Огни Вавилон-Прайм (СИ) - Пислегин Алексей

Это был другой язык. Отдалённо похожий на английский, пожалуй. Она говорила на нём. Я её понимал. Я говорил на нём сам...

Какого чёрта?!

Что за херня?!

Что...

- Расслабься, красавчик, - послышался вдруг голос девушки. Она тряхнула кудрявой головой, и на лицо вернулось соблазнительное выражение. – Астин действует минут пять. Хочешь – устрой нашему менеджеру разнос. Только – потом. А сейчас ты со мной. Расслабляйся…

Последнее слово она прошептала, я его едва расслышал. Девушка мне подмигнула, повернулась спиной – и начала танцевать.

Тыц-тыц-тыц – стучал электронный бит. И в такт ему она извивалась, покачивала бёдрами. Вправо-влево, вправо-влево. Раз – и она резко наклонилась, изогнула спину. Крошечные шортики натянулись ещё сильнее, а топик вдруг словно сам соскользнул с неё, упал на пол...

Нафиг. Со мной случилось чёрт пойми что, какой к чёрту стриптиз!

Я рывком сел, выпрямился – перед глазами пошли пятна, цвета в комнате заплясали, то ярко вспыхивая, то угасая.

- Хватит! – я поймал девушку за запястье, она тут же крутанулась – и через миг снова оказалась у меня на коленях. В лицо мне ткнулись смуглые крепкие груди с маленькими тёмно-розовыми сосками. На плечи легли две ладошки – и по коже от них тут же волнами разошлись мурашки, странное, неестественное наслаждение.

Чёрт, она что мне вообще вколола? Вот вообще не шарю в наркотиках. Этот астин – что типа ЛСД? Метамфитамина? Их разве в вену вводят?

Я сам поймал девушку за плечи, с определённым усилием заставил себя посмотреть ей в лицо. С нажимом произнёс:

- Я сказал – хватит. Так что прекращай. И вообще – оденься.

Секунду она удивлённо на меня смотрела, потом поморщилась.

- Парень, какого чёрта? Думаешь, я сильно хочу трясти перед тобой сиськами? Я, мать твою, хочу, чтобы мне за полчаса в этой грёбаной кабинке заплатили грёбаные деньги! А ты ломаешься, как малолетняя кварантка!

Девушка зло смотрела на меня. Я повторил:

- Я вроде бы ясно сказал – оденься.

Она фыркнула, встала. Подобрала с пола свой топ и, ловко надев обратно, сердито скрестила руки на груди:

- Ну? Дальше что?

- Да сядь ты, - поморщился уже я, сдвинувшись на левый угол дивана. Не удержавшись, с ядом в голосе добавил. – Расслабься, ты такая напряжённая. Ломаешься, как малолетняя квартирантка.

Последнее слово я сказал по-русски. И с облегчением понял, что могу это сделать.

- Кварантка, - поправила девушка, усаживаясь рядом.

- И что это такое?

Ответом мне стал странный взгляд. Явственнее всего в нём читался вопрос «ты идиот?». В слух, однако, прозвучало другое.

- Вон, голограмму за окном видишь? Это кварантка. Они все из себя – целомудренные недотроги. Как в «Лазури» вообще умудрились найти шлюху-кварантку, я не знаю, - девушка вздохнула. – Имей в виду, хочешь болтать – будем болтать. Но тебе придётся заплатить, как за танец.

Я не ответил, глядя в окно. Именно – окно. На голограмму. Кварантки. Той самой, краснокожей, которую увидел ранее.

Осмотрел себя самого. Штаны – ну ладно, что-то типа джинсов по цвету и фасону, только ткань другая, плотная, но мягкая. Рубашка – странная, с яркой расцветкой, типа пляжной гавайской. Воротничка нет совсем, и вместо пуговиц что-то типа стальных кнопок. А ещё – куртка. Чёрная, из какой-то чешуйчатой кожи.

Какого чёрта?

- Где мы? Что это за место?

- Ох, кто-то сегодня перебрал, - девушка с облегчением улыбнулась. – Ты в «Нежном пороке». Это стриптиз-бар, если ещё не понял.

- Ага, - кивнул я, ощущая подступающее раздражение. – А город какой?

- Ты с планеты, что ли? – прыснула собеседница. – Вообще ничего не помнишь?

Глядя на выражение моего лица, она тут же успокоилась, с губ слетела улыбка. С сочувствием (ну надо же) девушка произнесла:

- Ты на станции Вавилон-Прайм, парень. Орбита Энкиду-9.

Я кивнул. Пока что я просто кивнул. Знала бы она, мать её, насколько «просто кивнул» для меня сейчас мало.

В голове в такт музыке шумел наркотик, плыли перед глазами цвета. За окном всё так же летали непонятные штуки, сейчас вовсе превратившиеся для меня в размазанные искорки...

Мне безумно хотелось впасть в истерику. Некоторые вещи – банально очень тяжело осознать.

Станция. Станция Вавилон-Прайм...

На орбите. На орбите какого-то непонятного Энкиду-9.

Что она мне дальше скажет? «Ты волшебник, Гарри»? «Ты джедай, Люк»? «Проснись, ты обоссался»?

Чтобы хоть немного отвлечься, бесцветным голосом спросил:

- Тебя как зовут?

- Лисичка, - девушка улыбнулась, всё ещё глядя на меня с сочувствием.

- Ага, - хмыкнул я. – Лисичка-сестричка. А я – Волчок, серенький бочок. Как на самом деле?

Она вздохнула, буркнула:

- Обычно я не говорю, но ладно. Обычно у меня и клиенты попроще. Я – Аиша.

- Андрей.

Вдруг музыка стихла, на стене напротив окна развернулся огромный голографический экран. Вот это, похоже, и есть здешний телевизор. В центре изображения был по грудь виден мужчина лет пятидесяти – гладко выбритый, интеллигентный. Лёгкая улыбка, внимательный взгляд серых глаз – ему разве что очков для полноты образа не хватает. Да и чёрный узорчатый балахон с капюшоном смотрится очень инородно.

- Здравствуйте, жители Вавилон-Прайм. Я – Пророк.

Говорил он мягко и спокойно. Только вот почему Аиша вздрогнула и побледнела? Побледнела просто смертельно – это видно даже на её смуглой коже и при здешнем приглушенном свете.

- Ты в порядке? Что...

- Заткнись! – зло шикнула девушка. Правда, голос её подвёл, дрогнул.

Пророк продолжил:

- Я здесь для того, чтобы выразить волю Всетворца. Поэтому сегодня Вавилон-Прайм умрёт.

Глава 2. Шанс на спасение

- Эта станция была символом величия Объединённых Цивилизаций, - печально продолжил старик, глядя пронзительным взглядом с экрана. – Лучшие умы людей, кварантов, илинтири, шагу и многих других рас вложились в Вавилон-Прайм. Инженеры, архитекторы, художники – она творили одну общую мечту.

Картинка сменилась – вместо Пророка возникли виды города. Залитые светом воздушные, устремлённые вверх здания, цветущие зеленью аллеи и парки, многочисленные скульптуры, изображающие людей и других существ разной степени человекоподобности.

Увиденное напомнило мне так и не реализованные проекты советских архитекторов-футуристов – но было куда более лёгким, лишённым брутализма и монументальности.

Кадр остановился на статуе девушки-человека, выполненной из незнакомого мне синеватого камня с золотистыми прожилками. В струящемся лёгком платье, она всем телом будто стремилась вперёд и вверх, застыла в этом порыве и с восторгом смотрела – в будущее? В небо? Не знаю.

- Всё изменилось, - грустно вздохнул Пророк.

Изображение мигнуло и поменялось. Эта была всё та же статуя – но ощущалась она совсем иначе. Пропали яркие лучи, сменившись полумраком и рассеянным кислотным светом. Девушку сплошь покрыли граффити, кто-то надел на неё красный латексный бюстгальтер и такую же маску в БДСМ-стиле. А после вновь пошли виды города – разноцветного и залитого многочисленной рекламой, словно бы заменившей другие источники света.

В общем, всё то, что я уже видел в окно. И, глядя на этот странный футуристичный Лас-Вегас, манящий потребителя голограммами со стриптизом и проститутками, с рулеткой и игровыми автоматами, с деликатесами и наркотиками, - я думал. Думал, какого чёрта вообще сейчас происходит.

Самолёт... Что было в самолёте? Едва я напрягал память, туман в голове тут же будто усиливался, скрывая от меня моё же прошлое. Болтовня соседа, стюардессы, вид на густые облака сквозь иллюминатор... И не только облака – сплошной фронт тяжёлых чёрных туч, вспышки молний. Полные ужаса крики, плач ребёнка и отчаянный бубнёж за спиной: «Отче наш, сущий на небеси…».

Ладно, у меня есть версии. Логичная и адекватная: я долетел, на нервняке из-за полёта в грозу напился. Пришёл в стриптиз-бар. После пережитого стресса и выпитого алкоголя очнулся не в адеквате, и Аиша меня добила неизвестной наркотой.