Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 1
– Увы, – поддержал его Азов. – Я потом к вам зайду, мы обсудим и этот вопрос, и кое-какие другие.
– Жду. – Главврач понятливо кивнул, строго глянул на меня и приказал:
– По возможности не вставать и даже не вертеться, понятно?
– А в уборную? – озадачился я. – Мне надо.
Ночью в меня влили пару пузырьков глюкозы внутривенно, и сейчас живительная жидкость настойчиво просилась на волю. Глюкоза – не пиво, она действует более агрессивно.
– Утка, – порадовал меня врач. – Чем плохо?
– Всем плохо, – прокряхтел я, ворочаясь и силясь встать. – Я в утку не буду. Я стесняюсь. Уж лучше у унитаза сдохну.
– Мужик, – с гордостью сказал Азов, помогая мне встать и останавливая доктора. – Имеет право. Я сам такой же. Тем более что туалет – вон он.
Это да. Платная палата была со своим отхожим местом – в этом мне повезло. До общего я мог и не доковылять, слабость была просто невозможная. Пока лежишь – вроде ничего, а как встанешь – так беда. И больно, опять же.
Главврач только головой покачал, да и пошел к себе – ждать Азова, готовить тезисы о жадности районных властей и тяготах бюджетной жизни. И правильно – шанс, он выпадает только раз, надо им пользоваться. Были бы деньги – я бы и от себя подкинул, как-никак эти люди в белых халатах мне жизнь спасли. Но у меня сейчас из имущества только исподнее да авоська с апельсинами.
Азов, сопроводив меня, счастливого и облегченного после туалета, до койки, ушел к главврачу, пообещав скоро вернуться, чтобы поговорить детально. И как только он скрылся за дверью, в нее ввалились мои соратники, в полном составе, да еще и с благообразной старушкой, которая махала руками и кричала:
– Да куда вы все! Нельзя же всей толпой-то!
– Нам можно, мамаша, – отбивался от нее Стройников. – Можно нам. Мы родные и близкие поко… Выздоравливающего!
– Ну вот, – с гордостью показала на меня Шелестова пальцем. – А вы все – помрет, помрет. Заметьте, шеф, я одна не причитала и не скидывалась на венок.
– Подойдите ко мне, дети мои, – слабым голосом сообщил им я, выпростав одну руку из-под одеяла и изобразив на лице что-то вроде «Он уже не с нами». – Темно в глазах… Все здесь? А где мой верный друг, где Петрович, где это светило современной графики?
– Вон, у окна апельсин чистит, сейчас жрать его будет, – пискнула Таша. – Проглот строгановский. Дай мне дольку!
Петрович имел глупость сообщить коллегам, что некогда проучился пару лет в Строгановском училище, с тех пор прохода они ему не давали. «Петров-Водкин» и «Сидоров-Селедкин» были еще не самые ходовые шутки. Петровичу, впрочем, от этого было не жарко и не холодно.
– Послушай, Петро… – я уже в голове сложил текст и образ, в котором хотел выступить, перестраиваться было трудно – остатки наркоза еще туманили мозги. – Эммм… Послушай… Да прекратите вы шнырять по палате, имейте уважение к умирающему!
– Дурак, – меня слегка ударила по щеке ладошка Вики, которая уже пристроилась на краю кровати. – Слово – материально. Я и так чуть с ума не сошла от страха.
– Это да, – подтвердила Шелестова без тени иронии. – Вообще не спала, металась по дому, как шаровая молния. Коньяку выпила полбутылки без закуски – и ни в одном глазу.
Это меня тронуло. Я уже заметил красные от недосыпа глаза Вики и морщинки на лбу, которые появлялись у нее в минуты тяжких раздумий и переживаний.
– Нормальная палата, – заметил Самошников, обревизировав помещение. – Сортир отдельный, смотри-ка. Я вот три года назад ногу сломал – так нас в палате восемь тел лежало. Дело по зиме было, так утром в ней топор можно было вешать – такой был духан.
– А кормят как? – деловито спросила Соловьева. – Может, чего приготовить надо? Я привезу, не вопрос.
– Прогиб засчитан. – Елена пощелкала пальцами у носа Мариэтты. – Эй, тут есть кому харчи возить.
– На себя намекаешь? – окрысилась та немедленно.
– Кстати – как вариант. – Шелестова пожала плечами. – Мне сюда езды – двадцать минут. Но вообще я о Виктории Евгеньевне говорила. Если ты не забыла, то она нашему шефу не чужой человек.
– Если невтерпеж кого-то покормить – корми меня, – предложил Стройников. – Почему нет? Я как с подругой расстался, так на быстрорастворимую лапшу сел и на пиццы. Вкусно, но для желудка вредно. А готовить мне лень. Слу-у-ушай, а ты борщ варить умеешь?
Вот такой у нас коллектив. Только, непонятно отчего, в горле вдруг комок появился. Ну да, шутки шутят и все такое – только вот они давно должны были в Москву уехать, а вместо этого тут ошиваются. И глаза вон, у всех серьезные.
– Лен, прости, что я тебе праздник испортил, – сказал я Шелестовой. – Я не нарочно.
– Да бросьте, шеф. – Елена оперлась руками о подоконник. – К тому же я предпочитаю другую формулировку. Вы его не испортили, вы сделали его незабываемым. Сколько бы их еще не было, этот мне из памяти точно не стереть.
– Мне тоже, – поддержала ее Соловьева. – Вы как упали, как вас скрючило! Жуть!
Вот тут я и услышал историю о том, как я на снегу корчился, и что дальше было. Я по одному останавливал рассказчиков, пока не добрался до версии Жилина, которая все окончательно расставила по местам. И до того момента, как меня повезли в больницу, и после.
– Нас в дом так и не пустили, – сказал он деловито. – Ваша охрана. Они сказали, что до прибытия Азова все должны оставаться на своих местах, где были, ничего не трогать и никому не звонить.
– Лерка Волкова обиделась жутко, – заметила Шелестова. – Она не рассчитывала два часа на морозе в «лабутенах» торчать. Даже из всех своих социальных сетей меня после этого поудаляла. Ее можно понять – хотела пообщаться с модными журналистами, а вместо этого сначала мерзнуть пришлось, а потом и вовсе ужас начался. Зато я уговорила охранцов дать нам поесть шашлыков, так что праздник не совсем пропал. Все равно они уже готовы были.
– Отличные были шашлыки. – Петрович даже глаза прикрыл, вспоминая. – Жаль, что тебя заколдырило не после этого, а до, тебе бы понравилось.
– Все вино виновато, – пискнула Таша. – На голодный желудок, да со специями. Вот обострение и произошло.
– Потом приехал Азов, – не обращая на неё внимания, сказала Вика, беря мою руку в свою. – Завел всех в дом и давай по одному опрашивать. Я-то думала он к тебе поедет сразу, хотела ему на хвост упасть, – но не тут-то было. Драконил всех по очереди, по одному в комнату водил. Меня, правда, не стал терзать, наоборот – к тебе отправил с ребятами. Причем мне до сих пор непонятно – зачем он это делал, если в тот момент уже было известно, что это не яд, а перитонит?
– Раз делал – значит так надо, – веско произнес Жилин. – Он начальство, ему виднее.
– Харитон Юрьевич, когда вас выпишут-то? – подала голос Ксюша.
– Не знаю, – вздохнул я. – Надеюсь – скоро.
– Это если рецидивов не будет, – со знанием дела произнес Самошников. – Тьфу-тьфу-тьфу.
– Какие рецидивы? – взбеленилась Вика. – У него что, ангина, что ли, была? Не язык у тебя, а помело. Шиш тебе, а не премия в этом месяце!
– Чего я сказал-то такого? – испугался Димка. – Чего?
– Ладно, – решил я прекратить шум и гам. – Тихо, я сказал! Стало быть, так. Я тут еще полежу, видимо, несколько дней, но это не повод пинать балду. Новый выпуск «Вестника» должен выйти в свет как положено, поэтому собирайтесь и валите в Москву. Вик, напишешь заметку от главреда, ну, и дальше по ситуации. Шелестова, на тебе новости и все прочее. Вику не дергай лишний раз.
– Не поняла? – Вика встрепенулась. – Вообще-то я тут собираюсь остаться.
– На предмет? – даже опешил я. – А кто будет работу редакции координировать?
– Ленка, – показала Вика на крайне удивленную этими словами Шелестову. – У нее получится.
– А чем я хуже? – обиделся Стройников. – Я тоже могу.
– Что? – одновременно повернулись к нему Шелестова и Вика. – Что ты можешь?
– Не могу, – немедленно перестроился Геннадий. – Ничего не могу.
– Всем – тихо, – скомандовал я. – Вика, мне тут лежать всего три дня, я не смертельно больной, так что валите в столицу нашей Родины. Хоть высплюсь в тишине. Лен, тогда Вике во всем помогай, хорошо?
Вика хотя и проявила чудеса дипломатии, но последнюю фразу не одобрила. Внешне это было незаметно, но я-то ее знаю.
– Будет сделано, – козырнула Шелестова. – А что до материалов – давайте я вам на почту все скину. У меня внизу, в машине, нетбук лежит, я пулей метнусь, принесу. Только, чур фотки из папки «Хо-хо» не смотреть, ладно?
– А сеть? – усмехнулся я. – Это не Москва, тут «вайфая» нет. Да и врач вряд ли одобрит. Не суть, на самом деле, я так думаю, что через пару дней меня в столицу оттранспортируют, тогда продолжим этот разговор. Но нетбук ты неси. Как там папка называется?
– Добить тебя, что ли? – задумчиво произнесла Вика. – Труда немного, и в суде потом оправдают – мол, аффект, общая слабость покойного…
