Юрий Никитин - На пороге
– Уже утро? – спросила она хриплым со сна голоском. – Что-то я в твоей постели всегда такая…
– Чудесная?
– Проспальная, – пояснила она сонно. – Давай вставай! Завтрак приготовил? Нет? Какой же ты мужчина…
– Уже готовится, – сообщил я. – У мужчин вкусы стандартные, так что я меню составил три месяца назад, когда купил кухонный комбайн, вот он и готовит, не переспрашивает.
– А я? – спросила она капризно. – Мои вкусы учел?
– Прости, – ответил я виновато, – ты такая редкая гостья. Скажи, когда явишься в следующий раз, я закажу роскошнейший ужин и дивный завтрак!
Она подумала, взглянула на меня оценивающе.
– Извини, не знаю сама. Тут, понимаешь, на работе появился еще и Кирилюк Игорь, статный красавец из отдела маркетинга, сразу на меня глаз положил… В постели хорош, но что-то пока что настораживает. Слишком хорош, где-то подвох.
– Муж, – сказал я, – и теперь еще Кирилюк… Понятно, почему на меня времени все меньше.
– Прости, – сказала она, – но мне, как говорит мама, пора определяться.
– С чего вдруг? – поинтересовался я. – Сроки вроде бы не поджимают.
– Ты о детях? – спросила она. – Да, еще десяток лет есть, а потом, правда, начинаются какие-то сбои в ДНК… Потому надо либо временный брак переводить в постоянный, либо чаще смотреть по сторонам.
– И тогда можно исправлять, – сказал я великодушно. – Правда, пока дорого, но все удешевляется!.. А потом и вообще железячники обещают пересадить нас в тела из металла.
– Я не готова, – сказала она рассудительно, – чтобы свое прекрасное тело… скажи, у меня прекрасное?.. Говори, а то прибью!.. не готова свое прекрасное тело менять на металлическое.
– А из полиметаллов? – спросил я хитро. – Кремнийорганики?… Я вот хоть сейчас!.. Это же так здорово находиться на острие прогресса!..
Она приподнялась на локте.
– Это чем пахнет на кухне?
– Вегетарианское мясо, – ответил я.
Она повела носом.
– Из баранины?
– Это вегетарианская баранина, – пояснил я. – Для вегетарианцев. Этих баранов кормили только растительной пищей. Кроме того, я – сыроед! Сейчас это модно.
Она выскользнула из постели, юркая, как бурундук, в мгновение ока оказалась на кухне. Я видел из постели, как приоткрыла дверцу плиты и понюхала поджаривающееся мясо.
– Пора снимать, вон какая румяная корочка!.. Не пережарь.
– В самый раз, – заверил я. – У меня плита настроена точно. Знает, что я стараюсь продлить жизнь, потому запрограммирована только на здоровую пищу без вредного холестерина, аликелина, батрадокса, гэмэо и даже нейродекста.
Я отшвырнул одеяло, поднялся, но шатнуло, я торопливо ухватился за спинку кровати.
Она сделала вид, что не заметила, прощебетала, как ни в чем не бывало:
– Ты что, уже такой старый?.. А я вот подумала, подсчитала и решила, что по всем прогнозам еще не буду дряхлой, когда бессмертие создадут. Или изобретут. И даже станет доступным для широких масс.
– Понял, – сказал я, – значит, не стоит сейчас тужиться, продлевать жизнь?
Она кивнула.
– Точно. Какая разница, стану бессмертной в семьдесят лет или в семьдесят пять?.. Пусть даже в восемьдесят! Потом все равно можно будет вернуть молодость…
– И вообще перестроить себя, – закончил я.
Она сказала мечтательно:
– Сперва верну себе свои восемнадцать лет… Или лучше семнадцать? Такая была восхитительная дурочка… Нет, только внешность той юной дурочки, но мозгами нынешнюю стерву…
– Ты не стерва, – возразил я. – Какая из тебя стерва?
– Нет? – спросила она жалобно. – А я так стараюсь!
– Для стервы у тебя базы маловато, – сообщил я. – К тому же стервой надо родиться. А потом, когда станешь молодой и подгонишь организм под моду того времени?
Она сперва не поняла, потом на лице проступило беспокойство, сказала почти жалобно:
– Биологи что-то придумают… У нашего тела еще есть резервы.
Я промолчал, оба знаем, что хотя резервы есть, но уже четко виден край, за который не выйти. Мы будем бессмертными, сможем прыгать на полста метров, поднимать одной рукой автомобили…
…однако даже простая замена биологической ткани на неорганику позволит прыгать на километры, поднимать одним пальцем грузовики, общаться со всем миром, но и то это самый первый шажок, за которым будет неизбежный полный отказ от привычного тела, конструирование всего организма по своей воле и прихотям, создавая себя по своим чертежам и задумке, добавляя или убирая какие-то эмоции, желания, способности.
Глава 2
Она зябко передернула плечами, плотно-плотно зажмурилась и прижалась ко мне всем телом с такой страстью, словно пыталась втиснуться и спрятаться в нем от надвигающегося опасного мира.
– Не хочу даже думать о таком страшном будущем. Слишком много возможностей! Это меня пугает.
– И не надо, – шепнул я ласково в ее макушку. – Не стоит пугаться заранее.
– Но уже страшно!
– Когда будущее приблизится, – сказал я, – оно не покажется таким страшным.
– Приблизится? – пискнула она. – Налетит! Как ураган… И сметет таких, как я, будто прошлогодние листья.
– Не дам, – заявил я твердо.
– Ты меня спасешь? – спросила она с надеждой.
– Спасу, – пообещал я, – укрою, защищу.
Она пискнула:
– А кормить?
– Кормить тоже буду, – пообещал я великодушно. – Животных мы все любим.
– А я какое животное?
– Хорошее, – ответил я и поцеловал ее в нос. – Мы вообще-то всех зверьков любим, но ты еще и хороший зверек. И почти не кусаешься!
– А ты меня не обижай, – заявила она.
– А когда я тебя обижаю?
– Всегда, – отрезала она победно и чисто по-женски. – Синтия звонила?
Я сказал потускневшим голосом:
– Мне кажется, она меня избегает.
– У нее много работы, – напомнила она. – А еще учеба в бизнес-центре. Уверена, как только у нее появится окошко, тут же примчится к тебе!
– Да ладно тебе…
– Точно, – заверила она. – Мы, женщины, такие. Как только освободились от вашего гнусного рабства, сразу все мысли о саморазвитии, а все любови во вторую очередь. Нам нужно наверстать отставание от мужчин, а потом, когда будем наравне, можно будет и о всяких там лямурах!
– Ты мое золото, – сказал я растроганно, – как бы я без тебя жил.
– Я твой друг, – напомнила она серьезным голосом, – и ты можешь всегда на меня положиться. Всегда!
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы. Я пытался ухватить в объятия, но она увернулась и выскользнула из квартиры. На экране видеонаблюдения хорошо видно, как несется к лифту, вызвав его еще из прихожей, в тесной кабинке смотрится в зеркало, все в порядке, тушь не размазана, помада подобрана яркая, и на улицу выскочила легкая и быстрая, как стрекозка.
У меня еще час в запасе, успел просмотреть заголовки новостей, там в топе видео разрушенного Брюсселя, террористы Халифата нанесли особо мощный удар, оставив на месте столицы НАТО оплавленные руины. Город испарился, в сообщении было сказало, что это месть за посылку армии гяуров в священную Мекку и осквернение Каабы.
Ниже мнение Госдепа, что это дело рук России, но российский МИД заявил, что НАТО уже не представляет для России угрозы и захватить Брюссель Россия могла бы в любой день, потеряв не больше взвода солдат и двух-трех танков.
Там же в топе сенсационное открытие Жабенюка Журавлевского, дескать, предком человека была обезьяна, живущая в норах. Отсюда у нас желание закрываться одеялом с головой и спать в абсолютной темноте.
Кто с кем из знаменитостей спит и от какой у кого дети, я пропустил, посмотрел напоследок сообщение о конгрессе психологов, где подняли тревогу, что преступность снизилась до ничтожного процента, а это недопустимо для развивающегося полноценного общества.
Дескать, пока человек – человек, он должен иметь возможность нарушать законы, воровать, хитрить, изменять жене, иначе постоянное давление моральных устоев взорвет его неврозами, но с человеком вообще-то хрен с ним, но это же грозит и обществу, что намного опаснее.
Общество всегда было компромиссом между желательной правильностью и неизбежной неправильностью, что осталась у нас от животных предков. Потому нельзя ни объявлять сухой закон, ни запрещать казино и прочие азартные игры, даже уличную преступность нельзя уничтожать всю. Это приводит к угрожающему росту неврозов, опасным расстройствам психики, что в лучшем случае ведут к самоубийствам, но это выход для слабых, но в обществе есть и сильные, эти убивать будут уже не себя.
От двери донесся мелодичный голос:
– Сахиб, через десять минут нужно выйти.
– Спасибо, раб, – ответил я. – Карета подана?
– Паланкин, – ответил электронный секретарь. – С четырьмя колесами. Кстати, сегодня я не раб, а рабыня.
