Под полной луной, Луной Бомбардировщика (ЛП) - Грин Саймон
Желудок Роба на мгновение взбрыкнул, как это всегда бывало, и ему пришлось бороться, чтобы удержать недавно съеденное. На лбу выступили холодные бисеринки пота. Человек не создан для таких путешествий, подумал он. А потом самолёт выровнялся; он сам успокоился, и руки уверенно переместились на рычаги управления, взяв управление на себя. Он никогда не спрашивал других, чувствуют ли они то же самое при взлёте. Это было не его дело.
Самолёт за самолётом поднимались в воздух, заполняя небо, каждый занимал своё место в строю. Самая большая эскадрилья Одушевлённых бомбардировщиков, которая когда-либо собиралась; они направлялись, чтобы разбомбить до основания целый город и уничтожить всё его население. Во имя великого блага.
“Спитфайры” поднимались в воздух по одному и попарно, чтобы лететь рядом с ними. Они были готовы помешать атакующим и подавить зенитную артиллерию. Одноместные - “Спитфайры”: мужчины и женщины, в каждого из которых вселился ангел. Лишь немногие были достаточно сильны, чтобы удержать в себе ангела. Немногие, храбрые и чистые. Они умели летать, были сверхъестественно сильны, и лютый холод и разрежённый воздух верхних пределов их ничуть не беспокоили. Но длилось это недолго. Даже самые преданные души быстро перегорали. Ведь мужчинам и женщинам не суждено пылать так ярко.
- Зачем они это делают? - спросил Чалки. - Согласиться занять место в “Спите” - всё равно что подписать себе смертный приговор.
- Они делают свою работу, чтобы мы могли делать свою, - сказал Роб. - Они все добровольцы.
- А разве не все мы? - сказал Джеймс, любовно поглаживая пушку. Все невольно улыбнулись.
Роб тихо молился, когда последние несколько самолетов занимали свои места в строю. Они все молились, все экипажи. Им говорили, что в этом нет необходимости, что Ангел защитит самолёт и его экипаж от сил Ада… но они всё равно молились, тихо, на каждом задании. Каждый человек чувствовал необходимость примириться с Богом перед лицом смерти.
Самолёты двигались вперёд, пролетели над Англией, а затем над Ла-Маншем. Направляясь в Германию к Дрездену.
- Почему Дрезден? - неожиданно спросил Отец Джон. - Простите… Я только мельком пролистал инструктаж по дороге сюда. Что такого особенного в одном немецком городе, чтобы оправдать такое количество бомбардировщиков?
- Разведка докладывает, что сегодня вечером в Дрездене будет происходить что-то очень масштабное и очень скверное, - сказал Роб. - Там будет большинство глав - Нацистов, верхушка, все от Геббельса до Гиммлера. Не Фюрер, конечно. Он больше не покидает свой бункер в Берлине. Но поговаривают, что эти самые высшие чины собираются устроить в Дрездене призыв, чтобы призвать сонм могущественных демонов. Высокоранговых представителей Ямы. Нацисты собираются принести в жертву каждого мужчину, женщину и ребёнка в городе, чтобы усилить этот призыв — и заплатить за помощь, которую они ожидают. Мы не можем этого допустить.
- Так что сначала мы их всех убьём! - бодро сказал Джеймс. - Разбомбим город от и до, пока в нём не останется ни одного живого существа. Остановим призыв и, возможно, уничтожим и главных нацистских ублюдков, если они не защитили себя должным образом.
- Трудно вспомнить, когда война была просто войной, - сказал Чалки. Он не отрывался от своих карт и расчётов. Ангел знал, куда их вести, но выбор оптимального маршрута зависел от штурмана. - Когда всё только начиналось, когда армии сражались с армиями…
- Пока Адольф Гитлер не понял, что проигрывает, - сказал Уриэль. Понял, что он не сможет победить. И тогда он заключил пакт с Адом: человеческие жертвы в обмен на власть, после того как он обратился к Небесам за помощью и получил отказ. Как я понимаю, для Фюрера это был шок. Узнать, что он изначально не был на стороне ангелов. Что Бог не с ним. Некоторые говорят, что именно это свело его с ума, сделало настолько безумным, что он продал свою душу — и свою страну — Дьяволу. В обмен на демонические силы, необходимые ему для победы в войне. Разумеется, как только Ад вступил в войну, в неё вступили и Небеса. Когда демоны восстали, ангелы спустились на землю. Но и у нас, и у них положен предел вмешательству. Иначе Мир - и все его народы - будут уничтожены. Стороны могут помочь людям - придать сил, но вы всё равно должны сами принимать решения, сами сражаться. Иначе победа… будет бессмысленной.
Роб подумал о множестве вещей, которые он хотел бы сказать в ответ на это, но промолчал. Уриэль был довольно разговорчив для ангела, но всё же не стоило на него давить. Ангелы - это явленная воля Божья; спорить с ними бессмысленно. Они делают то, что должно делать, - не больше и не меньше.
- Мне больше нравится лететь в таком самолёте, - сказал Чалки. - Так тихо без двигателей. Помнишь старые времена, Роб? Ужасный оглушительный рёв двигателей, вибрации, от которых тебя трясёт с головы до ног… жуткий холод и необходимость в кислороде? С Уриэлем, обеспечивающим нам всю необходимую скорость и мощь, это похоже на сны о полётах, которые я видел, когда был ещё ребенком. Беззаботно и без усилий парить по небосводу.
Роб только кивнул. Тишина казалась ему жутковатой. Всё-таки Ангел мог разогнать самолёт до гораздо больших скоростей, чем даже самые современные двигатели. Они пересекут Ла-Манш и окажутся в Германии меньше чем через час. Это напомнило ему…
- Проверка постов. - Начали.
- Говорит Штурман, - сказал Чалки. - Курс проложен. Просто следуйте указаниям, которые я вам дам, и постарайтесь не заблудиться.
- Пушка заряжена; патрон в патроннике - сказал Джеймс. - Стрельба фифти - фифти: трассеры и благословенные пули. Чудесно, просто чудесно.
- Простите? - спросил Отец Джон. - Что такое… благословенные пули?
- На носике пули вырезан крест, - с нескрываемым удовольствием произнёс Джеймс.
Отец Джон скорчил гримасу. - А-а. Дум-Дум. Мерзкие штуки. Можно даже сказать, бесчестные.
- Цель пули - убить врага, Отец, - сказал Джеймс. - Чем эффективнее она справится с этой задачей, тем лучше. Раненый человек всегда может оправиться и снова прийти за вами. Единственный хороший нацист - это тот, которому прострелили голову.
- Сведите разговоры к минимуму, - мягко сказал Роб. - Дэвид?
- Кормовой пулемётчик, да. Пушка готова к работе, бак для воды полон до отказа. Святая вода не хуже огнемёта, когда вы выступаете против демонических сил, Отец.
- Спасибо, Дэвид, - сказал Роб. - А что с нашей полезной нагрузкой, Джеймс?
- Все бомбы подготовлены к сбросу, - ответил Джеймс. - И я повторю ещё раз: если мне приходится выполнять двойную работу в качестве главного стрелка и бомбардира, я должен получать двойную зарплату. За двойную ответственность.
- Обсудите это с Командиром соединения, когда мы вернёмся, - бодро сказал Чалки. - Давай, посмотрим, как далеко это тебя заведёт.
- Бомбы тоже благословлены? - спросил отец Иоанн. - Над ними вы тоже произвели какое-нибудь богохульство?
Джеймс подмигнул священнику. - Бомбы - это просто бомбы, Отец. Они взрываются и убивают тех, кого нужно убить. Кто может желать чего-то большего?
Священник медленно покачал головой. - Это моё первое задание. Первое настоящее боевое задание. Меня проинструктировали, подготовили, обучили. Я прочитал официальное обращение Пантифика из Ватикана. Но ко многому ещё нужно привыкнуть. У меня всё ещё есть… сомнения. Проблемы, связанные со всей этой идеей Священной войны. Мне трудно смириться с тем, что мой любящий Бог хочет, чтобы одна группа его детей убивала другую.
- Мы не будем убивать жителей Дрездена, Отец, - как можно любезнее сказал Роб. - Мы освободим их. Спасем их тела от страданий, а души - от Ада. Лучше чистая смерть от наших рук… чем ужас человеческого жертвоприношения силам Ямы.
- Вы верите в это? - спросил Отец Джон.
Я должен в это верить, подумал Роб, но промолчал.
- Будь внимателен, Роб, - резко произнёс Чалки. Они были дружной командой, но чем ближе они были к цели, тем большее значение приобретал профессионализм. - Мы только что пересекли границу Германии; мы над вражеской территории. Он посмотрел на священника.
