Андрей Бондаренко - Суровая мужская проза
«Может, давешний сон – о всякой и разной средневековой нечисти – ещё не закончился?», – тут же надоедливо зашелестел в голове встревоженный внутренний голос. – «Или же всё гораздо хуже? Типа – сон был вещим? То бишь, коварный Призрак, всё же, «выбрался» из желтоватой приземистой скалы, а потом ловко «перескочил» – вместе с тобой, братец, – из сонной субстанции в реальную? «Перескочил», а теперь нагло и беспардонно таращится? Такое, как утверждают высоколобые очкастые эксперты, работающие на телевизионном канале ТВ-3, случается. Причём, по их авторитетному мнению, сплошь и рядом…».
– Как же мне надоели все эти дурацкие бредни о всяких потусторонних явлениях и прочих аналогичных глупостях, – тихонько пробормотал Пашка. – По прошлой весне мерзавец Сидоров старательно изображал из себя Привидение. Напялил, понимаешь, белый балахон, пошитый из старых простыней, забрался в рассветный час на хлипкий плот и давай усердно рассекать – с помощью длинного шеста – по местному пруду…. В то памятное утро, как раз, над водой тревожно клубилась метровая полоса густого белёсого тумана, поэтому с берега плот был невидим. В результате – уже ближе к обеду – по нашему доверчивому и наивному Купчино[1] поползли упорные слухи, мол: – «По водной глади пруда, на берегу которого находится старенький кирпичный завод, самые натуральные Приведения – целыми стаями – разгуливают. Зубами угрожающе скрежещут, утробно воют, нагло улюлюкают и грязно матерятся. Не к добру это, граждане и гражданки. Быть беде. Однозначно – быть. Конец Света, так его и растак, приближается…». А теперь, значит, и собственный внутренний голос завёл ту же самую надоедливую волынку? Бред бредовый и законченный, мать его…. Зелёные внимательные глазищи? Это, надо полагать, проголодавшийся Аркаша забрался на прикроватную тумбочку. Кыс-кыс-кыс…
– Мяу!
– Тише, Аркадий. Сашенцию разбудишь. Тише, морда усатая. Ну, пожалуйста…
Котёнок, послушно замолчав, ловко спрыгнул с тумбочки.
– Цок-цок-цок, – чуть слышно, удаляясь, пропели острые коготки кошачьих лап, встречаясь с твёрдыми дощечками паркета.
Через полторы минуты со стороны кухни донеслось жалобное монотонное мяуканье.
«Этот шестимесячный хвостатый деятель теперь не успокоится», – печально вздохнул опытный внутренний голос. – «До тех пор, понятное дело, пока не налопается от пуза. Многократно проверено. Прожорливый и упрямый – до полной невозможности…. Так что, друг Пашенька, надо и нам вставать. Сон? В следующий раз, Бог даст, досмотрим. Говорят, что вещие сны, они любят возвращаться…».
Сомов уселся на кровати, поднялся на ноги, обернулся и шёпотом подытожил:
– Теперь-то понятно, почему недавний сон был таким холодным и льдистым. Это моя обожаемая и любимая супруга всё одеяло стянула на себя. Форточка была приоткрыта, а сентябрьские ночи, они, как известно, не отличаются избыточным теплом. Впрочем, нынче обижаться на Александру нельзя – пятый месяц беременности, как-никак…
Он, предусмотрительно поместив подошвы босых ног в мохнатые домашние шлёпанцы и набросив на мускулистый торс фланелевую футболку, проследовал на кухню, плотно прикрыл за собой дверь и, первым делом, накормил Аркадия.
– Ур-ур-ур, – жадно поглощая ярко-красные кусочки говяжьего сердца, благодарно урчал чёрно-белый котёнок.
Пашка сварил в приземистой медной турке крепкий кофе, наполнил до краёв, не добавляя молока и сахара, фарфоровую чашечку, закурил первую утреннюю сигарету и, опустившись на табуретку, включил телевизор.
С тихим потрескиванием ожил прямоугольный экран телевизионного монитора.
– Ну, конечно, приснопамятный ТВ-3, – осторожно отхлебнув из чашечки кофе, недоверчиво хмыкнул Сомов. – И за что, интересно, наша Санька обожает этот подозрительный телевизионный канал? Переключить? Оставить? Как думаешь, Аркашка?
– Мяу, – ловко запрыгнув на кухонный стол, отозвался котёнок.
– Ладно, так и быть, оставлю…
По ТВ-3, как и ожидалось, шла псевдо-научно-популярная передача, посвящённая всяким и разным аномальным явлениям. За длинным офисным столом – друг напротив друга – расположились молоденькая сексапильная телеведущая и бородатый дядечка среднего возраста.
– Значит, уважаемый Василий Васильевич, вы утверждаете, что так называемые…э-э-э, вещие сны существуют на самом деле? – игриво поводя развратными глазёнками, томно промурлыкала шатенка. – То есть, они не являются элементарным плодом воображения…м-м-м, особо впечатлительных и мнительных обывателей?
– Существуют, – хмуро и отстранённо глядя в сторону, заверил бородач. – И этому уникальному явлению находится масса неопровержимых подтверждений и доказательств. Например, воспоминания известных и знаменитых людей, зафиксированные в письменном виде. Разве такие знаковые и уважаемые личности, как Наполеон, лорд Байрон, Сергей Есенин и Максим Горький не являются авторитетами, неспособными на глупое и пошлое враньё?
– Являются-являются, – мимолётно улыбнувшись, заверила телеведущая. – И, что характерно, общепризнанными мировыми авторитетами…. Значит, вещие сны – это далёкие отголоски реальных событий? Подсказки, являющиеся продуктом деятельности головного мозга конкретного индивидуума?
– Зачем же, милочка, всё так упрощать? – презрительно и надменно поморщился Василий Васильевич. – Отголоски реальных событий? Продукт деятельности человеческого головного мозга? Фи. За семь с половиной вёрст отдаёт банальностью и недальновидностью…. Подсказки? Вот, здесь я полностью и всецело согласен с вами. Да, именно знаковые и светлые подсказки. Но только подсказки Сил потусторонних, нездешних, Высших…. О чём именно подсказывают эти неведомые и могущественные Силы? Конечно, о скором Будущем конкретного индивидуума. Но далеко не всегда напрямую, а слегка завуалировано и, зачастую, вскользь. Ну, это как любезное предложение – разгадать некий занимательный и хитрый ребус. Мол, если ты умный, достойный, эрудированный и дружащий с философией человек, то непременно разгадаешь. Рано или поздно. А если туповатый, недалёкий, напыщенный и без всякой меры самовлюблённый, то, понятное дело, нет…
– Да, что же это такое? – нервно туша в раковине-пепельнице, купленной во время июньской турпоездки в Таиланд, короткий сигаретный окурок, возмутился Пашка. – И здесь те же самые пошлые бредни о потусторонней мистике и вещих снах? Они, затейники хреновы, все сговорились?
Он, предварительно переключив телевизор на какой-то нейтральный канал с беззаботными танцами-песенками и допив кофе, вылез из-за кухонного стола и занялся приготовлением полноценного субботнего завтрака – у супругов Сомовых был заранее запланирован выезд на дачу Пашкиного доброго и старинного приятеля. Скажем так: сбор яблок, калины и японской айвы, поход за грибами и, естественно, долгие дружеские разговоры-воспоминания возле камина, ярко-мерцающего лилово-сиреневыми и янтарно-малиновыми угольками…
«Сами-то грибы, понятное дело, самоцелью не являются», – понятливо вздохнул сентиментальный внутренний голос. – «То бишь, глубоко и чётко вторичны. Соберём корзинку – поджарим и с аппетитом съедим. Ничего не найдём – ни капли не расстроимся. Главное, что молоденьким беременным барышням, по утверждению мудрых докторов, очень полезны в меру долгие пешие прогулки по свежему воздуху. А по задумчивому русскому осеннему лесу, наполненному разноцветными листьями и живительным озоном, вдвойне и, даже, втройне…. А, вот, душевные разговоры у камина. Они – статья отдельная, приватная и особая. Знаковая и много чего определяющая, короче говоря…».
Себе Пашка поджарил «королевскую» яичницу из шести яиц – с копченым беконом, ветчинной колбасой и вологодским козьим сыром. А для любимой и горячо-обожаемой жены сварил жиденькую овсянку с сухофруктами и сделал лёгкий фруктовый салатик – из мелко-нарезанных яблок, моркови, хурмы и фейхоа. Естественно, что майонез и магазинная сметана, вредные для здоровья беременных дам, в салат не добавлялись, а были успешно заменены на однозначно-полезное оливковое масло.
Он разложил по тарелкам приготовленные блюда и наполнил пузатые стеклянные бокалы «пакетным» апельсиновым соком.
– Мяу! – старательно и методично расправив правой лапой реденькие усы, заявил котёнок Аркаша.
– Думаешь? – засомневался Сомов. – Считаешь, что пора будить хозяйку, пока каша не остыла? Ну, не знаю, право. Рассердится ещё, не дай Бог. Тогда, блин горелый, только держись…
– Не рассердится, милый, – заверил ангельский голосок. – Не переживай. Я уже проснулась.
Дверь распахнулась, и в кухню вошла Сашенция – растрёпанная, румяная, сонная, милая, в обворожительном полупрозрачном пеньюаре.
Вошла, звонко чмокнула мужа в небритую щёку, ласково погладила котёнка по чёрно-белому загривку, после чего уселась на табурет – напротив телевизора.
