Георгий Савицкий - Поле боя — Украина. Сломанный трезубец
— Ручей, я — 801-й, на борту порядок, разрешите запуск.
— Восемьсот первому запуск разрешаю.
— Понял, разрешили.
Взревели турбины, полыхнуло в камерах сгорания тугое, мощное пламя. За спиной послышался глухой рев, по «телу» истребителя пробежала легкая дрожь. Самолет ожил и рвался в небо.
— Восемьсот первому, Восемьсот второму — исполнительный.
— Ручей, я — Восемь — ноль — первый, исполнительный занял. Взлет?
— Взлет разрешаю.
Отпущена гашетка колесных тормозов, полный газ! Два истребителя легко разбегаются по бетонке, ручку на себя — и вот он, долгожданный миг перехода в третье измерение! Легкая перегрузка вдавливает в кресло — первое приветствие неба.
— Я — 801-й, взлет произвел, шасси, закрылки убраны, зеленые горят. Иду в наборе.
— Я — 802-й, взлет за 801-м визуально. Шасси, закрылки убраны, иду в наборе.
— Я — Ручей, 801-му, 802-му, отход курсом сто восемьдесят. Занимайте четыре тысячи, зона пять.
— Ручей, я — 801-й, прием. Вас понял, отход курсом «один — восемь — ноль». Занимаю четыре тысячи, пилотажная зона пять.
Ровно гудели турбины, под крылом расстилалась облачная равнина, в разрывах которой виднелись зеленые поля, перелески и блестящие жилки рек Разгар весны — апрель, скоро майские праздники, а еще раньше — начнутся долгожданные учения, подготовкой к которым их мурыжили уже больше года.
Олег привычно осмотрелся, слева, выше и позади его висел истребитель ведомого. Олег усмехнулся. Юрка был молодым и горячим, но машину чувствовал, что называется, «пятой точкой» и строй, несмотря на все фортели ведущего, держал. А пилотажем на таком сверхманевренном истребителе, как Су-27, Олег Щербина владел в совершенстве, летать для него было призванием и делом всей жизни.
— Занял зону пять, задание?
— Восемьсот первому, Восемьсот второму пилотаж парой разрешаю. От двух до пяти. Олег, полегче на виражах.
— Я — Восемьсот первый, понял, разрешили. Работу начал, ведомый, держи хвост.
— Я — Восемьсот второй, вас понял, прикрываю.
Ручку вправо, правую педаль вперед до отказа, полный газ! Су-27 накренился в глубоком вираже, привычно сжала тело перегрузка. Олег мельком бросил взгляд на зеркала заднего вида, укрепленные изнутри на козырьке кабины. Ведомый выполнил фигуру четко, следуя за истребителем командира. Нормально…
Теперь — левый вираж с минимальным радиусом. Взревев двигателями, «сушка» развернулась практически вокруг хвоста. Переворот через крыло! Земля и небо меняются местами, тяжелый истребитель падает в многокилометровую бездну. Ручку на себя, свинцовая тяжесть разливается по всему телу, багровой пеленой туманит глаза. Но Су-27 задирает острый нос, увенчанный штангой ПВД,[2] и уверенно идет вверх. Пользуясь избытком скорости, Олег повел свой истребитель на петлю. В верхней точке фигуры он поднял щиток светофильтра и, насколько позволял заголовник катапультного кресла, откинул назад голову. В глаза ударили яркие лучи солнца, за спиной терялась в дымке тонкая черта горизонта, а вокруг было небо…
Замерев на мгновение в верхней точке петли, истребитель стремительно пошел вниз. Отрицательная перегрузка попыталась выбросить летчика из кабины, но сработала автоматическая система притяга привязных ремней. Выход из пикирования — и новая фигура высшего пилотажа.
Два стремительных истребителя, словно связанные невидимой нитью, грациозно чертили следами инверсии сложные траектории фигур высшего пилотажа.
И напоследок — «кобра Пугачева»! Олег разогнал до предела свой истребитель, резко взял ручку на себя, одновременно потянув РУД[3] назад до защелки малого газа. Истребитель резко встал вертикально, отклонив фюзеляж чуть назад, распахнув «змеиный капюшон» широких стреловидных крыльев. Синхронно зависнув между небом и землей, два Су-27 затем стремительно рванулись вперед, в броске, которому позавидовала бы и сама королевская кобра!
— Восемьсот первый работу закончил, возврат на «точку», прием.
— Ручей вас понял. Возврат на «точку» разрешаю, конец связи.
Два истребителя легли на крыло в широком развороте. Олег улыбнулся — хорошо слетали, черт возьми!
После приземления Юра подошел к ведущему:
— Товарищ капитан, разрешите получить замечания?
— Нормально. Только на вертикалях будь внимательнее.
— Есть! — Юрий четко бросил правую ладонь к поднятому забралу светофильтра защитного шлема.
«Когда-то эта воинская традиция произошла именно оттого, что рыцари, сходясь друг с другом, открывали забрала своих шлемов, чтобы продемонстрировать дружелюбие. Теперь иные рыцари носят иные шлемы, а традиция вот осталась», — подумал капитан.
А ведомый-то горяч. Горяч, но летает неплохо. В чем-то Юрка напоминал ему себя самого в молодости. Хотя тоже мне, старик нашелся. Щербина хмыкнул.
Потом достал из нагрудного кармана комбинезона мобильный, нужно было позвонить Ксанке, сказать, что завтра сможет к ней приехать…
* * *
Аэродром готовился принять самолеты. Уже давно полтавская авиабаза не знала такой суеты. Бегали по каким-то своим делам офицеры и солдаты. В помощь к контрактникам сюда перебросили аж две роты срочников.
Едущий на своей «Волге» по дороге военного городка начальник музея Дальней авиации полковник Валентин Верескун усмехнулся. Да, такое могло быть только в «незалежной» Украине — музей располагался на территории действующей воинской части, военнослужащие которой занимались охраной и содержанием аэродрома, оставшегося еще от советских времен.
Полковник Верескун хорошо помнил те времена. Тогда он, молодой, но уже опытный офицер, командовал 185-м гвардейским Кировоградско-Будапештским Краснознаменным тяжелобомбардировочным авиаполком. Это был лидерный бомбардировочный авиаполк высокой готовности. Его летчики самыми первыми в строевых частях осваивали новейшие на то время сверхзвуковые бомбардировщики-ракетоносцы Ту-22М. Рев стартующих по ночам «Бэкфайров» оглашал окрестности, сияли факелы форсажного пламени, словно огненные кометы. Ту-22М взлетали и садились только ночью, в отличие от Ту-16, полк которых дислоцировался на том же аэродроме. Уж больно часто «туристы», которые приезжали на поле знаменитой Полтавской битвы, уставляли объективы своих фотоаппаратов в небо, а не на памятники «старины глубокой».
А потом порезали красавцев «Бэкфайров» и вместе с ними и часть тяжелых бомбардировщиков-ракетоносцев Ту-160 и Ту-95МС из Прилук и Узина. На американские, естественно, деньги. Процесс уничтожения воздушной мощи страны был обставлен лживыми лозунгами «Оказания помощи Украине в поддержании ее безъядерного статуса», «Мирной инициативой» и тому подобной мишурой.
Главным было то, что американцы и их «желто-блакитные» прихлебатели резали труд сотен людей, которые создавали, эксплуатировали и осваивали современный, уникальный боевой комплекс. Самолеты и ракеты уничтожали только для того, чтобы они не вернулись в Россию, которая хотела выкупить их за очень большие деньги. Не мог смотреть на это варварство командир полка, военный летчик-снайпер, налетавший в общей сложности более двух с половиной тысяч часов…
Ведь в принципе недавно, в 1993 году, пара ракетоносцев Ту-22М2 под его командованием выполнила ряд демонстрационных полетов над островом Змеиный, и после этого показа воздушной мощи Украины как-то сам собой решился вопрос о государственной принадлежности этой территории. Так «Бэкфайры» послужили уже новой Украине. Но «молодая демократическая страна» ответила предательством на верность. «Незалежных» чинуш больше интересовал дележ власти, а не укрепление мощи государства, за которое они были в ответе…
Все, что мог полковник Верескун, — это создать Музей Дальней авиации, уникальными экспонатами которого стали крылатые великаны — Ту-160, Ту-95МС и, конечно же, «Бэкфайр» вместе со своим «младшим братом», ракетоносцем Ту-22. Так они и стоят в экспозиции музея вместе с другими самолетами — немым укором «самостийной» бесхозяйственности и продажности.
Так и остался аэродром без самолетов… Правда, с недавнего времени здесь базировались два транспортных самолета МЧС, передислоцированных сюда волевым решением Киева. Но это была скорее вынужденная мера, дабы не дать уникальному аэродрому, полоса которого способна принимать даже тяжелые транспортные самолеты типа Ан-124 «Руслан», окончательно захиреть.
Но сейчас, в связи с учениями, аэродром срочно приводился в «божеский вид». Еще бы, шутка ли, Россия присылала сюда тяжелый стратегический ракетоносец Ту-95МС и два новейших «Бэкфайра» — Ту-22М4. Поэтому тут и творилась такая кутерьма. Ну, хоть что-то хорошее.
Зайдя к себе в кабинет, директор занялся накопившимися бумажными делами. Бумажную текучку прервал телефонный звонок.
