Майк Резник - Вдоводел исцеленный
— Ко времени его создания ученые уже нашли способ передавать клону память оригинала. — Киношита заглянул в прошлое и улыбнулся. — Второго такого человека нет… за исключением вас, — торопливо добавил он. — Помнится, на Селлестре его окружили две сотни разъяренных людей. Я же думал лишь о том, что они и не представляют грозящей им опасности.
— Где он теперь?
— Понятия не имею. Если выжил, то отправился в Спиральный Рукав.
— Если выжил?
— Мы нашли множество улик, свидетельствующих о его смерти, — ответил Киношита. — Но он… по моему разумению, убить его просто невозможно, так что я думаю, что улики эти предназначены для того, чтобы замести следы.
— А перед этим он дал вам какие-то деньги?
— Много денег, — поправил Найтхаука Киношита. — Во всяком случае, их вполне хватило для того, чтобы вы пролежали в Глубоком сне еще три года. И из больницы вы выйдете далеко не бедняком.
— Чем я могу отблагодарить вас за ваши услуги?
— Мне ничего не нужно. Я горжусь тем, что служил Вдоводелу. — Он пристально посмотрел на Найтхаука. — Если позволите, я готов служить вам и дальше.
— Вдоводел — это уже история, — отрезал Найтхаук. — Мне шестьдесят два года, и я пролежал во льду больше сотни лет. Я даже не знаю, на что похожа нынешняя жизнь.
— Ваш клон тоже не знал… но он приспособился.
— Он выполнял задание, — последовал ответ. — Я же намерен наслаждаться жизнью и здоровьем.
— И какие у вас планы?
Найтхаук пожал плечами:
— Наверное, найду какую-нибудь тихую планетку, куплю несколько акров земли. Женюсь. Может, начну выращивать цветы. Прочитаю те книги, которые не успел прочитать.
— Такой человек, как вы? — изумился Киношита. — Не верю.
— Меня не касается, во что вы верите, а во что — нет. Я умирал сто двенадцать лет, и вдруг мне даровали не только жизнь, но и здоровье. Я намерен провести остаток лет, лелея эти дары.
— Я понимаю, что сейчас вы действительно думаете, что так и будет…
— Вы меня даже не знаете, — прервал его Найтхаук. — Откуда же такая осведомленность о моих планах?
— Я знаю вас лучше, чем вы думаете, — возразил Киношита. — Я провел не один месяц с вашим вторым клоном. Внешне он был таким же, как вы в тридцать восемь лет, но его наделили вашей памятью, до момента вашего последнего пробуждения. Он получил ваши фобии, личностные особенности характера, ум. Его не просто слепили по вашему облику и подобию. Он ничем не отличался от вас и внутренне. — Киношита вновь помолчал. — Он заключил союз со Смертью, точно так же, как некоторым священникам кажется, что они заключают союз с Богом. Вы, возможно, думаете, что будете разводить цветы, но они и Вдоводел несовместимы…
— Я же сказал вам…
— Я знаю, что вы мне сказали. Но вы — лучший из лучших, таких, как вы, нет и не было. Вы никогда не нарушали закон. Вы только служили ему. Убивали тех, кто этого заслуживал. Это дар Божий. Не думаю, что вы от него отвернетесь. С какой стороны ни посмотри, это грех.
— Мистер Киношита…
— Ито.
— Хорошо, Ито. Я едва могу поднять вилку, куда уж мне браться за лучевик*1 или глушак*.2 До ванной от моей кровати двенадцать футов. Я не могу пройти их без посторонней помощи. Я говорю с вами десять минут, а уже чувствую, что силы мои на исходе, и меня опять тянет в сон. Я — шестидесятидвухлетний калека с атрофированными мышцами, которые едва ли полностью восстановятся.
— Восстановятся, — уверенно возразил Киношита. — Вы же Вдоводел.
— За свою жизнь я многих оставил вдовами. — Найтхаук откинулся на подушку и закрыл глаза. — Не хочу больше слышать этого слова.
— Как скажете. — Киношита несколько мгновений наблюдал, как мерно поднимается и опускается грудь старика. — Но так уж вы устроены, с этим ничего не поделаешь.
Глава 3
Найтхаук вытер пот с лица.
— Быстрее, — попросил он.
Врач взглянула на дисплей пульта управления беговой дорожки.
— Я думаю, для одного дня достаточно, мистер Найтхаук.
— Вы меня слышали.
— Но…
— Быстрее.
Врач пожала плечами и увеличила скорость тренажера.
— Ничего не случится, если вы будете набирать форму несколько лишних недель, — заметила она. — Галактика подождет. Вы даете себе непомерные нагрузки.
— Если я могу выдержать эту скорость, значит, о непомерности речи быть не может. Если не смогу, то свалюсь с этой штуковины, и тогда вы с чистым сердцем скажете, что предупреждали меня.
— Но с чего такая спешка?
— А вы бы не торопились вернуться к нормальной жизни, пролежав на спине больше сотни лет? — прокричал в ответ Найтхаук.
— Это не жизнь, а какая-то гонка, — резонно заметила врач.
— Всю свою жизнь мое тело обладало определенным физическим потенциалом. Я знал, на что оно способно. — Найтхаук старался, чтобы его ноги не отставали от беговой дорожки. — Но последние несколько лет — я говорю о тех годах, что предшествовали Глубокому сну, — я наблюдал, как слабеет мое тело. И теперь хочу вернуть ему прежние кондиции.
— Вам шестьдесят два года. Вы же не намерены вновь охотиться за головами?
— Я даже не собираюсь брать в руки оружие, если, конечно, меня к этому не вынудят.
— Тогда я не понимаю…
— Я хочу знать свои возможности, на случай, если придется стрелять.
— Тогда вам надо практиковаться в тире, а не на беговой дорожке.
— Раньше я также мог пройти не одну милю. Возможно, мне больше не придется далеко ходить, но я не хочу отказываться от того, что умел, только потому, что прекрасно обойдусь и без этого. Зачем читать? Многие никогда не открывали книгу, а ничего, живут. Зачем слушать музыку? Она не удлиняет жизнь. — Он помолчал, а пот продолжал градом катиться с лица. — Я хочу стать прежним Джефферсоном Найтхауком. Роль худосочного карлика, притворяющегося, будто он — Джефферсон Найтхаук, меня не устраивает. Надеюсь, идею вы поняли?
— Разумеется, — кивнула врач. — Непонятно мне другое. Почему нельзя стать Джефферсоном Найтхауком, осторожно увеличивая нагрузку, шаг за шагом продвигаясь к поставленной цели, без риска причинить себе непоправимый вред. А так вы можете просто загнать себя.
— Потому что меня восхищает совершенство.
— А оно тут при чем? — В голосе врача слышалось недоумение.
— Давайте вернемся к тому времени, когда меня звали Вдоводелом. Я же был не просто опытным охотником за головами. И меня уважали не потому, что я просто ловко управлялся с оружием. Я был лучшим. Все свои навыки я отточил до совершенства. Такой уж у меня характер, и на меньшее я не согласен. Если шестидесятидвухлетний Джефферсон Найтхаук на что-то способен, он это обязательно сделает.
— Я стараюсь вам в этом помочь. Он покачал головой:
— Вы стараетесь помочь мне стать относительно здоровым стариком. Я же пытаюсь стать Джефферсоном Найтхауком. — Дыхание у него участилось. — А Джефферсон Найтхаук не любит постепенности. Ему нужно все и сразу.
— Возможно, он не любит постепенности, но у него краснеет лицо, поднимается кровяное давление и он устает. — Врач протянула руку к пульту управления. — Позвольте мне выключить беговую дорожку.
— Не смейте, — таким голосом Найтхаук убеждал не одного преступника, что бросить оружие — для него наилучший вариант.
— Как скажете. — Врач поднялась, направилась к двери. Если я не услышу, что вы упали, вернусь через пять минут.
— Через десять, — догнали ее слова Найтхаука.
— Я думал, вы собираетесь выращивать цветы, — сказал Киношита, входя в палату Найтхаука.
— Собираюсь.
— Тогда зачем вы поднимаете гантели?
Найтхаук позволил себе улыбнуться.
— А вдруг придется выдирать сорняк с глубокими корнями.
Киношита взглянул на гантели:
— И сколько в них сейчас?
— По сорок фунтов в каждой.
— Так это много!
— Мало.
— Но ведь вы только месяц как проснулись. Первые три недели вас лечили от эплазии, вам уже сделали первую пластическую операцию. Так что я бы удивился, узнав, что вы поднимаете каждой рукой по пять фунтов. А сорок — это просто фантастика.
— Последнюю пластическую операцию мне должны сделать через пять недель. Я хочу покинуть больницу в этот же день. Так что надо набирать форму.
— Для того, чтобы ходить, или для того, чтобы убивать?
— Какая разница.
Киношита сел, заулыбался.
— Что вас так позабавило? — пожелал знать Найтхаук.
— Вы знаете, почему я пришел? — спросил Киношита.
— Понятия не имею.
— Доктора опасаются, что вы загоните себя, что ваш организм, которому и так досталось, не сможет выдержать таких нагрузок.
— И вас это позабавило, так? — Найтхаук продолжал поднимать и опускать гантели. — Мои клоны ничего не говорили по поводу вашего чувства юмора?
— Меня забавляет другое. Они же попросили меня переговорить с вами. У вас нет семьи, нет близких друзей, нет даже знакомых, а я по крайней мере общался с вашими клонами. — Он хохотнул. — Тот, кто их знал, не стал бы и пытаться просить вас изменить уже принятое решение.
