Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов
Повезло. Полковник оказался как раз из тех, что радели о государственных интересах. Поэтому потребное Громовы получили в полном объеме. Оставался еще вопрос с сеном для лошадей и буренки, голландской породы, что проделала с ними весь дальний путь. Но на этот случай у него еще имелась кое-какая монета, поэтому он особо не переживал. Наверняка у поселян найдутся какие излишки, так что купит…
Громов в очередной раз взглянул на солдатика, стрельнувшего глазами в сторону дочери. Жена с сыновьями ехала во вторых санях, а вот Любаша с ним. Надежнее так. Она уже сейчас была статной красавицей, от которой взгляд не оторвать. Так что, ничего удивительного, что отец лично за ней приглядывал. Не про солдатскую честь ее красота. Если кто из поселенцев, которые освобождены от рекрутской повинности, в связи с поселением на границе — то всегда пожалуйста. А житье по полковым городкам и гарнизонам…
— Слышь, ты зенки-то не таращи. Не про твою честь лебедушка, — ловя краем глаза задорную улыбку дочери, строго одернул солдата, отец.
— А отчего не поглядеть-то на такую красоту? — Лихо взбив треуголку и не желая так просто идти на попятную, произнес парень.
— Да от того милок, что ты мне еще можешь понадобиться, если татары появятся.
— Не понял.
— Да чего же непонятного. Ты сейчас допросишься, так я тебе хребет переломлю. А тогда уж, какая от тебя защита.
Дочь все же не выдержала и прыснула, пряча соблазнительные губки в рукавицы. Уж больно потешно выглядел неудачливый ухажер. А тятька он такой. Он может. Сколь за его плечами. И норов у него куда как крут. Опять же, когда с татями теми в лесу сошелся, так страшно было на него смотреть. А этот по всему видать, еще не знал ни одной битвы.
— Да я… Твою в перехлест! — Сам себя оборвал солдат, срывая с плеча фузею.
Многоопытный Громов тут же осадил коня и проследил за взглядом собеседника. На небольшой возвышенности, примерно в четырехстах шагах появились пять всадников. Громову уже доводилось бывать в походах в этих краях. По облику, выделяющемся на белом фоне, он сразу понял, что это не татары. Он приставил ладонь к глазам, стараясь хоть как-то справиться с режущей глаз белизной. Точно не татары, но и не драгуны.
— Казаки, что ли? — Все же поинтересовался у парня ветеран.
— Они самые и есть, — все так же озабочено ответил парень, бросая взгляд на товарищей, уже изготавливающихся к бою. — Сидор, за спину гляди, как бы не обошли.
— Понял, — послышалось в ответ.
Ага. Парень похоже вполне боевой, коли его старшим в команде назначили. А по виду и не сказать. Вот балагур и простодыр, это по нем. Одежка сядет как влитая. Однако, не всегда внешность соответствует сути.
— Если казаки, чего тогда так суетитесь? — Все же изготавливаясь к возможной схватке, поинтересовался Евсей.
— Кабы татары, то все понятно. А с этим бандитским племенем так сразу и не разберешь. Не ведаешь разве, что разделились казачки. Одни с нами остались, присягнув на верность, другие к крымчакам подались и там свою Сечь поставили, Алешковскую. Нашим-то от казны и хлебный припас, и жалование идет. А тамошние, только и того, что обласканы ханом, живут же как и всегда, грабежом. Не татар же им грабить, с коими у них мир. Вот и повадились к нам. От крымчаков не бывает столько бед, сколь от них.
— И как вы их отличаете, коли они все на один лад, как разбойники разодеты?
Карабин уже изготовлен. Дочь подала еще один. У самой в руке пистоль. Обращаться с ним она умеет, как впрочем и с фузеей. Но у тяти всяко лучше выйдет. Проверил свою пару пистолей. Вроде то же порядок. Взгляд на вторые сани. У ребят и жены то же по пистолю в руках. Махнул рукой, и все семейство соскочив с саней, укрылись за ними.
— Серьезно ты подготовился к походу. Не поскупился, — несмотря на напряженную обстановку не без уважения, произнес солдат.
— Не деньгами плачено, кровью, — отмахнулся от парня Евсей.
Все же удачно с теми разбойниками получилось. Один из карабинов и два пистоля, как раз с них и были взяты. Повезло и в том, что калибры практически под один вышли. Все оружие армейское, а потому снаряженные патроны вполне подходят.
— А ты видать боевитый, гвардия.
Вот же трещотка. Можно подумать заняться нечем. Сам взбаламутил воду, а теперь говорит без умолку. Да все не по делу. Евсей строго взглянул на парня, словно требуя заткнуться или говорить по делу. Тот его понял верно.
— Если наши, то сейчас старший привяжет к пике белую ткань и подъедет. А там уж разберемся, не переживай.
— А если сговорятся с алешковскими?
— Казаки они конечно тати, каких на всем свете не сыщешь, но слово их крепкое. И предательства за ними не водится. Сами же такого и кончат, чтобы не позорил товарищество. Лыцарями себя кличут, — уверено возразил солдат.
— Ишь ты. Лыцари. Ладно поглядим, высвобождая руки из рукавиц и надевая суконные перчатки, произнес Евсей.
В перчатках, оно конечно не то, что в меховушках, но с другой стороны, куда сподручнее обращаться с оружием. Опять же, если недолго, то руки не успеют замерзнуть. Да и чего о холоде думать, если по жилам уже сейчас струится горячая кровь. Даже жарко становится, хоть полушубок скидывай.
Ага. По всему видать, Алешковкие припожаловали. Все пятеро понеслись к вставшим на дороге повозкам, размахивая оружием и разойдясь веером. Кони тут же окутались снежной взвесью, поднятой их копытами. Нелегко лошадкам, снег едва до колен не доходит. Но ничего. Справные лошади у казачков, скорость набирают довольно резво.
— Господи, спаси и сохрани, — Евсей мелко перекрестился и припал к карабину, выцеливая одного из всадников.
— Не спеши, гвардия. Тут тебе не строй на строй. Палить в белый свет как в копейку, глупее не придумаешь, — пристраиваясь так, чтобы девушка оказалась между ним и отцом, произнес парень.
— Поучи свою бабу щи варить.
— Так не женатый я.
— Вот и помалкивай. Умник.
Сто пятьдесят шагов. Пора! Евсей выждал еще секунду, выверяя прицел, и нажал на спуск. Карабин привычно лягнул в плечо. Один из нападающих, нелепо взмахнул руками и вылетел из седла. Даже если и ранен, то серьезно. Казака вышибить из седла можно только убив или нанеся смертельную рану. Да и то, далеко не факт.
Видя столь удачный, да что там, невероятный выстрел, солдат даже оторвался от своей фузеи и бросил удивленный взгляд на нового поселенца. Тот же в свою очередь, сноровисто схватил второй карабин, уже изготовленный к бою, и вновь припал к ложу.
Сотня шагов. Выстрел! На этот раз, сраженный казак, завалился на холку, и начал медленно заваливаться вбок. Все, теперь биться только накоротке. Громов отбросил карабин и схватил пистоли. Курки уж взведены, остается лишь подпустить всадников вплотную.
— Любаша, не высовывайся, — приказав это, ветеран бросил взгляд на жену и сыновей.
Порядок. Наставления отца не пропали даром. Семейство хотя и напугано, но глупостей не делают, надежно укрывшись за санями. Вот только лошади выказывают беспокойство, как бы не побежали. Оно вроде и приучал к выстрелам, но кто его знает, как оно все обернется.
А вот привет и от казачков. А молодцы, аспиды. Мало, что втроем, продолжают атаку, ничуть не усомнившись в своих силах. Так еще и на скаку бьют из карабинов, куда иным стрелкам, на твердой земле. Пуля ударила рядом с Евсеем, с металлическим звоном угодив в один из мешков. Там посуда. Не к месту подумалось о том, что Ефросинья расстроится, если что серьезно покорежили.
Одному из солдат не повезло. Слишком сильно высунулся. Получив пулю в грудь, он тут же уткнулся носом в мешки с зерном, уронив фузею в снег. Куда угодила третья пуля не понять. Но Евсей отчего-то не сомневался, что она так же была недалека от своей цели. Не могло быть иначе и все тут.
В ответ грохнули выстрелы солдат. Ну, можно сказать, нормально отстрелялись. На четыре выстрела по скачущим всадникам, одно попадание, очень даже вполне. Правда, казак, удержался в седле, разве только левая рука повисла плетью. Но и то хлеб.
Наконец всадники достигли саней. Когда и как они успели, избавиться от карабинов и вооружиться пистолями, сам черт не разберет. Но факт остается фактом. Приблизившись вплотную, тот, что наскакивал на сани, за которыми укрылся Евсей, выстрелил в упор. Как видно, основного противника он видел в солдате, уже рвущего из-за пояса пистоль, а потому стрелял именно в него.
Удачно стрельнул. Пуля рванула плащ, и как видно задела его обладателя, так как он тут же схватился за плечо. Но парень не растерялся. Зажимая одной рукой рану, вторую, раненную, с пистолем, пытается поднять и выстрелить во всадника. Не поспеть, балагуру. Никак не поспеть. Сабля казака уже начала свое движение вниз, еще мгновение…
Евсей выжидавший момента когда же этот мечущийся из стороны в сторону, воин дикого поля, хоть малость успокоится, нажал на спуск. Пуля ударила точно в грудь. Сабля выпала из сразу же ослабевшей руки и повисла на темляке. Все. Отвоевался сердешный.
