржали. От души. Истерично, зло.
Князев в это время звонил в милицию, но там его, видимо, послали «по инстанциям». Он кинулся на ДС:
– Вызывай охрану, что стоишь? А если он его убьёт?
Тот пожал плечами:
– Твои люди – ты и суетись. Убьёт – и поделом.
Ага! Получил от ворот поворот! А ты думал, авторитет для них великий? Обломись, дядя! Ты – клоун! Хотя нам же хуже. Сейчас на нас кинется. Ну вот, точно.
– Чего вылупились? Придурков не видели? Сами такие же. Засыпайте! Бригадир! Где ты, твою мать? Чего ты опять там копаешься? Рельсорез не нужен будет больше сегодня. Давай засыпай! Распустил бригаду! Как штрафники! Ходят, как в штаны наложили!
И так далее по тексту. Всё это мы уже не раз слышали. А Бугор (бригадир) и того больше. И копается с рельсорезом не потому, что тому ремонт нужен, а потому что пьян. Развезло его на жаре сильно. Вот и сидит там с Воробьём. Оба в бессознательном состоянии, видимость создают, от Князя прячась.
Но услышали. Но за лопаты не взялись. Еще бы. Пьяные-пьяные, но дело своё туго знают. Типа они «механики», им не до лопат. Доковыляли до ЖЭСки (ж. д. электостанция бензиновая), подвигали её туда-сюда. Начали дёргать за шнур. Она, конечно же, не заводилась – принялась и заглохла. Я отсюда вижу – кранчик подачи топлива-то они не открыли. Специально, конечно. Сейчас подрыгают, провозятся, мы и засыпем всё без них к этому времени.
– Чё вы за ЖЭСку схватились? Рано ещё обвариваться. Лопаты берите. Лопаты берите!
Князь схватил их за шкирки, как котят нашкодивших, дёрнул. Они поднялись, пряча глаза, поплелись к лопатам, достали сигареты.
– Прячь курево! Лопаты берите!
Они мучительно долго надевали грязные, прорванные рукавицы, долго перебирали совки – у них «персональных», как у меня, не было сроду, они же «МЕХАНИКИ!». А те, что там остались – уже не лопаты, а огрызки. Наконец, выбрали. Захрустели щебнем, загрохотали. А Князь всё это время над их головами разорялся какие он им «кары небесные» обеспечит. Как увольнять нас всех будет, как мы по миру пойдём, как мы зарплату больше «в глаза» не увидим. Старая песня. Надоевшая. До боли душевной.
– Мы не рабы, рабы не мы. Или уже рабы? – это опять у меня с языка сорвалось.
– Рабы. Мы ещё в ноги должны поклониться Князю, что уже месяц ночевать домой ходим, – ответил Лёня. – «Горку» закончим, уедем куда-нибудь в Ебуня, где и связи сотовой нет. Вот тогда! Хорошо если ночь с субботы на воскресенье дома проведёшь.
– Как в апреле?
– Под Воронежем-то цветочки были. Связь была, вода, помыться-искупаться. Вагон-столовую давали. Это потому, что шесть бригад было. А если одни поедем, с этим придурком – ни столовой, ни ноги помыть. Только и будет – давай, давай!
– Лёнь, никак к нам летит?
Правда, вот он прискакал:
– Вы соединители снимали?
Мы жмём плечами. Это забота Князя и Бугра – определять, что снимать (сгружать) с «прикрытия» (платформа, половину которой занимает металлическая будка под инструмент), а что нет.
– Эти два Гирея – не мычат, ни телятся. Так! Ты, – это он мне, – на ключи, принеси приварные соединители. Сколько надо-то?
– Четырнадцать.
Вчера укладывали точно такую же стрелку, ушло четырнадцать. Я запомнил. Я же за ними ходил вчера. Они их и вчера не сгрузили.
– Сейчас идти?
– Э-э, – Князь задумался. Блин, какой сложный вопрос! Тут столько думать надо!
– Может, после Компакта? – подсказал я.
– Да, как пробьём – иди.
– Чё сейчас не пошёл? – спросил тихо Лёня, когда Князь отошел. – Пошкерился бы где-нибудь.
Я пожал плечами. Что сказать? Ступил.
– Придурок ты в натуре, Витёк. В нашем деле что главное? Поменьше хребет поломать. Потупить. Не как ты сейчас, а чтоб поменьше повкалывать. Пусть другие вкалывают. Как вон Бугор. Видел?
– Видел.
– А ты? Всё за общее дело переживаешь? А оно твоё дело? Оно Князя дело. Если всё получилось – он грудь колесом – он сделал! Вот он – какой молодец! А обсирается всегда не он. Всегда других своим гуаном засыпает. Который день он про соединители забывает, а виноват – Бугор. А их там всего двадцать штук осталось. На завтра не хватит. Ему говорил ты вчера? Говорил. И чё? Ничё! Завтра будут «героические» метания «по недопущению срыва окна». На уши всех поставит.
Меж тем всё засыпали. Макс приволок воду. Холодную. Отпивались, отливались, пока заходил Компакт – австрийская выправочно-подбивочная машина. С рёвом и грохотом Компакт начал работу. Земля под ногами сильно и часто завибрировала. Я закурил. Лёня не курил. До ста лет, наверное, дожить хочет. Или помереть здоровым.
– А нам-то что? – продолжал Лёнька. – Много мы положим стрелок или мало, много нас народу будет или мало – зарплата не изменится. Вот и скажи, что мы сдельщики. Вот сейчас ты наряды за этих горлопанов пишешь, вот скажи – так или не так? Не закроют они больше ста пяпнадцати процентов выработки, хоть ты тресни по шву. А у нас больше двухсот пятидесяти процентов. Все наряды перерисуют. Или расценки срежут. А вот Князю будет разница. Да и начальнику будет. Объёмы-то приличные, зряплата та же, по фонду зарплаты экономия. Начальнику – премию за экономию, ему же с Князем по ордену от «железки» за заслуги, за перевыполнение плана по штуко-километрам, ещё по премии. А нам – сосите вы, ребята, сосновые шишки в Новоебуново.
– Орден Сутулого, – поддакнул Дед, – с закруткой на спине.
Появился мастер. Живой. И даже не побитый, тварь! Один пришёл.
– А Женька где? – это Бугор.
– Менты забрали. Он и с ними подрался. Дубинками его откиздели.
– Ну, ты и сука, начальник!
– Кто сказал?
– Да все! Чё, всех сдашь? Сдавай! Давай! Щас звони! – Бугор вскочил, рванул на груди «желтуху» (сигнальный жилет), петухом пошёл на мастера.
