Эль. Начало - Хана Агма

— У ребят совсем сил не осталось. На повозках бы меньше, чем за полдня дошли. У них же сил даже отлить нет. Хотя, подожди вон один, всё-таки собрал остатки силы.

Действительно, один из носильщиков, что до этого валялся на земле, встал и пошёл в ближайшие кусты.

— Какой-то он немного странный. Тебе не кажется? — Фирма немного вытянул тонкую шею и выпрямил спину, чтобы получше разглядеть вставшего.

— Вроде нет… — ответил я Фирме.

Поначалу подумал я, но приглядевшись, заметил. Его одежда. Она полностью сухая! Ни одного следа от пота! К тому же, ворот его серой рубахи, полностью застёгнут, как и манжеты и жилет, что надет поверх рубахи. Кто вообще в такую жару оденет жилет? Штаны же, плотно заправлены в невысокие ботинки. Он значительно отличается от остальных носильщиков, которые оголили своё тело настолько, насколько это возможно, чтобы не перегреться на солнце. Большинство вообще сняли свои рубахи и накинули их поверх головы. «Странный» — подумал я — «Почему я раньше его не заметил? Не первый день идём вместе».

— Далеко не отходи, — вслед сказал ему Сафар — потом тебя искать замучаемся.

Сафар, тоже один из охранников, старый, прожжённый, не один десяток лет уже в охранниках с торговцами ходит. Говорят, что в Вишнёвом лесу, он с закрытыми глазами из любой его части придёт в ту часть, в которую скажут.

— Хорошо, — коротко кивнул в ответ странный парень, скрывшись в кустах подлеска.

— Да ты прав, — согласился я с Фирмой, — он странный, одежда вся сухая, на кистях кожаные перчатки, кто вообще в жару носит перчатки?

— Никто летом не носит перчатки. Уставшим он тоже не выглядит, у всех ноги дрожат, а этот встал и ходит, как будто на прогулке, — подтвердил Фирма.

— Может, его мешок чем-то лёгким набит? С другой стороны, это и не важно, сам мешок тоже имеет вес. Идёт он, как все, под палящим солнцем. Потеть то он должен! — продолжил Фирма.

— Да, странный, — согласился я и задумался: «Действительно странный, надо будет его разговорить, как снова пойдём, а сейчас лучше немного отдохнуть в тени».

— Хана ему! — крикнул Фирма, подрываясь с места.

Я тоже подорвался вслед за ним, пытаясь понять, о чем он. На парня же, шедшего обратно из кустов, накинулся молосский пес. Неизвестно откуда взявшийся.

— В круг! — закричал Мирук.

«Не нужно каждый раз об этом напоминать. Все и так знают какое построение нужно принимать в случае нападения молоссов: в центре Мирук, потом носильщики, а вокруг них мы», — возмущенно подумал я.

— Сколько их? — кто-то нервно спросил с боку.

— Не понятно! — ответили, так же нервно, с другого бока.

С обеих сторон дороги, в кустарнике, снуёт множество тел, рыча и подвывая, словно настраивают себя перед боем.

— Судя по вон той твари, — Сафар кивнул головой, в ту сторону, где молосс неистово рыча, грыз тело бедолаги, которому не вовремя приспичило, — их не больше пяти, молоссы редко для охоты сбиваются в стаи, крупнее пяти самцов.

— Значит — подхватил другой — раз один здесь, то по каждую сторону, минимум ещё по двое, много будет, на нас шестерых… — без надежды в голосе, закончил он.

Не удивительно, что он поник духом, нас шестеро, вооружены короткими копьями, да небольшими ручными щитами, нормальной брони ни у кого нет. Ещё кони беснуются, не давая, своим ржанием, сосредоточиться. И подлесок весь хрустит и рычит. С одной из сторон дороги, шум резко прекратился, на секунду и вновь появился, но уже направленный в нашу сторону.

— Идут! — крикнул кто-то в панике.

— Не ссать! — загремел своим басом, на всю округу, тучный Мирук — вы же не дети! Принимайте на копьё!

Трое, что стояли позади меня, взяли копья на изготовку, прикрывшись щитами на предплечьях. Правда, такие маленькие щиты не помогут в бою с молоссами, видимо им так спокойнее. Я и ещё один охранник, что стоял позади них, повернулись в пол оборота, чтобы видеть происходящее, и в случае чего, помочь им. Третий же, с нашей стороны, стоявший посередине, продолжил наблюдать за подлеском с нашей стороны, ведь оттуда, по-прежнему, доносился шум.

Не прошло и нескольких секунд после слов Мирука, как из подлеска выпрыгнул новый молосс. Этот, в отличие от того, серого, был немного коричневат и с поломанным левым ухом. «Видимо опытнее», — пронеслась мысль в моей голове, как, собственно, молосс это и подтвердил.

Выпрыгнув на тракт, он не кинулся прямо на нас, на выставленные для него копья. Вместо этого он прыгнул в сторону, и по небольшой дуге, кинулся на нас, заходя с той стороны, где его может достать только один копейщик из той троицы, да и я, стоящий в пол оборота, навряд ли бы успел развернуть копьё. И не успел. Молосс впился мёртвой хваткой в щит этого бедного копейщика, промял его зубами и впился в плоть. Всё это я осознал за доли секунды, происходящего из воплей, стоящего рядом, пока разворачивал копьё. Не глядя, с размаху, я вонзил копьё молоссу в бок. Оно вошло глубоко, с характерным шмякающим звуком пробитых внутренностей. «Удачно вогнал, зацепил лёгкие» — в подтверждение моим мыслям, молосс выпустил из пасти руку орущего копейщика и зарычал, выплёвывая куски крови, но он не успел опомниться, как с другой стороны, ему в бок, вонзил своё копьё, ранее стоявший по середине охранник.

— Держи его! — крикнул он мне.

Надавив всем телом на копьё, боковым зрением я уловил движение. Третий копейщик, стоявший дальше всего от молосса, разбежавшись, прыгнул, использовав спину укушенного охранника, как трамплин. Подняв руки с копьём над своей головой, он со всей силы вогнал его в голову молосса, которого мы держали. Молосс тут же обмяк мёртвым грузом.

— Ещё один! — закричал центральный с моей стороны.

Действительно, из чащи показался, ещё один молосс, а наши копья, вогнаны в тушу другого.

— Да твою ж мать! — выругался прыгнувший, в панике пытаясь вытащить застрявшее копьё из черепа молосса.

Мы же, проткнувшие тушу с боков, уже вытащили свои копья, с чавкающими звуками, и развернулись, для принятия на копьё новой туши. Но этот оказался умнее предыдущих. Он, не смотря в нашу сторону, выпрыгнув, ринулся в другую сторону. Туда, где привязанная к дереву бесновалась лошадь Мирука. На ходу он разинул свою огромную, клыкастую пасть и впился в шею коня. Кровь брызнула в разные стороны, заливая всю растительность вокруг. Конь истерично заржал с пеной у рта, несколько раз брыкнулся и затих, молосс же не выпуская своей жертвы из пасти, поволок его в чащу через дорогу, оставляя кровавый след поперёк неё. Поводья, привязанные к ветке, с треском натянулись, и сломали её, хотя конь до этого, так не смог. С хрустом ломающихся веток, молосс, со своей добычей, скрылся в кустарнике.

— Отбой тревоги, — выпрямился один из копейщиков.

— С чего это? — с трудом достав копьё, возмутился прыгун.

— Их всего трое было, — подтвердил Мирук — будь их больше, третий не ушёл бы. Эти твари умные, понапрасну рисковать не будут.

После этих слов, все попадали на землю, от жары и перенапряжения.

— Ну, почти. Эти двое были отвлекающими, — Мирук ткнул рукой в две безжизненные туши — а третий должен был добыть мясо. Тот, что первый выпрыгнул, видимо молодой совсем, не усидел на месте при виде человека рядом с ним, вот и кинулся на бедолагу. Остальным пришлось действовать по ситуации. Ладно, хватит прохлаждаться, нужно уходить отсюда. На запах крови сейчас падальщики со всей округи сбегутся, с ними возиться нам не с руки.

Все с трудом поднялись на ноги и неуверенно зашагали к грузу, к почти успокоившимся лошадям. Ведь пока были в кольце, мы плавно отходили от повозок, чтобы улучшить видимость, да и дорога в том месте сужалась, отходили туда, где просторнее.

— А чего это, тот первый тоже затих и не двигается? — озвучил вслух я, витавший в воздухе вопрос.

— Да кто его знает? — развёл руками один из копейщиков.

— Может тот носильщик оказался с яйцами и забрал его с собой? — подхватил другой.

— И, как же? — заспорил третий.