Джон Гриббин - Дорога в никуда
«ГАЙАВАТУ» сотрясали ударные волны взрывов. Осколки шрапнели и пулеметные пули пронизывали несущие плоскости и корпус. Бортовые стрелки вели огонь по зенитным установкам из своих спаренных пушек. Воздух был покрыт сеткой, сотканной из трасс пуль и снарядов, вспышек взрывов, преодолеть которую казалось невозможным, а попытка сделать это была равна самоубийству. Многие машины уже горели, другие в аварийном порядке избавлялись от своего груза бомб и с двумя работающими моторами пытались набрать высоту и убраться подальше. Рев четырнадцатицилиндровых моторов смешивался со взрывами 8,8-миллиметровых гранат и грохотом бортовых оружий в оглушительную какофонию.
Роджер Ту Хокс остался в звене, которое начало прорыв. Он удивлялся, что его машина все еще избегала прямого попадания, что все четыре мотора еще работали, что приборы не зарегистрировали еще ни течи в топливных баках, ни прорыва трубопроводов. Хвостовой стрелок сообщил, что левое вертикальное хвостовое оперение с рулем сорвано. Машина справа от них выглядела так, словно гигантский меч разрубил ее фюзеляж. Машина слева от них вдруг провалилась, нос ее окутался дымом, вероятно, от прямого попадания. В следующее мгновение она, как камень, рухнула вниз, ударилась о землю и исчезла в ярком шаре огня.
Перед аэростатным заграждением звено рассеялось; летя зигзагами, пилоты пытались уклониться от стальных тросов. Сквозь завесу дыма тут и там были видны баки с горючим и ректификационные колонны. Один из бомбардировщиков спикировал вниз и взорвался в одной из нефтеперегонных установок; другой с двумя охваченными огнем моторами медленно вошел в штопор и рухнул вниз; еще один, тоже горящий, сбросил свой бомбовый груз в поле и попытался набрать высоту, чтобы его экипаж смог выпрыгнуть с парашютами. Обрывки алюминия носились в воздухе. В одно из бензохранилищ, лежащих на отшибе, попало несколько бомб, и оно взлетело в воздух. Взрывная волна подхватила «ГАЙАВАТУ» и швырнула ее вверх. Ту Хокс и Эндрюс несколько секунд старались удержать машину от падения. Ту Хокс взглянул на машину командира эскадрильи, увидел, как она развалилась в воздухе на две части и в облаке дыма рухнула вниз.
Впереди находилось скопление емкостей, трубопроводов и буровых вышек, которые занимали более квадратного километра площади. Ту Хокс проревел в свой ларингофон:
— Сбросить бомбы!
Он ждал автоматического подъема, когда машина освободится от своего груза, но ничего не произошло. Он вызвал человека у установки сброса бомб и повторил свой приказ, но вместо этого на связь вышел О'Брайен, бортовой стрелок из верхней башни и прохрипел на своем ирландском диалекте:
— Газзара мертв! Он лежит на бомбовом люке!
Ту Хокс выругался. Драгоценное время уже было упущено. Он сконцентрировался на новой цели, увидев впереди и чуть в стороне грузовую станцию, и взял курс туда. Эндрюс сбросил бомбы, и машина прибавила в высоте и скорости. Эндрюс вернулся назад, лицо его было грязным и бледным.
— Чарли тоже зацепило, — сказал он. — Кормовая рубка сорвана.
— Ты почувствовал попадание? — спросил Ту Хокс. — Я — нет.
— Я тоже нет, — сказал Эндрюс. — Иисусе! Я не верю, что мы сделали это!
Ту Хокс ничего не ответил. Он повел бомбардировщик по крутой дуге налево, чтобы снова лечь на прежний курс. Машина дрожала и козлила; один из взрывов почти оглушил их и ветер завыл в кокпите. Плексиглас со стороны Эндрюса был продырявлен, а второй пилот безвольно повис на ремнях; лицо его превратилось в сплошную массу из разорванного мяса и раздробленных костей. Все это было пропитано кровью.
Ту Хокс повернул машину на юго-запад, однако, прежде чем бомбардировщик успел закончить маневр, произошло еще одно попадание. Внезапно кто-то сзади закричал так громко, что его можно было расслышать несмотря на грохот снаружи и резкий вой, с которым воздух врывался внутрь самолета через отверстия, пробитые в корпусе. Ту Хокс повел «ГАЙАВАТУ» вверх гак круто, как только мог рискнуть. Один из левых моторов охватило пламя, а внешний мотор справа потерял пропеллер. Машина теперь не могла долго держаться в воздухе, нужно было набрать как можно большую высоту, а потом прыгать.
У него появилось странное чувство, чувство расщепления сознания. Это продолжалось секунды две, потом оно исчезло, но он знал, что за этот короткий промежуток времени произошло что-то чуждое, что-то неземное. Странное заключалось в том, что расщепление сознания, казалось, не было чисто субъективным; он был убежден, что сама машина и все, что в ней находится, было вырвано из взаимосвязи нормального — или из реальности.
Потом он забыл об этом чувстве. Паутина следом трассирующих пуль и снарядов и молний шрапнели на мгновение раздалась и он пролетел над ней и сквозь нее. Грохот и сотрясение от взрывов исчезли; только ветер ревел в продырявленном плексигласе пилотской кабины.
Вдруг, словно из ничего, появился истребитель. Он появился так быстро, словно свалился из какой-то дыры в небе и у Ту Хокса не было времени, чтобы идентифицировать его. Он мчался как черная молния, с выплевывавшими смерть бортовыми пушками и пулеметами. Столкновение казалось неизбежным; внезапно немец лег на крыло и нырнул под «ГАЙАВАТУ».
Бомбардировщик получил смертельный удар. Его левое крыло обломилось и, кружась, исчезло внизу.
В следующее мгновение Ту Хокс оказался вне «ГАЙАВАТЫ». Земля была так близко, что невозможно было выпрыгнуть в предписанное время и он тотчас же рванул кольцо. Он падал, опрокидываясь в воздухе, и тут он увидел, что города Плоешти, который должен был находиться внизу, больше не было. Вместо его предместий, которые он еще незадолго до этого видел внизу, он увидел только немощеную дорогу, деревья и отдельные крестьянские дворы. Плоешти теперь находился так далеко, что был виден только столб дыма.
«ГАЙАВАТА» под ним был полностью объят пламенем и окутан черным дымом. Ту Хокс почувствовал резкий рывок, который удержал его в воздухе; глянув вверх, он увидел, что парашют раскрылся.
Слева от него под шелковым куполом покачивался другой человек. Ту Хокс узнал О'Брайена, своего бортового стрелка. Только им двоим из всего экипажа «ГАЙАВАТЫ» удалось избежать гибели.
Глава 3
Ту Хокс рассматривал постоянно приближающийся к ним ландшафт; подробности его становились все ближе и яснее, но поле зрения сужалось.
Ветер нес их над участком густого леса со скоростью примерно десять километров в час. Намеченным Ту Хоксом местом для посадки было только что убранное пшеничное поле. За пшеничным полем бежала узкая, поросшая с обеих сторон деревьями, полевая дорога, а по ту сторону дороги стояли небольшой, крытый соломой крестьянский домик, сарай и пристройка. Огороженный садик занимал площадь между усадьбой и ольхой, ивой и пробивающимся через густой кустарник ручьем.
Ту Хокс опустился поближе к деревьям, его ноги чиркнули по кронам деревьев на опушке леса; потом он оказался на земле, сделал кувырок через голову и тотчас же снова вскочил на ноги, чтобы освободиться от строп. Деревья защищали место посадки от ветра; парашют быстро опал.
Ту Хокс расстегнул ремни и стал скатывать парашют в сверток. О'Брайен, который опустился неподалеку от него, делал то же самое. Когда все было готово, Ту Хокс подхватил парашют и рысью побежал к О'Брайену, который помахал ему рукой. О'Брайен возбужденно сказал ему:
— Ты видел этих солдат слева от нас?
Ту Хокс отрицательно покачал головой.
— Они идут в нашем направлении?
— Они находятся на одной из дорог, примыкающей к этой справа. Эта дорога должна быть главной, хотя она и не мощена. Они были так далеко, что я не мог рассмотреть подробности. Но они выглядели чертовски странно.
— Странно?
О'Брайен снял свой шлем и провел покрытыми веснушками сосискообразными пальцами по рыже-коричневым, слипшимся от пота волосам.
— Да. У них было много повозок, которые тянули волы. Но главе колонны находилась пара машин, но они выглядели не похожими на все те машины, которые я когда-либо видел. Это было что-то вроде броневиков; они напомнили мне картинки времен первой мировой войны.
— Сначала пойдем в лес и закопаем эти штуки, — произнес Ту Хокс. — У тебя была возможность захватить с собой н. з.?
Они направились к ближайшему краю леса. О'Брайен покачал головой.
— Я должен сказать спасибо, что нам еще удалось выбраться оттуда целыми и невредимыми. Удалось ли то же самое еще кому-нибудь из нашего экипажа?
— Я не думаю, — сказал Ту Хокс.
— Я не видел больше никого.
Он пробирался через густой подлесок. Руки его дрожали. Реакция, — сказал он самому себе. — Это вполне естественно; когда он успокоится, все это пройдет. Глупым было только то, что у них, возможно, больше не будет времени для отдыха. Вероятно, немцы или румыны уже выслали военные патрули, которые прочесывают местность. Возможно также, что окрестные крестьяне уже заметили снижающиеся парашюты и отправили сообщение об этом в ближайшее отделение жандармерии. Или позвонили туда.
