Дмитрий Казаков - Идеальное отражение
Из-за снегопада и тумана я видеть их не мог, хотя расстояние было небольшим.
Вот сейчас и узнаем, взглючили мои импланты, или тот чугунок и вправду был особенным.
— Ох, жизнь наша тяжкая, — буркнул я, оглядываясь в поисках укрытия.
Таковое нашлось быстро — глубокая канава на самом краю сплетения металлокустарников. Я сбросил рюкзак, сам шлёпнулся рядом с ним и на всякий случай приготовился к бою.
Честно скажу, парень я не очень воинственный и сражаюсь только по необходимости. Если меня не трогать, не мешать мне делать мою работу, то я, скорее всего, рыпаться не стану.
Но уж если кто наезжает, то сам виноват…
Я включил имплантированные в глаза тепловизоры, и мир вокруг изменился, стал из бело-серого зеленовато-синим. И на северо-востоке обозначились три подсвеченные жёлтым человекообразные фигуры с армганами вместо предплечий.
Группа кочующих ЭРЗ — эволюционировавших роботов зоны, или просто ботов.
Для одиночного сталкера без тяжёлого оружия, типа меня — серьёзный противник.
— Жаль, что я не метаморф, а то бы прикинулся пьяным скоргом, — прошептал я, вытаскивая из кармана разгрузки плазменную гранату — если бросить точно, за глаза хватит, чтобы расправиться с этой троицей.
Да, я не метаморф, я проводник, а это значит, что в моём теле, помимо общеупотребительных имплантов, без коих в Пятизонье не выжить, имеется некоторое количество специальных. Тот же сонар, тепловизоры, датчик движения, несколько локаторов разного типа — то, что позволяет обнаруживать ловушки, биологическую угрозу и всякую механическую нежить.
И всё это оплавлено за время многочисленных проходов через тоннели.
«Жжёным» сталкером мне никогда не стать и даже близко не приблизиться к уровню их способностей, но всё же я кое-чего стою. Об этом говорит хотя бы то, что я вот уже три года топчу пространство зон отторжения, и до сих пор жив и цел.
Боты приблизились, стали видны обычным зрением — механически движущиеся фигуры цвета хаки, с подпалинами и вмятинами на матовой броне, глаза в похожих на вёдра башках пылают алым. Красавцы, нечего сказать, но я дорого дал бы за то, чтобы эти красавцы меня не заметили и потопали дальше, куда-нибудь в сторону Никольского болота.
Но удача сегодня, похоже, решила повернуться ко мне задом.
Первый из ЭРЗ остановился, когда между мной и ними было метров семьдесят. Мигом позже замерли двое других, и все трое повернули голову в мою сторону. Я затаил дыхание, щекой прижался к «Шторму», а левой рукой сцапал гранату.
Обрушившийся сверху рокот заставил меня вздрогнуть, из облаков выпала стремительная тень.
— Вот лахудра! — гаркнул я.
Два соосных винта взбили метель, точно миксер — сливки. Покрытая металлическими наростами «вертушка» ринулась к земле, мелькнуло брюхо в каких-то заплатах, хвост, украшенный заострённым крюком. С подвески на искорёженном тёмном крыле сорвалась ракета.
Я успел увидеть, как двое ботов вскинули армганы, а затем скатился в канаву и вжался лицом в холодную землю.
Грохнуло, меня слегка подбросило, а через несколько мгновений мне стало очень-очень жарко. Ещё бы — надо мной сейчас бушевал настоящий огненный шторм, порождённый взрывом плазменной ракеты. Не будь на мне боевого костюма с системой термической защиты, я бы превратился в кучку симпатичных угольков.
Даже у обычной гранаты зона теплового поражения до полусотни метров, что же говорить о ракете?
Мне очень повезло, что так кстати явившийся с неба дракон не шарахнул чем-нибудь серьёзным, пожалел мощный боеприпас на кучку не угодивших ему андроидов. Не заметил я этого чугунка, мутировавшего из боевого вертолёта, из-за того, что прятался под прикрытием автонов, и сплетение их ветвей заэкранировало мои импланты.
Нет, зря я хулил удачу. Эта ветреная девушка по-прежнему на моей стороне.
Почему дракон атаковал ботов, я даже не стал думать.
Биомехи живут по своим, странным законам, и хотя эти законы во многом похожи на те, которым подчиняются животные и растения, понять их до конца нам, людям, скорее всего, не суждено. Порой они сотрудничают, причём даже представители разных видов, иногда относятся друг к другу нейтрально, а иногда сражаются до последней капли машинного масла.
Система охлаждения старалась вовсю, так что вскоре я смог приподнять голову и выглянуть из канавы.
— Отвались мой хвост, — сказал я, оглядывая изменившиеся окрестности.
На том месте, где недавно стояли боты, красовалась яма глубиной метров в пять, а вокруг неё имелось кольцо опалённой земли. Автоны позади моего убежища выглядели покорёженными и слегка оплавленными, местами ветви слиплись между собой, кое-где блестели капли жидкого металла.
Рюкзак мой, валявшийся на дне канавы, сверху чуток обгорел, а дракона и след простыл.
— Вот уж рыжим море по колено, — пробормотал я, радуясь, что летучий чугунок меня не заметил.
Убедившись, что хабар не пострадал, я забросил рюкзак на спину и двинулся к оставшейся от андроидов яме. Кто знает, вдруг от чугунков сохранились какие-нибудь детали, которые можно будет продать?
Практичность — моё второе имя.
Земля около воронки была горячей, от неё поднимался какой-то зеленоватый пар, а внутри, на дне, что виднелось метрах в пяти, чернела дыра. Похоже, внизу лежала подземная полость, один из «тоннелей под пустошью», о которых порой болтали пьяные сталкеры.
Выходит, болтали не зря.
Я полюбовался на дыру, думая, не заглянуть ли в неё, но тут нечто заполнило её, задвигалось, заволновалось. Наползая друг на друга, запульсировали ряды металлических чешуек, покрывающих громадное тело.
До сих пор я не верил в байки о гигантском механическом червяке, что обитает в подземельях Старой Зоны, считал её выдумкой ходоков, у которых окончательно съехали мозги.
И как выяснилось — зря.
Как зачарованный, я смотрел на бок проползавшей мимо меня и, к счастью, совершенно равнодушной ко мне твари.
Только через пару минут встряхнулся, огляделся по сторонам и решительно зашагал прочь. Драконы, боты или подземные монстры, а до Обочины я сегодня доберусь!
Остаток пути прошёл спокойно — по меркам Старой Зоны.
Я вовремя убрался с дороги оравы мигрировавших скарабеев, полюбовался со стороны на их блескучий, сметающий всё поток. Увидел в облаках тень гарпии, бывшей некогда беспилотным разведчиком, и совсем недалеко от Обочины наткнулся на свеженькую «мухобойку».
Ловушка сформировалась только что, и поэтому её было видно невооружённым глазом — скопление потрескивающих, искажённых, зависших в воздухе сиреневых молний, образующих нечто вроде вазы с широким горлом или опутанного водорослями шара.
Пройдёт минут пятнадцать-двадцать, и молнии поблекнут, растворятся, перестанут быть заметными. Но опасность ничуть не уменьшится, и любой придурок, сунувшийся сюда, мгновенно распрощается с жизнью.
Его сплющит в лепёшку, или взорвёт изнутри, или раздерёт на мелкие куски…
Отметив координаты ловушки и сбросив через М-фон данные о её местонахождении в сталкерскую сеть, я отправился к ближайшему КПП Обочины. Подойдя к калитке, над которой торчала ощетинившаяся разнообразно устрашающими стволами вышка, я отстегнул маску и развёл в стороны руки.
Нехай смотрящие убедятся, что это всего лишь я.
— А, Лис? — донёсся с вышки мощный голос. — Явился, рыжая морда? И как погулял, бродяга?
Волосы, ныне прячущиеся под моим шлемом, и вправду огненно-рыжие, точно лисий хвост, так что у меня не возникло проблем с прозвищем, когда я только появился в Пятизонье.
— Нормально, — дипломатично отозвался я.
Среди вольных ходоков считается неприличным хвастаться успехом, даже если ты приволок из вояжа десяток «Плетей». Все мы живём под подолом у госпожи Удачи, и если слишком нагло демонстрировать её благоволение, то можно его и лишиться.
— Ну, раз нормально, тогда заходи, — громыхнуло с вышки сухим смешком, и калитка отъехала в сторону.
Я протиснулся через неё и оказался в «предбаннике» — крохотном дворике между наружной и внутренней дверью. Та открылась, и навстречу мне вышел обладатель мощного голоса — Васька по прозвищу Рупор. Его напарник остался на вышке и сейчас держит меня на прицеле.
— Давай, сымай «Шторм», — велел Рупор.
Пусть и неписаные, законы на Обочине царят суровые — вход на территорию рынка с оружием запрещён, как и любые разборки, а нарушителей ждут серьёзные неприятности.
Нет, проникнуть в посёлок с «карташом» или с незаблокированными боевыми имплантами в принципе можно, да только когда это вскроется, ты мгновенно станешь изгоем, персоной нон грата для обитателей Пятизонья — для вольных сталкеров, для узловиков и «Ковчега».
И долго ли ты после этого протянешь?
Понятное дело, что несколько раз находились «умники», решавшие, что они тут самые крутые, особенно поначалу, когда Обочина только возникла и была объявлена демилитаризованной территорией. Но всех их ждал примерно один и тот же конец — быстрая смерть либо от рук объединившихся коллег, либо от манипуляторов властвующих в пустоши чугунков.
