Воспитанник орков 1 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич
Кто другой бы выпорол сына, но Милуд лишь покачал головой и принялся учить отпрыска боевому искусству.
Учеба была странная. Данут думал, что все сведется к маханию клинками, когда при ударах сыплются искры (красиво!), но отец заставлял его вставать спозаранок, бегать, таскать тяжелые камни и купаться в море при любой погоде. А уже после всего этого начинались тренировки. Поначалу бились на деревянных мечах (отец скидок не делал, царапин, синяков и заноз было вдоволь), потом Милуд заказал у кузнеца два тяжеленных клинка, которые Данут поначалу и поднять—то не мог. И снова — синяки—кровь, сбитые от ударов руки. И это при том, что жизнь в рыбачьем поселке была нелегкой и времени оставалось мало. Зато Данут стал лучшим в поселке гарпунером, умеющим поразить кита не на поверхности, а в глубине, отлично стрелял из арбалета, а в драке на кулаках с ним не рисковали связываться самые здоровые рыбаки. Однажды парень сцепился с выпившим моряком, из числа тех, кто привозит купцов — тому приглянулась Ластя. И, ладно бы только приглянулась. Так ведь нет — ухватил девчонку за руку, потащил. Данут, памятуя наставления отца, пытался решить дело миром, но пьяный мерзавец только хохотал. Ну, пришлось ему объяснить, что с девушками следует обращаться вежливо. Авось, когда нос встанет на место, а вместо выбитых зубов вырастут новые, скажет спасибо за науку.
Но наглецы, вроде этого, попадались нечасто. Обычно, от таких избавлялись сами торговые гости. Купцов, желающих получить редкостные товары (особенно шкуры китов, из которых в городе делают векши — кожаные лоскутки с печатями, на которые можно менять любые товары) много, а поселков вокруг моря, где жили отважные люди, не боящиеся бить китов, мало.
Данут любил, когда в поселок приплывали корабли купцов. Нравилось многолюдье, созданное на короткий срок, многоголосица, издалека похожая на птичьи крики, странные люди в незнакомых одеждах, нравились товары, привозимые издалека — оружие и посуда, тонкие ткани и вина, серебряные украшения и войлочные шляпы, благовония и зеркала. И книги! Было на что поглазеть, а что—то и прикупить.
Вначале шел крупный обмен, который вели старейшины и главный купец. Все, что было добыто поморами сообща — китовые шкуры и рыбий жир, клыки моржей, соленая и сушеная рыба — менялось на зерно, соль и железо. Зерно и соль позже делилось поровну, по числу едоков, не разбирая, кто стар, а кто мал, а железо целиком уходило кузнецу. Потом уже начинался сам торг, когда каждый житель поселка мог обменять собственные товары на городские изделия. Они с отцом степенно притаскивали куски коричневого воска, мед, шкурки соболя и выдры, речной жемчуг. В большом спросе у купцов были корни, похожие на смешных человечков. Отец как—то нашел пару хороших мест, где этих «человечков» было видимо—невидимо. Можно бы сразу их вырыть, но Милуд предпочитал носить понемногу. Как он выражался — чтобы не сбивать цену! Обычно, после того, как были закуплены самые необходимые товары — бочонок растительного масла, мешки с крупой и мешок белой муки, немного сахара, что—то там еще из провизии, запас одежды, обуви и белья (отец предпочитал покупать готовое, а не шить самому), решали, что бы еще такого купить. Иногда это было оружие или наконечники для стрел, иногда что—то другое. Отец не возражал, когда маленький Данут просил сладких фруктов и орехов, а сам иногда покупал книги. Раньше, когда их писали от руки, приобрести манускрипт было невозможно (на него ушла бы вся добыча отца и сына), но после того, как гномы из Скаллена придумали печатную машину, книги стали гораздо дешевле. Милуд любил читать и пристрастил к чтению сына, хотя кое—кто из поселка и смотрел на это неодобрительно. Но грамотеев уважали, а в долгие зимние вечера в их дом обязательно набивались земляки и просили почитать вслух.
В последнее время купцы принялись привозить книги, написанные участниками Аркалльской битвы. И, удивительное дело — чем больше проходило времени со времени сражения, тем больше появлялось участников, а то и героев. Милуд ради интереса купил одну, написанную неким Савом Ромом, а потом долго смеялся, пояснив, что автор путает аркебуз с аркебузой, а огнестрельным оружием были вооружены не орки, а люди и, он напрочь не помнит, чтобы был у них такой командир, наставляющий главнокомандующего. С тех пор Милуд заказывал купцам только книги по истории Фаркрайна, да романы, в которых главные герои — рыцари без страха и упрека сражаются со звероящерами и спасают невинных дев из лап злых магов. Иной раз купцы привозили работы по военному искусству. Милуд с удовольствием штудировал толстый том, под заумным названием «Фортификация», качал головой над «Стратегией и тактикой конного боя в условиях пересеченной и болотистой местности», определив ее автора в штабные крысы. Данут, по примеру отца, тоже ознакомился с трудами. Запомнил почти все, но понял мало. Что такое «контрфорсы» и «куртины», уяснил после того, как отец нарисовал довольно сносный чертеж крепости.
Проку от прочитанных книг было мало. Ну, зачем жителю побережья знать, как определить, не ведет ли противник подкоп? Крепости ставить не от кого, разве что, от белых медведей. Или, напротив, к чему Дануту знание того, как правильно вести тихую сапу? Ну, если только моржи или тюлени понаставят себе фортов. Они, может быть, и хотели бы, только ласты для строительных работ не годятся.
Чем ближе Данут подходил к родному поселку, тем больше его что—то смущало. Грызло какое—то странное беспокойство. Оно началось еще в полдень, когда парень проделал половину пути. Ноздри, отвыкшие от человеческих запахов, уловили запахи странного дыма. Не того, что идет из очагов (и ему бы спозаранку идти, а не в полдень). Так не пахнет ни костер путника, ни печка. Скорее, лесной пожар, куда по неосторожности попало зверье. Только, в отличие от лесного пала, этот был куда тише и меньше. Уж не горит ли поселок? Однажды в селении сгорела избушка, где проживала слепая Хигерда. Отчего случился пожар, никто не понял, но полыхнуло так, что старуха не успела выскочить, а никто из мужчин не отважился прыгнуть в огонь. Так вот, тогда пахло именно так. А еще... Из леса, призывно каркая, в сторону поселка летели вороны. Очень много ворон!
Невольно парень ускорил шаги, а выйдя к опушке, бросил волокушу и побежал....
Глава 2. Пепелище — продолжение
Поселка не было. Вместо него валялись обугленные бревна, головяшки, еще исходившие чахлым дымком, а кое—где пробивались слабые языки пламени. Верно, пожар начался вчера вечером, а долго ли гореть пересушенным и выветренным жестокими ветрами домам?
А еще были трупы... Было заметно, что жителей застали врасплох. Мужчины выскакивали из домов в одном белье, сжимая в руках первое, что подвернулось под руку — полено или засов, но почти сразу же были убиты. Женских тел почему—то меньше, но видно, что и они пытались драться с неведомым врагом.
Данут шел по бывшему поселку, разгоняя обнаглевших ворон, уже устроивших пиршество, пытаясь не наступать на изрезанные, изрубленные тела земляков. Он не раз вступал в лужи крови, не успевшие высохнуть, но уже не обращал на это внимания, постепенно холодея изнутри.
Наверное, следовало искать Ластю, но в тот момент он не думал о девушке. Данут, с какой—то надеждой и тайным ужасом, искал отца.
Искать пришлось недолго. На самом берегу Вотрона, где суша сменяется морем, высился крест, наскоро собранный из старых жердей, на котором висел распятый Милуд. Из многочисленных ран еще струилась кровь, лицо, словно один кровоподтек.
Глотая холодный дым вперемежку с радостью — жив! — юноша принялся снимать тело. Осторожно вытащив Милуда на сушу, уложил на холодную гальку, стащил с себя куртку, подложил отцу под голову. Не найдя ничего подходящего, побежал к кромке набегавших волн, принявшись прямо в ладонях таскать соленую воду, осторожно омывая лицо отца от запекшейся крови.
— Дождался, — прошептал Милуд, пытаясь пошевелить изрезанными губами, открывая единственный глаз. — Сынок...
