Владимир Брайт - 32. Агония мира
Машине понадобилось не более пары секунд, чтобы выполнить полное сканирование бара и сообщить, что оружие присутствует только у бармена под стойкой. Это пистолет сорок шестого калибра — местный аналог нашего сорок пятого. Но, судя по томограмме бармена, он настроен неагрессивно и не собирается пускать оружие в ход. Продукты и спиртное если не первой свежести, то, во всяком случае, не опасны для жизни. И вообще в данный момент человеку с моей подготовкой в этом месте ничто не угрожает.
Самое интересное, что я не знал всего не только о возможностях Милой, но и своих собственных.
Мистер Залабски, провожая меня в дальнюю дорогу (засовывая меня в бла-бла-бла-бла-бла-супер-трумбулятор, который доставил меня в параллельную вселенную), сказал, что мое тело и рефлексы в случае опасности могут сотворить поистине удивительные вещи. В тот момент у меня не было ни времени, ни возможности узнать, насколько удивительные вещи подвластны моим рефлексам. Однако и не верить ему у меня не было никаких оснований.
— Хорошо, Милая, я полностью доверяю твоим данным, но что-то глубоко внутри подсказывает мне, что в самом ближайшем будущем нас ждут крупные неприятности.
Мне было трудно объяснить, откуда такая уверенность, поэтому нет ничего удивительного, что моя «напарница» не придала особого значения этим тревожным предчувствиям.
— У меня более совершенные датчики, тем не менее я ничего не чувствую. Так что успокойся, Тридцать второй (я сам дал имя Милой, а она, соответственно, мне), в данный момент никакой угрозы твоей жизни нет.
Я так и не понял, был ли это гонор искусственного интеллекта, или моя дорогая железная подруга просто тонко намекала мне, что мое тело несовершенно само по себе.
— В отличие от тебя я не полностью нафарширован механической начинкой, у меня, несмотря на все операции, еще остались человеческие чувства и эмоции, — неожиданно зло ответил я (сказывалась тупая, непроходящая боль в затылке), после чего закинул Милую во внутренний карман пиджака.
— Что, поссорился с подружкой?
Вопрос, прозвучавший совсем рядом, за спиной, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
«Нервы ни к черту», — успел подумать я, повернув голову в направлении голоса.
Девушка, без всякого приглашения подсевшая к моему столику, видимо, слышала мои последние слова. Маловероятно, что она воспылала ко мне свежим чувством первой любви. Ею двигал обычный профессиональный интерес, напрямую связанный с моими финансовыми возможностями. Местных денег у меня и вправду было достаточно, так как для Милой не составляло труда выпотрошить любой банковский аппарат меньше чем за минуту.
— Сегодня поссорились, завтра помирились, — вполне обычное дело, с кем не бывает...
Она неплохо выглядела, хотя назвать ее юной феей было бы явным преувеличением.
— Только не запади на ее силиконовую грудь, — услышал я внутри головы.
Глупо использовать телепатическую связь, которая причиняет мне боль, в таких низких целях.
Я скривился, что было воспринято девушкой как знак того, что ее предположения насчет ссоры верны. Впрочем, если подумать, она была не так уж далека от истины. Я действительно только что слегка повздорил со своей единственной подругой в этом мире. И не важно, что она насквозь искусственная. Я в этом плане тоже не идеал. Так что мы в чем-то похожи.
— Нет, не поссорился, — ответил я уже в более спокойном тоне. — Просто мы немного повздорили на тему интеллектуального развития.
Эта не слишком-то внятная реплика ничуть не удивила девушку.
— Со всеми бывает, — без всякого жеманства ответила она и без всякой паузы продолжила: — Меня зовут Вивьен. Хочешь поболтать и выпить со мной?
В принципе она очень ненавязчиво и просто предлагала свои услуги, что не могло не импонировать. Но у меня опять начала раскалываться голова. Да еще и реплика Милой совершенно выбила меня из колеи.
— Прости, у меня кое-какие личные неприятности, — начал я, — давай поболтаем как-нибудь в другой раз, а выпить... Разумеется, я угощаю...
С этими словами я протянул ей двадцатку, всем своим видом давая понять, что романтическое рандеву окончено.
Она не была ни глупой, ни вульгарной, поэтому, грациозно взяв деньги, улыбнулась на прощание и уже начала вставать, но именно в этот момент дверь бара с громким стуком распахнулась (удар кованого ботинка был настолько силен, что одна створка сорвалась с петель) — и все мои дурные предчувствия наконец воплотились в жизнь...
* * *
Наркоман в силу некоторых объективных причин весьма нестабилен. Можно даже сказать, это заложено в его природе. Вооруженный же наркоман — это просто конец света, со всеми вытекающими последствиями. Если говорить более конкретно, он представляет собой стихию, которая в большинстве случаев доводит дело до летального исхода, — для тех, кто оказался на его белом печальном пути, обильно присыпанном пыльцой героиновой смерти.
Похоже, мистер Залабски не обманул меня насчет феноменальных рефлексов, присущих моему телу. Я успел в мельчайших подробностях зафиксировать все детали гардероба человека, ворвавшегося в бар. Отметил чересчур расширенные полубезумные зрачки, неестественную бледность лица и нездоровую синеву под глазами. Попытался даже что-то сделать, но все было напрасно. Никакие трансплантаты и стимуляторы не помогут вам преодолеть десять метров в течение той доли секунды, пока палец нажимает на курок и смертоносный рой пуль устремляется из черного, как бездонный зрачок смерти, дула на поиск своей жертвы...
Два «Узи» или их аналоги в небольшом помещении сметут все живое в течение нескольких секунд. Не нужно даже менять магазины, потому что при такой плотности огня и на такой малой площади промахнуться практически невозможно. Даже если очень постараться. Хотя справедливости ради стоит отметить, что проще было бы закинуть в окно пару гранат. Результат был бы тот же самый, только это не потребовало бы от убийцы никаких усилий.
Я еще успел прямо как был, из сидячего положения, сжавшись, как пружина, прыгнуть навстречу нападавшему. По пути мощным ударом отбросил в сторону мешающую движению Вивьен, но это было последним, что я успел сделать, Прямо в полете четыре пули ударили мне в грудь, отбросив к столу, за которым я еще совсем недавно непринужденно болтал с двумя милыми созданиями...
* * *
Если бы я основательно не вооружился по совету своей железной подруги, попутно приобретя самый дорогой и качественный бронежилет (на черном рынке при наличии денег можно купить все, что угодно, — в этом отношении наши миры совершенно не отличались), то этот наркоман, выкосивший весь бар из-за каких-то одному ему ведомых бандитско-наркоманских разборок, спас бы свой мир — убив порождение зла, пришедшее уничтожить эту вселенную. Проще говоря — меня.
— Вставай, нам нужно быстро уходить отсюда! — воздействие непосредственно на болевые точки всегда особенно хорошо удавалось Милой.
Грудь разрывалась от боли, а легкие никак не могли прокачать достаточно кислорода. Я судорожно хватал воздух широко раскрытым ртом и первые несколько секунд никак не мог понять, где я и что тут произошло.
— В бар ворвался наркоман, судя по всему из какой-то местной банды, и, сводя счеты, превратил его в дымящиеся руины. Из шестнадцати человек, находившихся внутри, выжили только двое: ты, благодаря бронежилету, и Вивьен, получившая две пули навылет в свои замечательные силиконовые имплантанты. — На «замечательных имплантантах» Милая сделала особое ударение.
В баре никто не мог бы нас услышать. Поэтому моя спутница не вгрызалась в мозг телепатическими сигналами, а использовала громкую связь.
— Теперь ты знаешь все, так что давай-ка вставай, нам нужно срочно убираться отсюда, пока не приехала полиция.
— Подожди секунду. — Я был в бешенстве, и Милая об этом прекрасно знала: не нужно было глубоко сканировать мой организм, чтобы догадаться о состоянии его владельца. — Тебе же под силу вытащить из моей памяти лицо этого подонка! Только не говори «нет», я прекрасно знаю, что ты это можешь сделать. Судя по его богатому наркоманскому прошлому, наверняка он не раз и не два засветился в полиции. Мне нужны данные на него, его дружков, дислокацию банды и прочее. Одним словом, все, что можешь сделать, сделай, пожалуйста, прямо сейчас.
— Ты собираешься уничтожить весь этот мир. Подожди месяц-другой, и, уверяю тебя, для объекта твоей праведной ненависти наступит Судный день.
Милая была машиной, поэтому мыслила упрощенно глобальными категориями. Мелочи совершенно не интересовали ее.
— Я знаю о своей миссии столько же, сколько и ты. Но сейчас я очень... Повторяю: ОЧЕНЬ зол. Это субъективное чувство, присущее только людям. И если не дать выход гневу, то в моей психике может произойти определенный перекос, который не позволит успешно выполнить задание. Другими словами, я буду уже не стопроцентной машиной убийства, а только девяностопроцентной. И самое главное — тебе это прекрасно известно. Так что для общей пользы дела дай мне, пожалуйста, все выкладки.
