Эдуард Яров - Уничтожить и вернуться
— Макс Железнов, — послушно ответил киборг, странно картавя звуки.
— Прими пароль: да здравствует Президент Григорий Меченов.
— Пароль принят.
— Назови своё имя.
— Киборг девяносто семь.
— Какое у тебя задание?
— Уничтожить Строкскую подземную электростанцию Западной Федерации и вернуться.
— Разрешено ли тебе убивать солдат Свободной Республики?
— Только если они препятствуют выполнению задания или намереваются уничтожить меня.
— Можешь ли ты причинить вред Верховному Главнокомандующему Свободной Республики, если даже он мешает выполнению твоего задания?
— Никак нет.
Старик задавал ещё какие-то вопросы, но Марат уже не слушал. Воспользовавшись тем, что все заняты киборгом, он вернул на место сдвинутый им нечаянно горшок. Сначала он подумал, что это какой-то аппарат, но горшок был набит доверху непривычно чёрной землёй, из которой поднималось до полутора метров в высоту непонятное воздушное сооружение зелёного цвета.
Больше всего было похоже на пластмассу. Марат тронул один из множества пластинчатых окончаний, и тот, внезапно оторвавшись, остался у него на ладони. Испугавшись, Марат поспешно шагнул в сторону от горшка и спрятал пластину в карман. «Уф, кажется, никто не заметил».
Профессор протянул киборгу железный прут толщиной с палец со словами:
— Согни прут посередине под прямым углом.
Киборг без видимых усилий сделал требуемое, словно в его руках была алюминиевая проволока. Профессор обернулся к Президенту с таким видом, будто сам погнул железку:
— Всё точно, можно даже не измерять. Всё запрограммировано!
— Скажите, профессор Соммерс, — кашлянув, подал голос генерал, — а враг может поймать эту штуку и перепрограммировать против нас.
— Ну, — скривился профессор, — теоретически возможно, конечно, но это очень трудно.
— Заканчивайте демонстрацию, — велел Президент.
— Сними пароль, — профессор снова повернулся к киборгу.
— Пароль снят, — без всякого выражения отвечал тот.
— Назови своё имя.
— Макс Железнов.
— Кто ты?
— Солдат Западной Федерации.
— Киборг готов, господин Президент, — вновь елейным голосом заявил профессор.
— Тогда, — Президент посмотрел на генерала, — выполняйте.
— Следуйте за мной, — коротко бросил тот и двинулся к выходу. Марат с киборгом поспешили за ним.
Теперь они шли в обратном направлении. В кабинете Президента Марат сделал вид, что замешкался и пропустил киборга вперёд. Не хотелось держать у себя за спиной эту адскую машину. «Чего доброго, решит ещё, что я препятствую выполнять задание».
В этот раз Марату не пришлось топтать многочисленные коридоры в Доме Правительства. Тот же лифт, что опустил их на самый низ, домчал их прямиком на вокзал, который находился на третьем уровне.
III
Двери лифта открылись в неприметном коридорчике на некотором отдалении от железнодорожной платформы. «Ведь ни за что не догадаешься», — прикинул Марат. Его и киборга сразу же подвели к стоявшему бронепоезду. Не успел Марат и глазом моргнуть, как их уже посадили, и состав тронулся. Генерал успел всучить ему конверт с надписью «Вскрыть по прибытии».
Вагон был не общий, их поместили в отдельное купе только двоих. На столике лежал вещмешок — только теперь Марат вспомнил о своих вещах и табельном оружии. Капитан сразу же нацепил кобуру с пистолетом, и они уселись напротив друг друга.
Киборг смотрел на противоположную стенку в одну точку, а Марат — на него и не знал, что делать. Не будешь же разговаривать с роботом?
Принесли еды — на двоих. «Никто ж не знает, что он не кушает!» — догадался обрадованный Марат и с удовольствием съел обе порции. Хлеба теперь, конечно, дали больше, но теперь он больше стал похоже на глину.
— К линии фронта есть путь короче, — произнёс вдруг киборг, — через Чёрную Пустошь.
Железная дорога и в самом деле вела в обход Пустоши.
— Там никто не сможет пройти, — ответил Марат. — Там радиация! Хотя… тебе же не страшна радиация?
— Мои биологические клетки подвержены радиационному воздействию, но это не влияет на функциональность.
После еды капитан, не раздеваясь, завалился спать. Проснулся он часа через два. Киборг сидел всё в той же позе. «А ведь мы ни разу не останавливались, — подумал Марат. — Значит, спецпоезд». Когда он ехал на награждение, его эшелон раза три стоял на запасных путях по нескольку часов.
По поезду дали одиночный звуковой сигнал — предупреждение о выходе на Поверхность. Через некоторое время в узких окнах посветлело и поезд замедлил ход из-за снежных заносов. Что-то гулко ударилось о крышу вагона, и застучал поездной пулемёт. Опять мутанты камнями кидаются.
Но ничего, скоро всю железную дорогу построят под землёй, и поездам не придётся больше выезжать на Поверхность. Марат всмотрелся на снежные равнины за окном. Поверхность — холодная и враждебная среда, полная диких животных и мутантов, человек не приспособлен для жизни в ней. То ли дело под землёй, подземелье — колыбель человечества.
Люди выходили наверх только в случае необходимости и то только в районах со слабой радиацией. Именно в таком месте и пролегала линия фронта.
Капитан повертел в руках конверт и вздохнул. Пришлось вскрывать только по прибытии. Приказ был коротким: «Операцию начать немедленно!». Хорошо хоть в поезде успел поспать…
IV
Из-за этого секретного задания возможность обмыть орден представилась только через неделю после возвращения. Марат выменял в соседнем полку месячную норму сахара на самогон, друзья скинулись, кто чем мог, сумели достать даже сало. Праздничный стол накрыли прямо в казарме на трёх тумбочках, сдвинутых вместе между койками.
Приготовления много времени не заняли. Расселись и разлили спиртное в разнокалиберную посуду. Марату пришлось снять орден с кителя, чтобы положить в свой стакан: традиции надо чтить.
— Ну, Марыч, давай! — сказал лейтенант Кошкин, поднимая свой бокал.
Марат, стараясь не нюхать, залпом осушил свою посуду и, как полагается, поймал орден. Собравшиеся одобрительно загалдели и тоже выпили. Затем все дружно потянулись за салом — деликатес.
— А теперь рассказывай, как награждали, — закусывая, потребовал капитан Анисимов, и общество его бурно поддержало.
— Ну… — растерялся Марат, вытирая орден, — что рассказывать-то?
— Президента видел? — поинтересовался Кошкин.
— Как тебя, даже руку жал.
— То-то руку не моешь! — хохотнул Анисимов.
— Как там, в столице? Что удивительного?
Марат хотел отшутиться, но, смотря на ожидающие лица своих товарищей, его внезапно посетила мысль, что все они за всю свою жизнь — 15–20 лет, а Кошкин и все 25 — ничего не видели кроме войны и этой казармы. И они действительно ждали его рассказа.
Он прокашлялся.
— В Доме Правительства сто уровней. Везде освещение, и до того яркое, что аж свет белый, — Марат махнул на единственную в казарме тусклую лампу, исторгающую неровный желтый свет. — Вода есть круглые сутки, а не как у нас по два часа в день. Даже в сортире.
— А ночью проверял? — подкольнул Анисимов.
— Специально ходил! — И это была правда.
— После войны везде так будет, — проронил Селиванов, поднимая кружку — давайте за нашу победу.
— За победу! — вразнобой откликнулись все.
Самогон дал в голову, и сразу захорошело, но больше пить Марат не стал; сидел и больше слушал, откинувшись на спинку койки. Разговор полился в обычном русле: про еду, про войну. Кошка, опьянев, как обычно завёл речь про то, что раньше на Земле всё было по-другому.
Марат усмехнулся. Странный этот Кошкин. Вроде не дурак и офицер неплохой, а всё ещё в лейтенантах ходит. А ведь ему уже 25, считай — старик. Марат подозревал, что из-за этих своих абсурдных разговоров он и застрял в звании.
— Кошка, это всё пустые рассуждения, ты мне доказательства давай! — Анисимов любил подначивать Кошкина. — Без доказательств это всего лишь бред сумасшедшего!
Лейтенант всё больше распалялся и, наконец, из-за расстёгнутой гимнастёрки вдруг вытащил какую-то бумагу.
— Вот! — заявил он и сунул её под нос Анисимову.
— Ну и что? — не сдавался тот. — Такое каждый из нас видел! Это ничего не доказывает.
Клочок пошёл по рукам и добрался до Марата. Едва взглянув, он понял, что бумага из тех, какие, согласно специальной директиве, надо уничтожить без ознакомления. Потому что — с Поверхности, а значит — вражеские.
Конечно, все офицеры, обнаружив во время вылазки бумаги, тайком просматривали их хотя бы одним глазком, перед тем как сжечь. Но притащить их с собой в казарму — это уже чересчур.
Пока Марат рассматривал клочок, все уже начали говорить о другом, поскольку Кошкин замолк, в очередной раз посрамлённый Анисимовым. Марат спрятал бумагу в карман и вылез из-за импровизированного стола, перемахнув через койку.
