Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ) - Кирнос Степан Витальевич

– Своей матери я не помню, отец о ней ничего не рассказывал. Я жил вместе с ним в этом доме.

– А кто был ваш отец?

– Он был распорядителем ресурсов.

– Это из тех, что являются одним из служащих неимоверно огромной бюрократической имперской машины, насчитывающих неисчислимое количество чиновников самых разных рангов?

– Да-да,

– А-а, начальник отдела имперского правительства?

– Нет-нет, – поднял руки Азариэль. – он не был одним из членов высшего эшелона этой машины.

– А я понял. Он был простым серым чиновником, выполняющим свою незначительную работу, которая давала ему Империя.

– Именно. Жениться он не успел, поэтому дом после его смерти достался мне. Только на днях подписал наследственную.

– Так что же с ним случилось? – вопрос гостя практически не слышим за пеленой воспоминаний о прошлом.

Юноша не любил вспоминать, как отец оставил его в возрасте шести лет, уйдя по поручению на работе, так и не вернувшись. События тех дней лежат тяжким грузом в сознании юноши, временами заставляя его проваливаться в пропасть меланхолии каждый раз, когда ему кто-нибудь напомнит об этом и в особенности боль доставляют последние слова отца – «Подожди, приду, и я сыграю с тобой, работы сейчас много. Я обещаю. Ты только дождись меня». Они ввергают молодого парня в печаль и рождая тернии у сердца. Тяжёлые времена, отмеченные дланью серости, медленно освещаются зарей нового дня, и Азариэль чувствует это, уже не ощущая прежнего ликования.

– Его убили, – скудно отвечает хозяин дома.

– Он был хорошим?

– Ладно, нам нечего думать о прошлом, – отведя пальцы от полированной поверхности крышки стола, сказал Азариэль.

– Хорошо. А убийцы хоть наказаны?

– Мой отец погиб от рук местной повстанческой группировки «Сыны Лесов», когда из-за задержки конвоя с повозками решил самостоятельно отнести отчетности по работе в город – Сердце Леса, один из штабов имперской бюрократии на родине лесных эльфов. Как думаете?

– Ну да, они – хитрые воины.

– Проклятая Империя, – выругался юноша и с пущей яростью продолжил, исказив прекрасные черты лица в гримасе гнева. – Проклятые «Сыны» …

– Да ладно вам, – гость откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. – Где ещё встретишь таких воинов? Бьют как «Дикая Охота», а скрываются будто призраки.

Разум Азариэля невольно выволок всё, что знает об убийцах отца. Парень чуть подался вперёд, а его уста выдали речь в которой промелькнули искорки злобы:

– Согласен, «Сыны Лесов» это вам не какая-то расфуфыренная бандитская группировка, хотящая получить власть в Гринхарте и его местности и желавшей как можно больше нахапать и уйти в тень от имперского правосудия. У этих кодл имеются свои мелкие политические мотивы, выросшие на какой-то непонятной и безумной философии… мудрецы недоделанные. Они мечтают о создании вольной местности, где нет государства, где все решается сообща в соответствии традициям… долбанные мечтатели, нанюхавшиеся лунного сахара.

– Да, и для этого, они считают, государство необходимо уничтожить, начиная с его марионеток и деятелей, вроде мелких служащих. Романтика абсолютной свободы, – в голосе гостя пробежал намёк на восхищение группировкой.

– Но это так считается, ибо под самыми благородными мотивами обычно скрываются более прозаичные, алчные и жестокие желания, раздуваемые похотью, гордыней и жаждой богатства. Они как любой клан выродков мечтают о власти и наживе, а идеи свободы насаждали для низших слоёв клана, что б просто получить фанатичных и бездумных последователей, готовых пойти на всё, ради столь сладких идей.

– Но тогда ради чего всё ими творится?

– Как всегда, – пожав плечами, гостю говорит юноша. – Безумие, жадность, похоть и жестокость, прикрытые благородными «народными» мотивами.

– Откуда такая начитанность и познание? – удивился гость.

– Научили так, – скоротечно ответил Азариэль, вспомнив, что его воспитывали в доме сирот при отделении военного имперского колледжа. – Хорошие учителя были.

– Но ведь сражаются, же за справедливость, не так ли?

– Они «во имя справедливости» грабили и убивали. – Гневно парирует Азариэль. – Сколько жертвами их идей стало? Какое количество безобидных людей и эльфов, которые просто шли через лес без стражи? – напористо прозвучал вопрос.

– Ну, хотя бы, их удары были одинаково жестоки, беспощадны и столь же коварны, молниеносны. Выжженные мелкие, без следов «Сынов», селения и развороченные караваны – ничего не могло скрыться от лесных «благородных разбойников».

– Вы в этом находите прелесть? – смутился Азариэль. – Простите, но ведь это противно.

– Нет-нет, что вы… я просто удивлён их военным мастерством. По крайней мере цели их благородны. Они действительно желают свободы от имперского правительства.

Азариэль пропустил этот выпад, за который гость может сесть в тюрьму, не обратив на крамольные слова внимания. Его разум поглощён спором, жаждой доказать правоту. Он, сотрясая воздух жестикуляцией рук, продолжается напористую риторику:

– Хоть они и говорят о благородных целях, но картина ими содеянного совсем иная, показывая их истинное лицо. Они ведут себя как обычные разбойники, не на йоту больше, лишь подретушировав свою деятельность красивой идеей лживых, но, как им кажется, священных аспектов новой жизни.

Гость с Азариэлем погрузились в дискуссию. Азариэль стоял на позициях того, что они бандиты и место им на виселице, а босмер пытался их как-то обелить. Они говорили и том, что «Сынов Лесов» так никто и не мог поймать, как не пытались, так как любая операция их поимки превращалась в погоню за тенями. Ни местная стража, ни имперский легион, ведомый самыми лучшими полководцами, не смогли их загнать в угол или истребить. В последние моменты, перед появлением стражи или регулярных войск они скрывались в тени леса, оставляя лишь после себя сожженные дома, убитых граждан и ореол непонятности, вкупе с кровавым безумием.

Босмер указывал, что они воодушевляют на борьбу всё больше и больше молодых эльфов, и людей. Сыны лесов, силой пламенного слова и красотой удивительной идеологии, распространили влияние практически среди бандитов от Старого Корня до Гринхарта, превратившись в одну из самых опасных местных сил, чьё присутствие от остальных провинций Империя старалась скрыть.

Азариэль парировал тем, что эта группировка сама себе противоречит. Как сказано в одной книге: «Но что есть государство, или иная организация, без собственного устройства?». Их структура крайне интересна и необычна, идя вразрез с декларируемыми идеями. Местность, находящаяся под их контролем, делится на «Вольные Директории». И каждой «Директорией» управляет «Великое Совещание» – собрание всех взрослых членов этой территории, что принимало все решения сообща. Но это только на словах, ибо над всей Директорией стоит узкий круг людей и эльфов, по сути, они и есть истинная власть этой шайки-лейки. В него входят и идеологические лидеры, главные сепаратисты региона, и главы бандитских группировок. Негласно, порой в полушёпот, их называли «Кругом Сильнейших», который и старался протолкнуть свою волю на «Великих Совещаниях».

Они вспомнили, что от каждой Директории выделялся представитель, и он направляется в штаб «Сынов», где и заседает так называемый «Дерикториальный Совет», который управлял всей повстанческой организацией и решал основные проблемы. Но, не смотря на их вольные идеалы, во главе совета стоит председатель, который занимается изданием доктрин и созданием новых вербовочных пунктов. Это и является главной издёвкой и двуличием, ибо, как те, кто заявляют о полном уничтожении диктата одной личности, имеют во главе собственного движения даже не группу лиц, а единоличного и харизматического лидера.

– Знаете, – вкрадчиво и аккуратно полилась речь. – У меня был один друг-данмер. Я его даже мог назвать братом, и он придерживался таких же идей что и вы.

– Расскажите о нём.

– Да говорить особо нечего. Тихий, загадочный, но умный и верный идеалам, которым служил. Впрочем, из-за этого мы и разошлись во мнениях… по одной ситуации. Я верю, что мы когда-нибудь снова станем друзьями, но политических идей я менять не собираюсь.