Fallout: Дорогой из желтого кирпича (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Нет, это все шутки, конечно, ни хрена я ни по кому не скучал, и еще сто лет бы никого из них не видел. Но еще меньше мне хотелось отправляться в дорогу, идти куда-то по Пустоши, подвергая свою жизнь опасности. Да, нас охранял отряд рейнджеров, но я толком не понимал, для чего они тут: чтобы никого из нас по дороге не сожрали твари, или чтобы никто из нас не совершил побег.

О побеге я даже не думал. Во-первых, потому что понимал, что даже если мне удастся вырваться из-под надзора, то со скованными руками, без оружия, запаса еды и воды, я все равно далеко не уйду. А во-вторых, потому что компания из четверых заключенных уже попыталась сбежать. Их тела, разорванные на куски автоматными очередями, оставили прямо там же, где они и упали, разве что сфотографировали для того, чтобы зафиксировать их смерть.

Я так понял, рейнджеры отвечают за количество заключенных, которых им нужно было доставить в новую тюрьму. Но основная их задача - не дать нам разбежаться, поэтому им разрешено применять оружие и стрелять на поражение. Другое дело, что за эти трупы им отвечать тоже придется, поэтому они и снимали их на камеры.

Предполагаю, что ничего страшного рейнджерам не грозит, их даже не лишат премии. Думаю, им заранее сказали, чтобы они довели до места хотя бы половину. Хотя, может быть, я ошибаюсь и, как обычно, думаю о вещах хуже, чем они обстоят на самом деле.

Единственное, что было хорошо в этой дороге, так это кормежка. За пять лет я успел привыкнуть как к скудному разнообразию тюремного рациона, так и к тому, что еды дают ровно столько, чтобы ты не умер с голода, и никаких излишеств сидельцам не положено. А тут, похоже, кто-то из чиновников подумал о том, что в дороге надо кормить контингент получше, иначе есть риск, что кто-то из них не дойдет не потому что решил сбежать, и был расстрелян, а просто потому, что упал с голодухи без сил.

Кормили, конечно, всего два раза в день, а не три, как в тюрьме, причем кормили просто, но зато давали большие порции, и более того, можно было подойти после того, как доел, и попросить добавки. Я уже, если честно, и забыл, что это такое - просить добавки. А тут попросил, и получил еще порцию варева из маиса и браминьего мяса, которую тоже с аппетитом съел.

Но это было примерно два дня назад, а сегодня мы были в пути уже пятый день. Будили нас, едва солнце поднималось над горизонтом, все вместе мы съедали то, что оставалось от вчерашнего ужина, после чего отправлялись в дорогу. И шли мы, пока солнце не начинало садиться. Тогда надзиратели начинали готовить ужин, а мы падали прямо там, где стояли от усталости. Ну да, после целого дня ходьбы по песку нелегко удержаться на ногах.

Все могло быть еще веселее. На нас ведь могли, например, надеть ошейники со взрывчаткой, как обычно делают работорговцы. Но тогда хоть кто-нибудь наверняка подорвался бы. Я, если честно, был совсем не против, потому что лучше уж лишиться головы в результате красивого фейерверка, чем по семнадцать часов добывать в шахтах руду.

Короче говоря, мы были в пути уже пятый день, и я даже не представлял, сколько еще времени мы будем тащиться до места назначения. Но сегодня с самого утра у меня появилось чувство тревоги. Такое бывало и раньше, например, когда заключенным в моем блоке вздумалось устроить мне темную и избить меня, вдалеке от глаз охранников. К счастью, этого удалось избежать, иначе я сейчас вряд ли был жив.

Иногда я думал, что чутье на неприятности обострилось за время работы в полиции самого опасного города в этой части НКР. Иногда, мне казалось, что я просто схожу с ума. Дело могло быть как так, так и иначе, и черт его знает, как оно обстояло на самом деле.

Но сегодня мне опять было тревожно. Это было совсем не к добру.

Я шел в самой середине компании из двух десятков заключенных. Нас разделили на отряды по два десятка для того, чтобы легче было контролировать такую толпу. Все-таки рейнджеры вели почти сотню сидельцев, и хоть их и было почти столько же, сколько нас, все равно держать всех под надзором было не так уж и просто.

Шли мы в колонне по двое и своих соседей я знал через одного. Рейнджеры тщательно перемешали народ из разных блоков, чтобы мы не могли сговориться для побега. Они подготовились к своей задаче, приняли все возможные меры предосторожности, но я все равно чувствовал, что что-то не так. И на этот раз угроза исходила точно не от кого-то из моих товарищей по несчастью. Если они попытаются начать драку, то нас быстро разнимут, вряд ли мне успеют что-то сделать.

Оторвав взгляд от земли, я осмотрелся, и заметил на горизонте силуэт, который почти тут же пропал. Это мог быть обычный путник, который решил обойти от греха подальше колонну заключенных. Но это укрепило мои подозрения в том, что сегодня случится что-то нехорошее.

Мы шли через ущелье, место было узкое, и просматривалось очень плохо. Я, конечно, был уверен, что рейнджеры отправили вперед передовой отряд, как раз для того чтобы проверить дорогу и предупредить, если впереди появится препятствие. У них были рации, и они могли общаться на расстоянии. А еще у них были отличные бронежилеты.

За пять лет, что я провел в тюрьме, форменное обмундирование рейнджера претерпело изменение. Раньше они носили армейскую боевую броню, теперь же на них были странного вида бронежилеты, наручи и наколенники. А еще теперь они носили пыльники и странные шлемы с визорами темно-красного цвета. Я предполагал, что их шлемы не просто для красоты такие, а могут работать как приборы ночного видения. Даже не знаю, откуда такие вещи попали в руки НКР, но ничуть не удивлен, что их передали именно рейнджерам. Все-таки это элитные войска, которые помогли Республике победить уже не в одном локальном конфликте, и наверняка были способны сделать это еще раз.

А когда земля сотряслась, а впереди раздался взрыв, который расшвырял во все стороны тела рейнджеров и заключенных, шедших в передней части колонны, я почувствовал облегчение, будто нарыв, который дергал и болел, наконец, прорвался.

- На землю! - заорал кто-то из рейнджеров. - На землю все, быстро!

Я бы с удовольствием исполнил его приказ, если бы он не означал очевидную глупость. Все потому что никто кроме меня этого приказа исполнять не собирался. Заключенные, почувствовав, что внимание конвоиров оказалось отвлечено, рванули в разные стороны. Все, кроме небольшой группы, которая сбилась плотнее и осталась на месте. Одного из них я знал, это был лидер крупной банды, в которой состояла чуть ли не полусотня налетчиков, и в тюрьму он попал совсем недавно, месяца три назад.

Похоже, что он был как-то связан с этим нападением. Со всех сторон послышались выстрелы, рейнджеры стали падать на землю один за другим. Кто-то залег за укрытием, пытаясь понять, откуда стреляют, другие, потому что их тела оказались пробиты пулями. Я почувствовал панику, которая накатила на меня, в груди похолодело. А мне-то что делать? Бежать вместе с заключенными? Пытаться пристать к этой группе? Но они ведь знают, кто я такой, и точно не будут рады компании бывшего полицейского.

И тут что-то заставило меня упасть на землю. Я все-таки бросился вниз, закрыв голову руками, и как раз вовремя, потому что у кого-то из рейнджеров сдали нервы, и он выпустил весь магазин из своей винтовки по мечущимся заключенным.

Люди падали на землю один за другим. А потом стрельба захлебнулась, прерванная точным выстрелом снайперской винтовки. Тот из рейнджеров, что стрелял по заключенным, упал, шлем его был пробит тяжелой пулей, и его содержимое наверняка сейчас представляло собой кашу из крови, костной крошки и мозгового вещества.

И тогда я пополз. Молясь всем богам, чтобы меня не затоптали, чтобы никто не обратил внимания на ползущего человека, и пару раз не стрельнул по мне для верности. Надо мной свистели пули, несколько раз я замирал, когда слышал гранатные взрывы, но продолжал упрямо ползти к одному из убитых рейнджеров.

Преодолев с десяток ярдов, я поднял голову и осмотрелся.