Лин Картер - Человек без планеты
Нет, он не был ни гомосексуалистом, ни девственником, а просто — старомодным человеком. Пухлые, мягкие женщины не возбуждали его. Он вырос на Границе. Его родной мир, Барнассу, заселили два столетия назад, в славные дни Мардакса и Ральрика Второго. Предками Линтона были мужественные первопроходцы, у которых и мужчины и женщины одинаково ловко управлялись как с землерезом, так и с деррик-бульдозерным комбайном или с лазерным ружьем, когда во время Весенней миграции поля и фермы кишели иофодонами. Женщины с мягкими руками и еще более мягкими мозгами не интересовали Линтона — его идеалом была подруга, которая смогла бы работать и бороться плечом к плечу со своим мужчиной, если бы в этом возникла необходимость. Декоративных женщин он презирал.
Через несколько месяцев, покрывшись на золотистом солнце Нарлиона красно-коричневым загаром, он купил билет на грузовой пакетбот, шедший к Краю, на Аргейн, в созвездии Паутины. Здесь под бело-голубой звездой класса А5, похожей на Альтаир, возвышались купола великого Галадрусовского Императорского Университета. Когда-то Линтон мечтал о том, как будет учиться здесь, среди прохладных уединенных аллей и садов, впитывая знания в университете, который Император Галадрус — один из самых любимых исторических деятелей Рауля — основал в третьем году своего Правления.
Сюда в течение вот уже почти ста шестидесяти лет политики, ученые, поэты, правоведы Империи приходили, чтобы учиться… и уходили, чтобы творить великие дела среди звезд.
Когда-то Рауль надеялся стать одним из них.
Но разве сейчас он мог устроиться в тихой нише университетской жизни, после всей той крови, огня и бури, что жили у него внутри, наложив на него свой отпечаток?
Линтон продолжал свое свободное плавание.
* * *Этого занятия ему хватило на два года. В конце концов он вернулся домой.
Созвездие Геракла в те дни считалось одной из границ Империи. За ним лежали Внешние Миры, непокорные и беспокойные, разжигающие рознь, бурлящие войной и постоянными слухами о ней, которые время от времени достигали и территории Империи. В 3470 году это был дикий и жестокий край, доставляющий неудобства очень многим, начисто лишенный роскоши и удобств «цивилизации» — настоящая ссылка для правительственных чиновников. Раулю он был домом.
Созвездие представляло собой провинцию, и ее вице-король, Владыка Шевиот, правил в Столице Провинции, на планете под названием Омфала, или Атренис-II. Родина Рауля, планета Барнасса, лежала в пяти световых годах по направлению к Краю. Поэтому Рауль остановился на Омфале, где задержался еще на несколько месяцев.
И все эти месяцы к нему относились с прохладной сердечностью. По видимости, его слава просочилась сюда, куда раньше него самого и, несомненно, по пути была изрядно преувеличена, пройдя через сотни рук. Его, вне всякого сомнения, считали мятежником, бунтовщиком, потенциальным нарушителем спокойствия. И все же некоторую сердечность ему выказали. Возможно, ожидали, что он захочет получить место в правительстве. У Линтонов было чем-то вроде семейной традиции служить в администрации провинции, и эта традиция уходила корнями на двести лет назад, в дни Колонизации, когда адмирал Марус Линтон стал Первым Колониальным Администратором Барнассы в период правления Мардакса, а после него — Ральрика Второго. В течение шести или семи поколений кто-то из Линтонов всегда входил в правительство как Региональный Координатор, Системный Администратор или Планетарный Уполномоченный. Это имя было здесь на хорошем счету, вне зависимости от того, что прилипло или не прилипло к нему там, на Трелионе-V.
Рауль Линтон, однако, ничего не попросил. Он проведал старых друзей и проверил, как управляют его недвижимостью, или, скорее, теми крохами, которые от нее остались. Со времен Арбана Второго семейное состояние пришло в упадок; отец Линтона умер, когда Рауль был еще совсем маленьким, и большую часть имущества и земли унаследовал его старший брат Мигаль, который тут же заложил их, промотал деньги и умер нищим пьяницей. Так что Раулю пришлось проверять не слишком многое: несколько десятков акров земли на Барнассе, где безраздельно царствовал бурьян, да пару заводиков на окраинах города. Отставной военный проводил время бесцельно и без особых претензий.
Одним из тех старых друзей, которых он навестил, был Гундорм Варл, огромный широколицый и громогласный богатырь, который двадцать лет служил его отцу в разных качествах — друга, слуги, наперсника, агента, доверенного слуги и мастера на все руки. Гундорм оказался «слишком стар», чтобы идти на войну, когда его молодой господин ответил на призыв Империи. Но эту пару связывала крепкая дружба с тех самых пор, когда маленький Рауль, восьмилетний мальчишка, своим до смешного маленьким перочинным ножиком освободил Гундорма Варла от опутавшего его ядовитого вьюна, терпеливо распиливая запутавшиеся, усеянные шипами и жесткие, как кожа, плети и не обращая внимания на колючие листья, в клочья изрезавшие его тунику и большую часть спины. Он спас жизнь Варла, заплатив за это пятью месяцами, проведенными на больничной койке. И приобрел друга на всю жизнь, что стоило любой жертвы.
Встречу они праздновали долго и со вкусом. Во всем Омфала-Сити едва ли остался хотя бы один бар, в котором они не успели бы накуролесить. Они потребили достаточно забористого зеленого чарка, чтобы отправиться в плавание на вице-королевской яхте. Чем дали толчок новым слухам, злословию и подозрениям.
Гундорм Варл с самого начала выступил против войны. Замечательной войны, которая не побрезговала его хозяином — совсем мальчишкой — и оставила его, невостребованного, позади. Он никогда не скрывал своего пренебрежения к прославленным Имперским Вооруженным Силам, Героическим Традициям Космофлота, Нашим Отважным Мальчикам в Алом и прочим избитым и высокопарным эпитетам. Он был «подозрительной личностью неблагонадежных политических взглядов. Имевшим сношения с известными смутьянами. Высмеивавшим Имперскую военную политику…».
Гундорм и Рауль попали под полуофициальный надзор. Стало известно, что они были замечены в разнообразных неподходящих компаниях — с приграничными фермерами, бродячими бардами, туземцами Созвездия и даже с членами различных экстремальных религиозно-политических реформистских группировок, лишь на дюйм или два отстоящих от революционеров.
Ожидалось, что Линтон будет общаться с себе подобными, со старой колониальной земельной аристократией. В верхах не поняли, зачем это Линтону, с его блестящим космофлотским прошлым, понадобилось посещать родные места — обсуждая религию с голым и грязным шаманом Братства Йоты и живя в доме у горного вождя. Это был ультраконсерватизм, излишне подозрительный и даже откровенно назойливый, но Галактическая Империя только что пережила двенадцать изнурительных лет кровавой, жестокой, бесполезной войны, и правительственные агенты оказались сверхчувствительными к подобным вопросам, в особенности здесь, на взрывоопасной и беспокойной границе Империи.
Разумеется, Линтона не сразу заподозрили в революционных умонастроениях, но двенадцать лет кровавой межзвездной бойни могли дать гораздо более дикие результаты, чем один гераклианец из хорошей семьи, превратившийся в гнусного мятежника.
Рауль Линтон знал об этих слухах, и сначала они лишь забавляли его. Его, очень далекого от мятежников, тошнило от политики любого толка. Он просто находил компанию дерзких туземцев более приятной, менее искусственной и лицемерной, чем общество землевладельцев, с ограниченностью мыслей и мировоззрений, с их бездумной приверженностью традициям, обычаям и идеям, заимствованным из третьих рук.
У него была все та же холодная насмешливая улыбка и тяжелый, проницательный, оценивающий взгляд. А теперь, сытый по горло общественным мнением, Линтон начал чуть ли не бравировать своим неверием в «общепринятые» манеры речи, поведения и образ мыслей. Чиновники пока воздерживалось от каких-либо действий, но продолжали наблюдение, взвешивая его странные, неблагонадежные действия.
Линтон действительно водил странную компанию. Разумеется, молодой отставник всегда был большим другом туземцев — смуглых, но все же гуманоидных, сознательно отсталых местных жителей, на чьей примитивной культуре, казалось, никак не отразилось прибытие Имперских Экспедиционных войск два столетия назад. Мальчишкой он дрался, ездил верхом и охотился с младшими сыновьями туземных князьков Барнассы и Омфалы. Мужчине, однако, такое поведение совсем не подобало, в особенности, если этот мужчина раньше был офицером высшего ранга в Имперском Космофлоте Его Величества.
Вездесущие правительственные шпионы, всегда державшие нос по ветру, не тратили времени зря с тех пор, как было замечено, что Линтон якшается с неблагонадежной компанией. Просто потому, что они с Гундормом Варлом частенько заходили в туземные кабачки различных политических групп, его занесли в секретные члены почти всех десяти тысяч секретных и мятежных политических культов, религиозных революционных обществ Созвездия. Разумеется, это было уже слишком даже для ограниченного умишка Администратора Провинции, который не смог бы проглотить его одновременную приверженность к тридцати шести совершенно различным и яростно-фанатичным политическим течениям, но в администрации начали проверять его почту и прослушивать коммуникатор. Даже багаж Линтона перерыли, пока его не было в гостинице — он всю ночь пьянствовал с Гундормом Варлом и несколькими старыми школьными приятелями. Никаких доказательств, свидетельствующих против него, найдено не было, но было замечено и принято к сведению, что ветеран избавился (возможно, святотатственно продал) от своих лент и медалей и вообще всех Имперских знаков отличия, заработанных им за время службы в Космофлоте. Эта информация заставила властительные челюсти сжаться.
